Халтура

Кто знает: может быть, эта пожилая чета – бывшие мафиози.
Фото Reuters

Халтура мне во всех отношениях подвернулась исключительная. Сидеть с одним старым психом два раза в месяц, по два дня – в субботу и воскресенье, – я отпускал на отдых тетку, надзиравшую за психом постоянно.

Работы никакой. Разогреть в микроволновой печке готовые полуфабрикаты и не пускать деда спать до 10 часов вечера всеми возможными средствами.

Дети старика – три дочери и сын – приезжали по выходным и забирали отца на полдня к океану. Гуляли с ним, потом везли обедать в ресторан.

Сын Роберт, несмотря на свои сильно за 40, оказался довольно инфантильным, ребячливым малым. Но и не дураком при этом. Мы с ним быстро обнаружили, что оба уважаем Пинчона, и он мне привез «Радугу земного притяжения». Единственное, чем Роберт меня слегка доставал, так это своим перочинным ножом. Действительно хороший нож. Сделан добротно, в руку ложится ловко – инструмент рабочий, а не для понта. Но Роберт показывал мне этот нож столько раз, сколько мы с ним встречались. Иногда по два раза в день. В остальном же он был нормальный парень.

Как-то Роберт обмолвился, что его отец вместе с одним журналистом написал книгу, в которой поделился своим бесценным жизненным опытом, и книга эта стала бестселлером. Называется она «Человек чести».

Рассказав о книге, Роберт явно расстроился и быстро сменил тему разговора. Поэтому-то я и запомнил и разыскал книгу в библиотеке возле нашего дома. Оказалось, что мой клиент Альдо Боннано был знаменитым гангстером, создателем преступной империи, носящей до сих пор его имя...

Видя мистера Боннано в его 96, заметно пострадавшего от Альцгеймера, ограниченного в движениях из-за деформирующего артрита, хрупкого, с седым пухом на голове, я не мог и предположить, что имею дело с одним из членов избранной группы главарей мафии – «Комиссии», представлявшей 20 с лишним самых могущественных кланов Америки; задачей «Комиссии» было разрешение внутриклановых споров.

Из книги следовало, что дед в 1950–1960-х годах занимал в «Комиссии» второй по важности пост. Родился он в cицилийской деревне, что-то вроде Кастелламаре дель Гольфо, 17 января 1905 года. В 1924 году Альдо Боннано нелегально, через Кубу, прибыл в город Тампа, штат Флорида. Дед настаивал на том, что бежал из Италии, преследуемый фашистским режимом Муссолини. Зная, как Муссолини непримиримо боролся с мафией, деду в этом можно и поверить.

Прибыв в Нью-Йорк в разгар сухого закона, Альдо вступил в банду, возглавляемую неким Маранзано. Сначала служил рядовым бойцом, потом вырос до командира отряда и в таком качестве участвовал в знаменитой гангстерской войне – Маранзано vs. Массерия.

Война закончилась в 1931 году с гибелью обоих лидеров. Чтобы положить конец кровопролитию, привлекающему внимание полиции, и во избежание будущих конфликтов, угрожающих процветанию бандитского дела, Лаки Лючиано в 1931 году предложил сформировать из разрозненных сицилийских шаек пять больших семей.

Сам Лючиано возглавил организацию покойного мистера Массерия, а Альдо Боннано, 26 лет от роду, взял под контроль семью Маранзано и получил место в «Комиссии».

Несмотря на свое выдающееся положение в бандитском мире, мистер Боннано жил скромно и не был широко известен публике до ноября 1957 года. Тогда в Аппалачах собрались на конференцию 60 виднейших представителей организованной преступности со своими штабами, секретарями, помощниками и заместителями. Масштаб и размах мероприятия поразил полицию и навел ее на мысль о существовании организации, охватившей всю страну.

В том ноябре деда не арестовали (в книге он вообще отрицал свое присутствие в Аппалачах), но его имя стало известно полиции, и в результате следствия прокуратура объявила его главой одной из самых больших преступных семей.

С начала 1960-х спокойная жизнь Альдо Боннано закончилась. Его таскали по судам; он когда являлся, когда не являлся, отговариваясь внезапными сердечными приступами и гипертонией. Его пытались привлечь за препятствия, чинимые правосудию, за неуважение к суду, за участие в заговоре с преступными целями. Но всякий раз под натиском армии адвокатов торжественно признавали невиновным по всем пунктам, дело закрывалось. Вскоре, однако, все начиналось по новой.

Впервые он отправился в тюрьму в 1980 году, в возрасте 75 лет, все по тому же обвинению – за препятствия, чинимые правосудию: старик не желал выступать в суде свидетелем.

Во второй раз, в 1985 году, его приговорили к 14 месяцам тюрьмы за отказ давать показания в деле о рэкете. Дело слушалось в Манхэттенском суде, и молодой прокурор Рудольф Джулиани (будущий мэр Нью-Йорка) решил прижать моего клиента парой вопросов по биографии. Стороны не договорились, и непреклонный Альдо в 80 лет снова отправился за решетку, где и провел вполне, кажется, сносные 14 месяцев...

Книга была написана довольно-таки высокопарным штилем. Дед называл себя «поборником старых традиций», укорял молодежь за неуважение к старшим и за допуск в семьи несицилийцев. «Как отец семьи я был подобен главе государства, – писал он. – Я должен был поддерживать внутренний порядок. Я должен был руководить внешними сношениями с другими семьями».

Чего я так и не сумел понять, так это причин, заставивших деда выйти из явно процветавшего бизнеса. Исключительно из любопытства я копнул подшивки «Нью-Йорк таймс».

В середине 60-х, сообщала газета, некий Джозеф Коломбо сообщил двум главам могущественных нью-йоркских семей – мистеру Гамбино и мистеру Лючезе, – что мистер Боннано приготовил план покушения на их жизни, чтобы полностью сосредоточить в руках своей семьи городской бизнес и управление. После выяснения отношений, продолжавшегося более двух лет, представительное собрание, состоявшее из видных отцов видных семей, постановило, что мистер Боннано должен сдать дела и отправиться на покой. Ему гарантировались жизнь и неприкосновенность.

Могу подтвердить: гарантии твердо соблюдались. По крайней мере на моей памяти никто не мешал нам с клиентом коротать дни и вечера у телевизора.

Мои отношения со стариком не изменились с момента, как я выяснил его прошлое. Он был на удивление вежливым и некапризным. Если, скажем, я приглашал его в гостиную смотреть очередную порцию кино, он всегда говорил: «Ну если вам хочется». Сам он не только никогда ничего не требовал, не просил, но даже и не предлагал. Все, начиная от идеи перекусить, было всегда моей инициативой.

Пожалуй, единственное, что изменилось, – мое отношение к шести перстням с цветными камнями, украшавшим пальцы старика. Прежде я принимал их за маразматическую придурь. Из газет я узнал, что мистер Боннано широко известен как любитель, знаток и коллекционер ювелирных изделий. Светская хроника отмечала также его слабость к дорогим сигарам.

Сигар, даже в виде старых окурков, в доме не было. А к перстням я проникся уважением.

Я заступал на вахту в субботу в 9 утра и уезжал в 9 утра в понедельник. Расходы на такси до станции пригородных поездов и на поезд мне возмещались.

За метро я компенсации не просил. Три доллара – невелика сумма.

Нью-Йорк