Дмитрий Никитин Город Дуцзянъянь в провинции Сычуань известен не только своей плотиной, построенной на реке Минцзян местным правителем Ли Бином и его сыном в III в. до н. э. Это древнее инженерное сооружение внесено ЮНЕСКО в список мирового культурного наследия и пользуется вниманием многочисленных туристов. Но Дуцзянъянь – это прежде всего город великолепных даосских храмов, возведенных в память о завершении строительства гидротехнического сооружения.
На высоком мысе, там, где укрощенная река Мин разделяется на два потока (узкий стремительный и широкий плавный), в 168 году н. э. был воздвигнут даосский храм Фулун. Сам Ли Бин и его сын Э Лань, укротители реки, удостоились того, что в их честь был воздвигнут храм. На левом крутом берегу Мин высится так называемый храм Двух царей, построенный в 494 г. н.э. Внутри храма статуи обоих царей, победивших водную стихию. А позади святилища уже в наше время была устроена терраса в память о том, что в 1958 г. здесь побывал «вождь и учитель» китайского народа – Мао Цзэдун.
Постройка плотины для страдающей от наводнений китайской провинции – акт эпохальный, в котором можно обнаружить даже мифологические аллюзии и параллели. Китайские мифы гласят, что именно в провинции Сычуань родился легендарный герой Юй, первым в Китае обуздавший реки и спасший земляков от наводнений. Так что святилища легендарные правители, конечно, заслужили.
Основатель даосизма Лао-Цзы родился в 604 г. до н.э. Его учение, изложенное в трактате «Дао Дэ Цзин», стало особенно популярным в период правления династий Цинь и Хань (206 г. до н.э. – 220 г. н.э.), а позднее – в эпоху Тан (618–907 гг.).
Дао, если сказать о нем вкратце, – это неявная природа абсолютного бытия. Один из основных «прикладных тезисов» даосизма – недеяние часто бывает гораздо эффективнее бурной деятельности. Вот что говорится на этот счет в «Дао Дэ Цзин»: «Свобода от дел и забот составляет основу владения всем миром. Сам посуди, чем больше в Поднебесной запретных указов, тем больше в народе сирых и убогих. Чем больше в народе мечей и кинжалов, тем гуще становится мрак над дворами и царствами. Чем больше среди людей искусных механиков, тем реже случаются чудесные вещи. Чем строже указы и методы, тем больше воров и разбойников. Вот почему мудрый говорит себе: я перестаю заботиться о делах, и люди вокруг сами собой становятся лучше, я стремлюсь к тишине и покою, а люди сами собой приходят к порядку».
В 1949 г. Китай отверг Дао и пошел путем Мао. В итоге – миллионы погибших в «лагерях перевоспитания» и умерших от голода в годы «великого скачка». Здесь снова уместно напомнить афоризм из Лао-Цзы: «Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует»┘
В 15 км от Дуцзянъяня высится гора Цинчэн – одно из святых мест даосизма, изобилующее монастырями и другими культовыми сооружениями. Здесь более ста пейзажно-архитектурных достопримечательностей.
В 142 году до н.э. даосский проповедник Цзянь Лин основал на склоне горы Цинчэн первую обитель. Таким образом, эта гора стала одним из древних духовных центров даосизма. А в начале III века н.э. гора Цинчэн упоминалась в летописях как одна из 18 священных гор и рек страны. Ныне, по решению ЮНЕСКО, Цинчэн внесена в перечень культурных ценностей «Всемирного наследия человечества». До 1949 г. в здешних обителях подвизалось до 500 монахов; ныне их осталось около 100 человек. Наиболее хорошо сохранился храм Цзяньфу, стоящий в начале пути к горной вершине.
Если посмотреть на план горы, то можно увидеть, что паломническая тропа делает большой круг с небольшим «хвостиком» к вершине. И от храма Цзяньфу можно отправиться в путь либо по часовой стрелке, либо против. Большинство пешеходов забирают влево – по часовой, поскольку тропа уходит вверх не так круто. Описывать здешние водопады, ущелья и прочие красоты нет смысла – это надо видеть.
Каждый лаовай (иностранец) здесь на виду. Меня окликает пожилой китаец – глава семейства, шествующего по пути Дао. Он радостно восклицает: «Эмэйшань! Эмэйшань!» Начинаю припоминать: неделю назад мы повстречались со «святым семейством» при восхождении к одной из буддийских святынь Китая – гору Эмэйшань, что в юго-западной части провинции Сычуань.
Задаю попутчику естественный вопрос: какая у него вера? Буддист он или приверженец даосизма? Ведь на Эмэйшани он ставил свечи перед буддийским жертвенником, а здесь кладет поклоны перед даосским алтарем. Китаец невозмутимо объясняет жестами: мол, почитаем «и наших, и ваших».
Оставив двоеверца с его семейством у очередной кумирни, продолжаю восхождение. На очереди храм Тяньши, стоящий на полпути к вершине. Здесь устроен хороший привал для паломников: гостям предлагают не только передохнуть, но и перекусить.
Простившись с Тяньши, снова выхожу на тропу. На подходе к храму Чаоянг начинают появляться встречные паломники. Это немного удивляет: ведь еще не наступил полдень, как же они успели обернуться так быстро? Вот наконец и «верхний» храм Шаньин. Тут-то и становится понятно, в чем секрет «быстроногих». Оказывается, в последние годы сюда проведена канатная дорога! И если внизу в начале пути свернуть направо, то можно втиснуться в подвесную люльку, и через 15 минут полета вы уже на вершине. Ну а спуститься вниз можно своим ходом навстречу пилигримам, «по-честному» бредущим к вершине.
От храма Шаньин тропа уходит еще выше, туда, где видна 7-ярусная 30-метровая пагода. При входе в пагоду – строгий привратник: «Внутри фотографировать запрещено!» А запечатлеть-то, впрочем, есть что. Весь интерьер занимает гигантская скульптурная композиция: Лао-Цзы, восседающий на буйволе. Позолоченная скульптура основателя даосизма уходит под самый свод пагоды; рост буйвола «в холке» – метров 15, туловище всадника – еще столько же – вот и считайте┘
С верхнего яруса пагоды взору открывается дивная картина: на склонах гор зеленеют поля, мирно пасутся буйволы, крестьяне с большими корзинами за спиной собирают урожай – сельская идиллия┘ Как будто и не было раскулачивания, коммун, голода. Здесь весьма уместно вспомнить слова Лао-Цзы, обращенные к «харизматическим лидерам» всех времен и народов, к тем, кто был одержим «бредом сверхценной идеи»: «Оставьте вашу «святость» и ваше «благоразумие», и народ будет во сто раз счастливее. Оставьте ваше «добродушие» и вашу «справедливость», и народ вернется к прежней любви между детьми и родителями. Оставьте ваше хитроумие и ваши расчеты, и не будет больше воров и разбойников. Достигнуть этих трех вещей нельзя одной внешностью. Для этого нужно быть более простым, свободным от страстей и менее умствующим».
