Елена Потёмкина
Следующая станция – Аид.
Фото Арсения Несходимова (НГ-фото)
Кто-то назвал мегаполис каменными джунглями. Москва, как ни один другой город, воплощает эту идею. Здесь есть все ярусы большого дремучего леса, а передвигаться приходится порой строго по карте или подробной инструкции. И если по неопытности, безалаберности, рассеянности, в нарушение предписания выйдешь не из того вагона и повернешь не туда, то попадешь в безвыходное положение и в приступе пространственного кретинизма совершенно заблудишься.
Да, пересекать эти непроходимые джунгли под землей, казалось бы, удобно. Спускаешься в подземку на промышленной окраине с очаровательными трубами на все стороны света куда ни глянь, а через час выныриваешь где-нибудь под кроны рослых тополей, с игриво шуршащими листьями. Пространственно-временной туннель. Но проведенные, к примеру, два часа в день в этом подземном мире на впечатлительного человека оказывают неизгладимое впечатление. Недаром в народных поверьях в подземелье всегда обитала какая-нибудь разновидность зла: тролли или духи.
«Глубоко под землей царит неумолимый, мрачный брат Зевса, Аид.
Полно мрака и ужасов его царство. Никогда не проникают туда радостные лучи яркого солнца. Бездонные пропасти ведут с поверхности земли в печальное царство Аида. Мрачные реки текут в нем».
Мы еще не духи, мы только в гости захаживаем. Но то, что происходит там внизу, – это обострение земных перипетий.
Метро напоминает жизнь, жизнь в миниатюре, где, как под микроскопом, видны все ее законы. Но многие испытывают дискомфорт от замкнутого пространства и предпочитают исключительно наземный транспорт. Многие уже сдались и отвергли увлекательные ежедневные поездки в подземке.
В час пик со всех окрестных офисов бурлящими потоками спускаются вниз нацеленные на осуществление вечерних планов граждане-трудящиеся. Вливаешься, и тебя несет неведомая сила. Как и любая стихия, она не знает пощады. И если не впишешься, замешкаешься – затопчут. На эскалаторе, когда все благополучно займут свою законную ступеньку, можно ненадолго расслабиться и оглядеться. Мимо проплывают в обратном направлении, наверх люди, их много, и они все такие разные. Бесплатное кино начинается. Кто-то громко говорит по телефону, рассказывая аудитории о своей личной жизни, – кругозор расширяется, кто-то целуется – со всеми интимными подробностями, кто-то задумчиво глядит вдаль, и кажется, можно прочитать на лице все мысли, кто-то тоже активно рассматривает эскалатор напротив, и происходит мгновенный контакт глазами.
 Пока есть метро, люди не перестанут читать. Фото Алексея Калужских (НГ-фото) |
Коллективное бессознательное преломляет обычные вещи: на эскалаторе возникает ощущение, что земля уходит из-под ног, из тьмы туннеля время от времени появляется жуткий гул разъяренного чудища – поезда, въезжающего в туннель.
Стараясь избежать ненужных, но часто все-таки неизбежных столкновений, движешься привычным и по возможности самым энергосберегающим путем в надежде успеть нырнуть в вагон, не став жертвой автоматически закрывающейся двери. Очень трогательно бывает в такие моменты, когда стоящий в вагоне какой-нибудь мужчина подстраховывает, кладя руку на дверь.
Умиляют эти объявления по поводу уступания места пожилым людям, инвалидам, пассажирам с детьми и беременным женщинам. И ведь действует на совесть, пристыжает, после очередной напоминалки резко повышается уступаемость. А пожилые женщины помогают тем, кто не расслышал.
В вагоне всегда есть на что посмотреть, скучно не бывает, и вообще здесь выручают только любознательность и чувство юмора, пытаясь получить удовольствие в странной ситуации и извлечь хоть какую-нибудь пользу, не замечая ужасов тряски, грохота, замкнутого пространства, нарушенных бесчисленное число раз личных границ и толпы, подчиненной инстинкту самосохранения.
Вот я наблюдала недавно душевные муки одной девушки. Она зашла у противоположных дверей от входа, достала толстенькую, я бы даже сказала, упитанную книжку, открыла ее и вперила в нее свои прекрасные очи, но не прошло и нескольких секунд, как девушка оторвалась от своего чтива и стала вглядываться в свое отражение в дверях. И так оно ее увлекло (поболее, чем книжка), что прихорашивалась и прихорашивалась, потом все-таки остановилась и вернулась к прежнему важному делу – чтению. Но не смогла долго продержаться и снова вернулась к своему отражению. Так повторялось несколько раз, ну никак не могла она определиться.
Кого только здесь не встретишь, ну просто наглядное пособие по психологии. Юные Влюбленные. Семейство едет в гости. Обремененные заботами женщины средних лет. Читающие. Приезжие, взволнованно изучающие карту метрополитена и обложенные пакетами с ценными подарками родным. Девушки, будто сошедшие с подиума, всеобще рассматриваемые и вызывающие восхищение. Хохочущие шкодливые подростки, но уже не простые, уже познавшие печаль. И дети, чужие в царстве печали.
Души, отделенные от света, оторванные от своих земных забот и привычного окружения, в вагоне, как в пробирке, транспортируются, и, если заглянуть в глаза молчащим одиноким душам, мне кажется, в них можно увидеть вопрос: «А куда и кто перевозит меня?»
«Катят там свои волны Коцит и Ахеронт; души умерших оглашают своим стенанием, полным печали, их мрачные берега. В подземном царстве струятся и дающие забвение всего земного воды источника Леты. По мрачным полям царства Аида, заросшим бледными цветами асфодела, носятся бесплотные легкие тени умерших. Они сетуют на свою безрадостную жизнь без света и без желаний. Тихо раздаются их стоны, едва уловимые, подобные шелесту увядших листьев, гонимых осенним ветром»
А поздним вечером в вагоне трясутся в дремотах несколько усталых путников. Расслабленное податливое тело качает из стороны в сторону. Вагон трясет, как в жестокой лихорадке. А может, неведомый бармен настойчиво пытается перемешать ингредиенты, то есть припозднившихся пассажиров, в своем шейкере, чтобы сделать свой фирменный коктейль. Но натренированные пассажиры привычно удерживают равновесие и даже умудряются выспаться прямо в вагоне, поклевывая носом и периодически заваливаясь на соседа. Душа уплывает в запредельное пространство, там может она отдохнуть хотя бы полчаса от суеты перемещений.
Вот конечная. Просыпайся. Вставай. Выходи на платформу. Поворачивай направо. По эскалатору. Опять в толпе незнакомых, с пугающими запахами, резкими движениями и внезапными вскриками, исковерканными словами. Дальше сквозь тяжелые стеклянные двери, слишком тяжелые для нормального человека, метаемые сквозняком, увернуться, спастись, выбраться в переход, чтобы увидеть спящих, как обычно, тем же беспробудным сном двух бездомных собак и пьяного мужика в вонючем закутке, задумчиво глядящего на свою хлебную закуску.
И вопреки пророчеству, что, мол, «нет никому возврата из этого царства Печали» и что «трехглавый адский пес, на шее которого движутся с грозным шипением змеи, сторожит выход. Суровый, старый Харон, перевозчик душ умерших, не повезет через мрачные воды Ахеронта ни одну душу обратно, туда, где светит ярко солнце жизни», выбираешься на воздух. Нежный ночной ветерок и аромат курицы-гриль возвращают к жизни.
А где-то есть острова: белый песок и голубая лагуна. Там волосы пьют соленую влагу, кожа питается солнцем. Но никогда не поздно и всегда слишком рано думать о рае.
Поэтому каждое утро мы спускаемся в царство Аида, чтобы ощутить себя безликими духами. Падаем в бездну и вновь вырываемся из цепких объятий тьмы. Стремимся наверх, из жерла подземки, чтобы бежать по каким-то очень важным делам.
