Александр Титов
Подои спозаранку коров и "зачавокаешь"...
Фото Reuters
Пока ученые спорят, как правильно писать то или иное слово и какого рода слово «кофе», исчезает иррациональная основа слова, его ядро – народный диалект.
Останется усредненный компьютерный язык, «падонковский» жаргон и прочие словесные симулякры, торопящие выразить суть происходящего в мире. Девиз сегодняшнего языка – скорей, скорей, скорей!..
Пройдет еще лет десять, и мы уже никогда не услышим говора, который пока все еще звучит в деревнях России, на нем говорят местные старики и старушки. По привычке газетного журналиста пишу «мы», хотя в данном случае затрудняюсь уточнить, кто же такие «мы»: фольклористы, литераторы, подрастающее поколение?.. И кому они вообще нужны, эти бесчисленные, для каждой деревни свои, навсегда уходящие слова?
Вряд ли молодежь будет жалеть о словечках типа «чаво», «куды», «пачяму» и т.д., которые постоянно употребляли их прабабушки и прадедушки. Однако до сих пор на гулянках и свадьбах распевают частушку:
У нашего зятя
Самогонки хватя:
Хоть пей, хоть лей,
Хоть купайся у ей.
«У ей» – здесь звучит не просто ухарство, праздничная поза, но и своеобразное отношение к окружающему миру, вызов ему.
Когда я в детстве хватался за чугун, то пачкался в «сыпуху», с ударением на последней букве – так бабушка называла копоть, прилипающую к рукам.
«Чаво ты хпаешься?» – шутливо говорила девчонка шалуну в нашей школе. «Хпаешься» – более удобно произносимое «пхаешься», то есть пихаешься.
Диалект – солидная подпитка для писателя, порой она незаметна, как радиоволна, несущая информацию. Писатель, вкусивший народного говора, всегда ощущает эту забытую стихию, высохший океан ушедших чувств и эмоций, рожденных немногословными предками. Мощный «фон» народного языка выручает даже в тех случаях, когда приходится употреблять стерильные фразы. Хотя некоторые авторы считают диалектизмы если не вредными, то вовсе ненужными, и стараются не употреблять их.
Наступил XXI век, россияне говорят на правильном литературном языке, без всяких там «чавоканий» и «кудыканий», молодежь в основном ухоженная и сытая, не работает от зари до зари в полях, не доит спозаранку коров, не чистит навоз... А когда-то заморенный в трудах мужик или баба выдавливали из себя «чаво» и «куды», не потому что им хотелось исказить «правильное» слово – просто так было легче шевелить языком.
 У лошадей есть свои исчезающие диалекты... Фото Reuters |
Наш «великий и могучий» рожден непосильным трудом от темна до темна на полях, на посиделках зимними вечерами в низких хатах, на барских и постоялых дворах и, конечно же, в трактирах. Ни один классик русской литературы не устоял перед обаянием народного говора. Мучительное, «трудовое» происхождение русского языка!
Не слова, а просто звуки крестьянского утомления – после барщины ли или после длинного колхозного трудодня.
Вместо слова «вчера» в нашем селе говорили «учарась», в другом селе, южнее на двадцать километров, – «учорысь». Не только звучание, даже ударения разные.
Мальчиком я и сам говорил вместо «недавно» – «надысь», легко и свободно вместе с дыханием вырывались из груди те забытые фразы! Отдельные слова почти до неузнаваемости менялись с помощью всего лишь одной буквы: «йдёт» вместо «идёт» – число букв одинаково, а слово звучит короче!
Некоторые слова деревенский народ не сокращал, а, наоборот, удлинял. Так, вместо привычного «где?» говорили «игде?» – с придыханием и нескрываемым удивлением.
Некоторые слова и фразы порой совсем непонятны нашему современнику.
«А чаво это ты, братец, ашшеряешься»? «Ашшеряться» – насмешливо и злорадно улыбаться.
Человека бездельного, склонного к веселому времяпрепровождению, беззлобному хулиганству и разным неприличным выходкам, называли иногда «ашшаульником». «Ашшаульничать» – бродить без дела по улицам и привлекать к себе внимание нехорошими поступками.
А как изощренно обработана народным языком, казалось бы, всем привычная фраза «на днях». Вместо этого в селе Отскочное в старину говорили «анадобни».
«Брылеет» – рассветает.
«Воловодить» – ходить мыслью по кругу, читать натацию.
«Грозой» – бес.
«Двыхая» – дышит, «еле двыхая» – о тяжело больном человеке. «Отдыхал» – выздоровел.
«Забормотный» – человек, бормочущий себе что-то под нос, не слушающий, что говорят ему другие.
«Засиняло», т.е. «засентябрило», осенний свет в небесах.
«Копенная» – похожая лицом на кого-то, о маленькой девочке – «копенная мать».
«Комолиться» – смотреть исподлобья, словно однорогая корова.
«Навода» – модница, наводящая на лицо румяна.
В старинном селе Отскочное старые люди говорят иногда «ни-мала», что следует понимать как встречный вопрос «ну и что?», то есть не поверить собеседнику.
«Охряпка» – неряха.
«Опарух» – слишком тепло одетый ребенок.
«Отрубух» – упитанный ребенок.
«Отчунять» – опомниться.
«Пригалтался» – приспособился, привык.
«Прилабониться» – присесть к чужому накрытому столу.
«Этот не перехряня» – речь идет о лодыре, уклоняющемся от работы.
Соответственно к нему имеет отношение фраза «корми яво похрушше», то есть давай более скоромную пищу.
Полная противоположность лодырю человек, которого называли «тягушшой» – т.е. трудолюбивый, берущийся за самую тяжелую работу и умело ее выполняющий.
«Хомотной» – бестолковый, суетливый.
Стихия народности в языке стихала лишь в те моменты, когда говорун приближался к церкви. Храм не дозволял языкового буйства, здесь соблюдался канон евангельской литературы, смирявший буйство просторечного языка, направлявший его в святоотеческое русло.
С распадом СССР в наши края на историческую родину стали возвращаться врачи, учителя, квалифицированные рабочие из стран СНГ. По национальности русские, они почти все родились в республиках Средней Азии или на Кавказе. Они говорят на чистейшем русском языке, который сумели сохранить среди гор и пустынь в своих общинах, и все же в их разговоре порой не хватает «подводного течения», изюминки. Что-то безвозвратно утерялось в словаре людей, рожденных в других странах. Происходит перемешивание разных языков в русском котле, но какая сварится похлебка – никто пока еще не знает.
Тайна русского языка уходит вместе с областными диалектами, она уносит с собой загадку древнего праязыка, идущего от сказок и мифов, вместо него остался удобный всем современный универсальный «литературно правильный» язык. Но и в нем сохранилось нечто иррациональное, в нем тоже порой звучит древняя родина, которая мгновенно охватывает душу человека, произносящего «нечаянное», невесть откуда взявшееся слово.
В рассказе Рэя Бредбери «Бабочка» путешественник во времени, очутившись в эпохе динозавров, нечаянно наступил на бабочку. Вернувшись в свое время, он увидел мир совершенно другим – все вокруг изменились из-за бабочки, нечаянно погубленной в прошлом. Не произойдет ли подобное и с нами, когда завтра потеряем исконное слово, рожденное в глубинах народа?
┘Недавно моя старшая дочь взяла блокнот, записала несколько забавных слов, которые в детстве слышала от бабушки, я тоже кое-что вспомнил, мы вместе удивлялись и радовались старинному «колдовскому наговору».
