Вероника Гудкова
Экстравагантность нарядов нынешних фотомоделей не знает границ.
Фото Reuters
Минимализму – этому декадансу ХХ века, – казалось бы, уже давно пора уступить место чему-то менее жесткому, однако и среди дизайнеров и архитекторов, и среди их клиентов и поклонников по-прежнему немало тех, кто чему бы то ни было – от мраморного ампира до ситцевого стиля кантри – предпочитает прямые углы, хромированные поверхности и отсутствие не только лишних, но и вообще каких бы то ни было декоративных элементов.
Недавно в одном бюджетном оазисе праздности в Турции соорудили гостиницу, внешне и внутренне напоминающую больницу скорой помощи высшего класса. Все стулья там из пластика, полы крашеные, кровати без шишечек, а столы без скатертей. Вместо ковров и обоев в номерах – едкая цветная подсветка по выбору постояльца, например синяя (точь-в-точь лампа в операционной, убивающая всякую заразу). Даже Евино яблоко – логотип отеля – в минималистском духе обтесано до красного куба с крошечным зеленым листочком сверху.
Название отеля и его рекламный слоган всячески намекают на то, что он предназначен для амурных утех, – но нет. Никакой эротической избыточности, никакой томности: минимализм не дремлет. Если в современном отеле и будет какая-то сексуальность, то разве что метросексуальная, даже, можно сказать, маскулинная: самый длинный в мире бар с дискотечным потолком, выложенным зеркальной плиткой, самый длинный в мире бассейн, самые пальмовые пальмы, привезенные аж из Египта┘ Самый, самый, самый┘
Но почему-то – а может быть, очень даже понятно почему – именно там прошел недавний финал профессионального конкурса манекенщиц Fashion TV, этакая эпическая драма истинной женственности и пиршество избыточности. Хрупкие девицы с ланьими глазами, героини крупнейших европейских, американских и азиатских модных показов в буквальном смысле слетелись в эту «больницу», а вслед за ними – импресарио с напомаженными, как у всех импресарио со времен немого кино, прическами, спонсоры с тугими брюшками и перманентным загаром и их супруги – все сплошь блондинки в бриллиантах. Пока спонсоры и импресарио плескались в Самом Длинном Бассейне, девочки – китаянки, россиянки, израильтянки, прибалтки и югославки – без конца репетировали свои проходы по подиуму.
Впрочем, дело того стоило. Даже в будничных спортивных костюмах, надетых на время репетиций, красавицы всем своим видом, включая тонкие талии и выпуклые формы (в модельных стандартах последних лет плоскости уступили-таки место объемам), отрицали саму идею минимализма, вроде бы обступившего их со всех сторон в виде стометровой белой клеенчатой лежанки вдоль барной стойки, окон от пола до потолка (разумеется, никакого намека на шторы) и бесконечных зеркальных стен. Такие же стены были и в номерах: злые языки среди приглашенных шутили, что если запустить в межстенные пространства вуайеристов с приборами ночного видения, рентабельность нового отеля повысится минимум вдвое.
Но самая убедительная – хотя и не окончательная – победа избыточности в затянувшемся противостоянии минимализму была достигнута собственно в вечер финала. Девочки, которых постояльцы пятизвездочного госпиталя и спонсоры за пару дней привыкли наблюдать без макияжа, с волосами, стянутыми в непритязательные «хвостики», неожиданно преобразились в томных див. Сначала все девушки прошлись по подиуму в символических бикини из клочков серебристой ткани, а ближе к финалу облачились в цветные шелка и атлас. Одна из моделей, эстонка Адель Рютель, прошлась по подиуму, звеня платьем, унизанным бутафорскими монетками, и колыхая на ходу роскошным, предельно далеким от минимализма бюстом.
Музыка, вырываясь из мощных колонок, сотрясала зеркальный потолок, а бриллианты спонсорских жен отражали лучи софитов, скользившие по подиуму. За стульями жюри и турецких VIP’ов толпились, потея и пихая друг друга телекамерами, журналисты из двух десятков стран, приславших на конкурс своих манекенщиц. Кое-кто из гостей, кому наскучило зрелище, уже отлучился в отельные бутики: купить новые бриллианты или на крайний случай сумочки со стразами, так вызывающе контрастирующие со стерильными поверхностями полов и стен.
В конечном итоге свои «бриллианты» – огромные хрустальные скипетры – получили и победительницы конкурса. Пузатенькие турецкие спонсоры из жюри сделали оригинальный выбор – их фавориткой стала юная модель из мусульманской деревни в Боснии. На всякий контраст есть свой компромисс, и при всей «фундаменталистичности» ислама на него есть своя противосила – демократический глобализм, позволяющий юной последовательнице пророка Мухаммеда, не рискуя жизнью, разгуливать по подиуму не только без чадры, но и без штанов. А чтобы соблюсти и политический баланс, второе место жюри присудило студентке, которая в свое время победила на сербско-черногорском конкурсе красоты. Третье место под восторженные аплодисменты публики досталось полногрудой эстонке Адель.
В качестве резюмирующей фразы можно придумать что-то вроде доморощенного афоризма «Естество всегда побеждает искусство». Впрочем, не все так просто, ибо женская красота – это искус из тех, что дарят художникам вдохновение. Даже если оно потом и выливается в стометровый, совершенный в своем минимализме гостиничный бассейн.
