Велимир Казанцев
Общая черта многих молодежных субкультур – пофигизм.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
В VI–V веках до н.э. жил, говорят, мудрец Лао-Цзы. Говорят, родился он седым младенцем. Не творил чудес и ничем особенным не занимался, хоть и слыл мудрецом. Но одно чудо (если не считать рождение седого младенца чудом) он все-таки создал. И как раз потому, что слыл мудрецом. Написал он короткий трактат: «Дао Дэ Цзин». Вернее, одни историки считают, что именно он его написал, другие это оспаривают. Но то, что трактат существует и стал основой для зарождения особенной философии – даосизма, это точно.
В веке же XX жил – и живет поныне – писатель Джером Дэвид Сэлинджер. Факт его существования и факт принадлежности его перу рассказов, повестей и одного-единственного романа – на этот раз неопровержим. Сэлинджер, подобно Лао-Цзы, не творил чудес, однако слыл хоть и не мудрецом, но┘ большим-большим чудиком. От прессы прятался, рассказы странные писал. А потом вообще исчез, и чем он сейчас занимается – загадка. Но, как и Лао-Цзы, оставил он после себя свидетельство своих размышлений – роман «Над пропастью во ржи». И был там такой персонаж – Холден Колфилд. Вроде бы обычный мальчик. Но, если призадуматься, большой поклонник Лао-Цзы.
И есть между двумя этими личностями некая абстрактная связь. А последствия ее витают в умах нынешней молодежи, пусть роман Сэлинджера написан довольно давно, а трактат Лао-Цзы – тем паче.
Вот, к примеру.
Спящий в аудитории студент – не редкость. Школьник, курящий сигарету у школы и мечтающий ни о чем, – тоже. Панк, проходящий «обряд посвящения» в какой-нибудь помойке, – туда же, в ту же графу. Или же – начитанный «ботаник». Или подтянутый спортсмен. Или мучаемый депрессиями молодой художник. Или, или, или┘ Все это и все они – как вневременное и внепространственное собрание под табличкой «Холдены Колфилды».
Ведь ныне среднестатистический молодой парень или девушка – не приверженцы идей комсомола. В крайнем случае – есть нашисты. Каждому из них словно сказали: «На, парень, держи шоколадку, вот тебе денег на дорогу туда-обратно, вот денег на пиво, а ты уж поезжай на митинг, поддержи «Наших». Парень приехал, съел шоколадку, сходил на митинг, погулял по Москве, попил пиво. Покричал что-то «братанам», запивая каждое крепкое слово немаленьким глотком крепкого пива. Обнаружить следы интеллекта на лицах подобных личностей – сложно, ой как сложно. Но они все же приезжают, митингуют, что-то кричат.
Или случай был – на Пушкинской, у всем известного кинотеатра. Вечер. Идут два пьяных неформала (в формат вечера, по крайней мере, они точно не вписывались). Идут и кричат: «Смерть масонам! Масонам смерть». Один из них особенно отличился. Проорав: «Я найду и убью главного масона», перевернул металлическое ограждение для парковки.
Но большинство молодых – совсем другие.
Ныне у студентов религия – экзистенциализм. Важнее понять себя, определить собственное «Я» в череде случайных событий, а окружающий мир и так поймем – существует, и всё тут. Вот среди таких полным-полно поклонников того самого Холдена Колфилда. Мальчик он обычный, но терзаемый вопросом: «Куда они деваются зимой?» Они – это утки, если кто не знает.
Как всякий обычный мальчик, Холден злится на всех – на систему, общество, государство, таксистов, школы... Но подобно мудрецу, находит утешение в простых вещах: бейсболке и общении с младшей сестрой. И вместо противодействия ненавистному обществу мечтает сбежать. Как и его создатель – Сэлинджер.
Иными словами: злись – но не стремись действовать. Бушуй – но ничего не трогай.
Даосизм – это мистический экзистенциальный образ бездействия и покоя. Равновесия в Поднебесной. Тут и романтика, и философия. Тут образ мышления. Образ жизни.
Есть одно «но» – вспомним Дэвида Герберта Лоуренса и его «Утро в Мексике». Там про индейцев говорится, что наш, европейский образ мышления губителен для них, а их – губителен для нас. Впрочем, кто из мальчишек не мнил себя гордым индейцем. Налицо факт интерпретации. Интерпретации на свой лад восточной философии, даосизма. В основе – собственные морально-этические принципы и логические выводы.
И вот к чему приходим: даосизм (даже не осознаваемый) у нынешней молодежи – это типичный пофигизм, привычное молодежное «на фиг». «Ведь есть дела поважнее!» Как у Сэлинджера – бездейственный протест и вопрос об утках: «Куда они деваются зимой?»
Таким образом могут зарождаться субкультуры, уравновешивающие друг друга своим пофигизмом по отношению к чему-то более низкому и осязаемому. К власти, например. Или учебе. Или политике, экономике...
Субкультуры есть разные – панки, готы, скины, рэперы и т.д. Но субкультуры субкультурами, а ведь важно понять, что приверженец Дао – в первую очередь личность. По меркам общего Космоса – личность маленькая, незначительная. Но органично вплетающаяся в свой Космос. Тот самый, с утками в пруду. И где проходит черта между «мной» и «ими», там монотонный немой стык двух земных пластов, ворочающих друг друга постепенно и безмолвно. Переход из одного «пласта» в другой песчинки-личности – уже социальная адаптация, конец «немого» бунта, взросление. А есть и такие личности, что всю жизнь буравят «враждебный пласт». Взрослые дети, но никак не седые младенцы, потому что немолодые.
Даосизм у молодежи носит чисто культурно-социальный характер и уже только после этого – сугубо политический. Вывод из политических воззрений Лао-Цзы такой: лучший правитель тот, о котором не ведают. Вывод, надо сказать, для западного человека типично пофигистичный.
Раньше как было? Молодежь, в каком-то смысле, – инициаторы реформ. Настоящие революционеры. А сейчас как? Консерваторы какие-то┘ А где молодой консерватор – там неладно что-то. Там же, где молодой консерватор с немым бунтом на устах, – там и есть маленькая личность в формате огромного Космоса. Личность, значащая что-то в «своем пласте». Личность-песчинка в «пласте чужом».
Вопрос об утках – для Колфилда важный. Для других – смешной. Если бы вам сказали, что ваши соседи – революционеры, вы бы, наверное, рассмеялись. Те соседи либо сумасшедшие, либо упомянутые уже взрослые дети. И слово это немодное и нестильное нынче – революционер.
Так что там, с утками? Сказать бы, что зимой они улетают туда, где их ждут социальная адаптация, взросление и воспоминания о тех временах, когда они, утки, жили в пруду. Но ответом, должно быть, послужит очередное: «Фига-се!» А потом «Ну и фиг с ними».
