Информация – понятие энергетическое

В Слове заключена мощная энергия, способная двигать вперед научно-технический прогресс. Фото с сайта www.nasa.gov

«Как можно не любить читать! – всплескивают руками интеллигентные бабушки, удивляясь подрастающему поколению. – Вот мы в их годы!.. Главное, и книг в доме полно, и в магазинах от них полки ломятся, а он сразу к компьютеру шасть – и стреляет там в кого-то…»

Странновато получается: если человек не любит оперу или балет, это никого не удивляет: ну, не нравится, бывает. Или еще не дорос, не распробовал. Могу поспорить, что половину из этих людей в детстве ретивые мамы и бабушки заставляли заниматься музыкой, тащили волоком в театры и музеи, приговаривая: «Но это же очень интересно!» 

Если, твердя ту же мантру, совать своему отпрыску в руки книгу (по своему выбору), скорее всего возникнет реакция отторжения. Вызвать ненависть гораздо проще, чем любовь. Отпихивая железную руку, загоняющую его к счастью, юный человек задаст законный вопрос: зачем вообще читать книги? 

«Берегите книгу, книга – источник знаний» – без этого плаката трудно представить себе школьную библиотеку. В самом деле, на протяжении столетий вся литература в основном подразделялась на религиозную и научную, с очень тонкой прослойкой светской и развлекательной. Люди верили, что по книгам можно научиться всему. Двадцатипятилетний Генри Нокс, державший книжный магазин в Бостоне, изучил все труды по тактике и артиллерии, какие смог добыть, и с началом Войны за независимость США сразу стал полковником, «отцом американской артиллерии». Жан де Флоретт, герой одноименного романа Марселя Паньоля, – городской чиновник, получивший в наследство дом и участок земли в деревне, – проштудировал трактаты по земледелию и животноводству и уже через два года мог давать советы крестьянам, родившимся и выросшим на этой земле, но даже не мечтавшим о подобных урожаях. Ну и все помнят анекдот, как после покупки «Жигулей» отец показывает сыну «Инструкцию по эксплуатации» и говорит: «Вот, сынок, это теперь будет наша Библия», – а тот отвечает: «Нет, папа, это будет наша «Камасутра». Но все это было до нашествия современных информационных технологий. Карл Маркс, чтобы убедить собеседника неопровержимым аргументом, нырял в кипу книг, валявшихся как попало на его столе и вокруг, и быстро находил в одной из них нужную цитату. Теперь за подобной поддержкой обращаются в Google, и даже школьный учитель вместо списка литературы дает список ссылок на «полезные» сайты. Почва для этого была подготовлена давно. Дениска из рассказов Драгунского в разговорах с отцом вываливал на него кучу информации: что в Байкал можно напихать 92 Азовских моря, что настоящее имя Эль Греко – Доменико Тео-Котапули, а кит слышит за пять километров. Мама объяснила несколько ошалевшему папе, что у них современный ребенок: он слушает радио, телевизор, лекции… Просто тогда по телевизору выступали с лекциями.

Способ усвоения информации коренным образом изменился. Если авторам приключенческих романов, которыми зачитывались чеховские мальчики, приходилось вставлять длинные описания всяких там пампасов и девственных лесов Амазонии, теперь достаточно просто написать слово «саванна», и перед мысленным взором встанет картинка с телеканала Discovery или из журнала National Geographic. Наши дети уже привыкли воспринимать готовые зрительные образы, а не создавать их мысленно сами на основе слов. Так проще и быстрее.

Сегодня люди все чаще предпочитают книге экран планшета. Фото Reuters

Раньше люди шли в кино и сравнивали экранизацию с прочитанной книгой. Теперь после выхода на экраны нового блокбастера «по мотивам» переиздают исходный роман с портретом актера из фильма на обложке – наверняка кто-то захочет ознакомиться с первоисточником. А может, и нет: сами учителя советуют, чтобы не тратить время на «Войну и мир», прочесть  сжатый пересказ в методическом пособии, а лучше посмотреть фильм – хотите, наш, хотите, европейский. Эпизод «Болконский и дуб», по которому пишут сочинения, в фильме есть.

Предвижу возмущение интеллигентных бабушек: «Боже мой, это же великий Толстой, классика, духовная скрепа!..» Когда Шукшин поступал во ВГИК, на экзамене честно признался, что не читал «Войну и мир»: уж больно толстая книжка, не осилил. В приемной комиссии стали возмущаться: вы, директор школы, и не читали «Войну и мир»! Шукшин объяснил, что директор сельской школы должен напилить и наколоть дров, чтобы дети зимой не замерзли, и заниматься еще сотней подобных дел, до Толстого ли тут? Его приняли. А вот Михаил Осоргин читал «Войну и мир» несколько раз: доходил до конца и начинал сначала. Просто в гимназии этот роман не изучали, а Толстой, отлученный от Церкви, вообще находился под запретом, читать его было вызовом, а не нудной обязанностью. Решать, что читать, кому и когда, – дело деликатное. 

И все-таки вначале было Слово. В нем заключена мощнейшая энергия, способная пробудить человеческую мысль, двигать вперед научно-технический прогресс и даже создавать новые миры.

Вот в Поднебесной, например, недавно задумались о том, почему китайцы запросто осваивают производство любых вещей, созданных другими, но не могут изобрести ничего своего. И пришли к выводу, что зря они запрещали научную фантастику. Реализм – дело хорошее, но сначала Рэй Бредбери и Айзек Азимов пишут романы о том, чего нет, – о беспроводной связи, полетах на Марс, а потом американцы запускают марсоход и строят в Китае завод по производству айфонов. Теперь китайских детей будут побуждать читать фантастику – но вот полюбят ли ее все поголовно?

Кстати, в наших книжных магазинах научная фантастика почти совершенно вытеснена фэнтези. В этих книгах тоже пишут о том, чего нет и (я надеюсь) никогда не будет, но начитавшиеся их взрослые мальчики и девочки начинают разговаривать по-эльфийски, сражаться с орками в лесах возле дачных поселков и варить зелья из подручных материалов. Наверняка их родители согласны с Фамусовым и его пироманским способом пресечения зла.

Действие книги, в которой говорится о том, чего не бывает, необязательно происходит на далекой планете. Самые большие тиражи у романов, где главный герой, неожиданно получив наследство, тут же мчится в аэропорт и первым же рейсом вылетает в Австралию, а красивая, но несчастная девушка делает трудный выбор между двумя миллионерами. И никто не решает проблем типа «как наскрести денег на сиделку для больной матери». Во времена «самой читающей нации» функцию переноса в другую реальность брало на себя индийское кино, а теперь – любовные романы и иронические детективы. Конечно, уж лучше забыться таким способом, чем русским традиционным. 

Тем, кто тоскует по временам, когда люди ходили с книгой по улице и натыкались на фонарные столбы, не надо отчаиваться: это бывает и сейчас, просто читают с экрана мобильного телефона. Да, в метро редко увидишь с книгой человека моложе 16 лет, но это не значит, что «поколение Apple»  безнадежно. Любовь к чтению вызревает исподволь и приходит необязательно в раннем детстве, иногда в пубертатный период, а то и позже. Например, Альберт Сент-Дьерди в детстве книг не читал вообще и в школе учился кое-как. А годам к двенадцати вдруг решил стать ученым и пропадал в библиотеках. Позже он получил Нобелевскую премию по химии.

Если выше говорилось об особенностях нашего времени «против» чтения, назову одну «за». Это… одиночество. Да, у тебя полно «друзей» в социальных сетях, а поговорить по душам не с кем. У всех свои дела, свои проблемы. Американцы в таком случае отправляются к психоаналитику. Но если повезет, тебе попадется «правильная» книга, и ты поймешь, что твоя душа не такая уж и загадочная. То, что происходит с тобой, уже случалось с кем-то другим, кто об этом написал. Одна книжка потянет за собой другую. И вот она – любовь…