Николай Климантович
Покой – это когда тебя не заставляют заниматься общественно полезной деятельностью.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
Это последнее желание тишины с накоплением стажа уклонения от того, что мы в суете самонадеянно называем разумным и даже вечным, только растет, достигая подчас размеров маниакальных. О городе речи нет. Там тебя преследуют кошмары звуков. Там как-то обреченно жаждется, чтобы не заводили по утрам под твоим окном машины, чтоб в сквере напротив не горланили истошно фанаты "Динамо", чтобы в песочнице не орали дети, сосед сверху не затевал перестановку мебели, а сосед сбоку слушал бы песню "Канары, Канары, опять лечу без пары" по радио "Шансон" не так громко и, если это возможно, не так часто. Я готов даже приплачивать, чтобы он переключился хоть на Пендерецкого, что тоже, конечно, потребует известной выдержки.
Там, в городе, крики продавцов беспроигрышной лотереи, звуковая реклама, визг тормозов, непредвиденная оглушительная музыка из самых неожиданных отверстий и щелей; там летом только приоткроешь окно, как под тобой раздается пронзительный звук лодочного мотора. Что бы это могло значить, поражаешься ты, живя в столь значительном удалении от водоемов? Выглядываешь, и раздражение как рукой снимает: это ближайший к тебе газон стрижет газонокосилкой симпатичный парень средних лет в казенном комбинезоне. Я весьма долго живу в этом прекрасном скособоченном варварском городе, прямо скажем – с рождения, но никогда не замечал, чтобы во дворах представители коммунальных служб подстригали общественные газоны. Вот ведь, пока ты куксился, как далеко шагнуло наше гражданское общество под руку с ЖКХ, говоришь ты себе с укоризной. Но окно закрываешь. Потому что хоть и благостно, но все равно визгливо и громко. Так что дачному гамаку альтернативы нет.
Но вот незадача – повсеместное параноидальное пригородное строительство, как следствие, видимо, уже достигнутого удвоения ВВП. Там пилят и строгают дотемна и возобновляют с рассветом. Там рубят, вбивают сваи, разгружают песок и щебень, мешают бетон в бетономешалках, будто это не тихий сонный дачный подмосковный поселок, а очередной участок БАМ, который следует сдать к юбилею. Им бы не пристраивать веранды, не сооружать бани, не ремонтировать гаражи, а сидеть бы на веранде, пить чай с остатками прошлогоднего сливового варенья, смотреть в телевизор и думать о душе. Потому что занимается этим не молодежь вовсе, а немолодые дядьки, вышедшие на пенсию по выслуге лет в рядах ВС. А на подхвате у них все больше выходцы из бывших братских республик.
Эта мания строительства, расширения вглубь и ввысь скорее всего заразительна. Построил одно, а уже в моде другое. У меня есть приятель, который когда-то купил задешево старенький домишко недалеко от города с хорошим участком, потом снес строение и строил новую дачу лет десять. Не так давно закончил. Месяц назад его жена рассказала: он дачу сносит. Будет строить новую!
Что ж, он не литератор, не шахматист, даже не преферансист. Живут вдвоем, деньги есть, могли бы ездить на курорт, а дача – что ж, есть и хорошо. Но ему на ней смертельно скучно – парников он строить не будет, огурцы и помидоры на рынке покупает и вообще не склонен к крестьянскому труду. И по большому счету дача ему вообще не нужна – так, под Новый год истопить баньку для своей компании. Но куда там! Здесь важен процесс и стремление к совершенству, предела которому нет. Плюс зуд созидания, потому что это единственный вид свободного творчества, к которому он склонен.
Он не один такой – это распространеннейшее явление в среде мужчин и женщин среднего класса и околопенсионного возраста. Представляете, сколько сейчас под Москвой шума и пыли. Причем все они, не сговариваясь, не могут же признаться, что таким способом борются со скукой. Нет, они кивают на детей. Но те, принадлежа поколению хай-тека, все эти убогие халупы, с такой любовью изваянные и кажущиеся родителям виллами, видеть не могут. Им вкусы предков представляются, как бы сказать мягче, пейзанскими, на шашлык с друзьями раз в год на собственный день рождения приедут, потопчут мамашин георгин, оставят грязную посуду и в саду под дождем пледы и на Канары┘
Страна сотрясается от гула. Москва стремительно превращается в Шанхай в обоих смыслах. Покорение пространства происходит везде, где есть инфрастуктура. Будет хоть электрическая розетка в лесу, всегда найдется удалец с отбойным молотком или с бензопилой. А если не будет розетки, то приволочет дизельный движок. Дурно это или хорошо, пытаюсь понять я из своего гамака под стук соседского топора? Ведь этот строительный бум и подъем длится уже десяток лет, и все Подмосковье уставлено безвкусными брошенными коттеджами из дорогого красного кирпича, в которых так никогда никто и не жил. Это знак чего? Слишком быстрого накопления? Пробуждение спавших сил народа? Результат того, что дорвались наконец до частной собственности, а в обществе произошло чудовищное расслоение: одни бросают в чистом поле ненужные им миллионные коттеджи, другие бомжуют под мостом?.. Не знаю ответа.
Понимаю лишь, что тише будет только там, где пение ангелов и тихое колыхание кустов сирени над изголовьем плиты.
