Наталья Баландина
Старомодный почтальон на велосипеде – эмблема театра-цирка.
Только там, где жизнь и искусство неразлучны, где они проверяют друг друга, просвечивают до донышка, там, где не теряется чувство подлинности, – всегда хочется быть артисту. Как найти это место, этот способ, этот путь?
У каждого есть право выбора: выступать каждый вечер в красивом театральном здании, на сцене, осененной славными тенями великих, или колесить по свету, играя перед теми, кто минуту назад не знал о твоем существовании. Даже сегодня не только есть это право, есть еще и те, кто решает им воспользоваться, отказываясь от благополучной актерской судьбы. Настоящий театр, как и настоящий цирк, – на улице, на площади, в гуще народной жизни, говорят они, точно на дворе эпоха трубадуров или итальянской комедии масок, а не XXI век, или, может быть, наоборот, именно потому, что XXI век и кому-то ведь надо плыть против течения. А мы недоумеваем и сомневаемся: почему в городе Мышкине или Зеленогорске очутился швейцарский цирк-театр, да еще самый маленький в Европе? Чего ищут здесь эти люди из идеально-безмятежной страны? И зачем они вообще кочуют столько лет? Она – драматическая актриса из Праги, он – клоун и акробат из итальянского кантона Швейцарии Тичино. Ленка Махонинова и Альберто Фолетти – семья, придумавшая театральный цирк Giroldon (на тичинском диалекте – «бродяга»), который и зимой, и летом разъезжает по белу свету, но всегда возвращается домой, чтобы репетировать и готовить новый спектакль.
В этом году их летние гастроли прошли в России – с июня по август они путешествовали, уже во второй раз, по нашей отчизне, ужасаясь и восторгаясь виденным вокруг. Кроме упомянутых городов, Giroldon побывал в Архангельске, Вельске и Москве. Рассуждая о том, как русские люди сострадательны и терпеливы, Ленка и Альберто берут на встречу с гостями складные стульчики из своего зрительного зала, чтобы не только им, но и их собеседникам было удобно, и угощают чаем. Им нравится все делать самим – не только сочинять и проводить спектакли (они и рабочие сцены, и звукорежиссеры, и кассиры, и билетеры), расставлять шатер и рассаживать зрителей (каждого персонально), но даже составлять на русском языке объявление о гастролях. Они открыты всем, заботятся о каждом взрослом и ребенке, пришедшим к ним на представление. В Москве цирк выступал в самом конце июля, когда на город наступал смог, а Зеленогорск в августе жил в тревожном ожидании урагана, о котором предупреждал прогноз. Однажды уже они столкнулись со стихией: в Швейцарии шквал ветра унес их шатер, бросив его на верхушки деревьев...
Giroldon существует уже 20 лет, он чуть младше сына Ленки и Альберто, чей рисунок стал эмблемой цирка: фигурка забавного почтальона на велосипеде, которую изобразил ребенок, посмотрев фильм «Праздничный день» Жака Тати. Теперь этот образ украшает фургон, в котором путешествуют его родители, их шатер, афиши и билетики спектаклей. В качестве куклы он участвовал в первом спектакле труппы, у которой оказалось много общего с создателем уникального бурлескного кинематографа, а через 20 лет его облик ожил в одном из персонажей спектакля «Дурак», поставленного в 2009 году. Именно его в этот раз показывали в России: в Москве – в сквере Кафедрального Римско-католического собора и в одном из подмосковных приютов для сирот, а потом – на площади Зеленогорского парка.
 На тубе и трубе играют сами артисты. Фото автора |
Театр-цирк Giroldon ничем не удивит высоколобого критика и интеллектуального зрителя: ни хитроумной драматургией, ни спецэффектами, ни красотой мизансцен. Он не удовлетворит и тех, кто любит заклинателей змей, дрессированных слонов и иллюзионистов. Его приемы и номера просты и стары как мир, их можно назвать допотопными, но в них есть то, что исчезает из сегодняшнего искусства, – человеческое дыхание. Думаю, этот цирк понравится поклонникам фильма «Дети райка» Марселя Карне, он был бы близок тем, для кого играли театр «Фюнамбюль» и мим Дебюро.
За кулисами, которые в нескольких шагах от зрителя (такого камерного цирка я никогда не видела), мы слышим велосипедный звонок, и на сцене появляется странный человек в черном сюртуке и синем цилиндре со смешными торчащими усами. Он слишком долго и пристально смотрит в зал, будто спрашивая, кто вы такие и куда он попал. Смутив публику, странный человек уходит, и появляются артисты – Ленка в сине-зеленом сарафане и розовой блузке и Альберто в жилетке и черных шароварах; оба – в туго зашнурованных высоких ботинках. Они сыграют на тубе и трубе, расскажут про русского дедушку – меткого стрелка, представив номер «Братья Точновы», в котором один держит на носу (!) похожий на огромный огурец воздушный шар, а другой стреляет в него из ружья, и потом будут выгонять со сцены и из-за кулис этого усатого чудака, все время встревающего в действие. Он путается под ногами, пока они выполняют акробатические трюки, общаются с залом, разыгрывают фарсовые сцены и даже танцуют кордебалет. Трудно сохранить терпение, когда кто-то то и дело разрушает сценическую иллюзию, пристраиваясь к тебе хвостиком или вырастая прямо на пути. И только в финале, когда недотепа в цилиндре неожиданно помогает закончить номер и напевает щемящую мелодию, которую запомнят, сыграют и споют артисты перед занавесом, мы поймем, что это тот самый дурачок, которому посвящен спектакль. Об этом – песня, которая словно дает понять: вы так много смеялись для того, чтобы потом немножко погрустить.
К сожалению, целый смысловой пласт ускользает оттого, что представление идет на итальянском (с вкраплением русских реплик). Казалось бы, это цирк – и язык не важен. Но Giroldon рассказывает истории, построенные по законам театра, в котором очень важны нюансы. Споры между персонажами, присказки, не говоря уже про игру слов и стихи чешского поэта Богуслава Рейнека, звучащие в финале: «Я дурачок в своей деревне,/ Все собаки знакомы со мной┘» Даже не понимая итальянского, можно оценить мастерство актеров: они перепрыгивают друг через друга, ловко подхватывают и перебрасывают мячи, стулья и хозяйственные принадлежности, бегают с топором по крохотной сцене, чтобы разрубить яблоко на голове партнера, и при этом ведут непрерывный диалог! По словам Альберто, номер со шваброй, совком и шарами они репетировали целый год. Непросто одновременно выполнять принципиально разные действия: удерживать пять предметов, думать и разговаривать. «Когда мы репетируем, мы понимаем, что такое время... Используя мой метод, однажды я тренировал баскетболистов. Жонглирование учит экономить время, открывает новые временные резервы». Выразительная мимика, жестикуляция и темпераментная речь отчасти компенсируют отсутствие перевода, многое подсказывают, особенно детям.
После спектакля мой четырехлетний сын спросил: «А кто же играл дурачка?» – и пришлось открыть секрет с переодеванием, объяснить, что артисты играют его по очереди. Если вдуматься, каждому из нас полезно поставить себя на его место – так, как это сделали Ленка и Альберто. И так же, как они, не страшиться искренности и простоты.
