Проигравшая Бразилия и обиженный бог футбола

Неприятности для бразильцев начались еще до мундиаля...

«Вы, читающие, находитесь еще в числе живых; но я, пишущий, к этому времени давно уйду в край теней» – такими словами Эдгара Аллана По я бы начал свой рассказ по мотивам прошедшего чемпионата мира по футболу. Если бы не одно обстоятельство, о котором позже. И дальше: этот «год был годом ужаса и чувств более сильных, нежели ужас, для коих на земле нет наименования». Ей-богу, если бы я не знал, что отец страха, фантастики и детектива жил больше полутора веков назад, подумал бы, что он пишет обзор финального матча между Германией и Аргентиной.

Тот вечер, как и положено по жанру, был долгим и знойным – и плавно перетек в ночь, и тень Месси носилась по полю, и призрак Игуаина мелькал на острие атак аргентинцев, разбивавшихся если не о монолитные стены немецкой обороны, то о каменного голема в воротах – Мануэля Нойера. Так полтайма, а потом все наоборот: немцы давят, аргентинцы обороняются; и все это сопровождается высокой линией прессинга, потерями, мелким и не очень фолом. Не знаю, возможно, всему виной геомагнитные возмущения того вечера и той ночи, жара, выпитые в ожидании финала бутылки пива, усталость от работы, заезженность темы футбола – но я не смог досмотреть матч. Это была единственная игра чемпионата в Бразилии, концовки которой я не видел. Хотя мне полагается это делать – хотя бы по роду службы. 

Однако – целыми днями наблюдая за футболом, разыскивая информацию о трансферах, анализируя перспективных новичков, общаясь с экс-футболистами, – волей-неволей задаешься простым вопросом, который, признаться, уже давно крутится у всех на языке. Почему мы любим его – этот футбол?

С детства мне казалось, что футбол – это такой современный навороченный Колизей и что битва между Зиданом и Роналду в 98-м – это сражение двух людей, бьющихся за хлеб и свободу. Более чем спорная детская аналогия. Потом на мой личный футбольный Олимп взошли Рональдиньо, Лэмпард, Анри, Джеррард и прочие – нужно сказать, те еще гладиаторы. (Хотя нет, Рональдиньо – художник-виртуоз.) Они схлестывались в баталиях, стелились в подкатах, забивали с разворота, в падении, крушили, ломали и не жалели себя. А потом что-то пропало.

В определенном возрасте ко мне в голову пришли другие аналогии и метафоры, связанные с первичными человеческими потребностями. Ведь еда – это главная потребность гладиатора. Помнится, даже герой одного фильма о теннисе (вовсе не плебейском, а истинно патрицианском виде спорта), рассуждая об успехе, задумывался: наверное, все дело в том, что нужно голодать. И вот чем дальше, думал я, тем меньше испытывают футболисты потребность в хлебе, меньше голодают.

...но и с проигрышем 1:7 Германии они не закончились  – впереди был матч за третье место. Фото Reuters

Зато развивающиеся страны (что уж говорить о так называемом третьем мире) эта потребность не обошла стороной. Незадолго до чемпионата несколько городов в Бразилии парализовали забастовки трудящихся – работников метро и аэропортов. Люди требовали новых школ, решения вопросов здравоохранения, уверенности в завтрашнем дне. И это в святая святых футбола – Бразилии.

Вопрос о святости – это ведь всегда вопрос религии. Так что и Колизей не случаен. Религия, насилие и бедняки – вещи взаимосвязанные. По тем или иным причинам, в тех или иных смыслах. Так вот футбол – практически религия Бразилии, поэтому забастовки, практически бунты в преддверии чемпионата – это как разочарование в боге. А чемпионаты мира без него не проходят, поэтому и затаилось гнетущее предчувствие перед очередным мундиалем. Да и драматичные события подготовки к нему оставили не лучшее послевкусие: снос фавел, выселение людей из бедных районов, борьба с криминалом, борьба с самой системой власти, при которой финансовые средства на своем извилистом пути до стройплощадок, дорог, отелей терялись на поворотах. Обиженная Бразилия – это как обиженный бог футбола.

И вот чемпионат прошел. Что получила страна? Вопрос прибыли от проведения подобных мероприятий в подобных странах (вспомните пример ЮАР) всегда риторический. Да и полуфинал вкупе с матчем за третье место и совокупным счетом 1:10 были еще хуже, чем финальные 1:2 в Рио от Уругвая в 1950-м.

Но есть сторона, которая всегда побеждает в таких случаях. ФИФА.

И вот здесь в голову закрадывается одна очень крамольная, практически богохульная для любого так или иначе связанного с футболом человека мысль. С одной стороны – миллиарды зрителей по всему миру, миллиарды долларов на подготовку, килограммы потерянных нервов, депрессии, эйфории, бирки на ножках младенцев с именами Неймар, Лионель, Филипп, Марио. С другой стороны – 22 мужика, гоняющих по полю мяч дай бог 90 минут (не дай – 120), с модельными прическами, завышенным самомнением, астрономическими зарплатами (такого недельного достатка любой семье хватило бы до конца дней), потеющих, высмаркивающихся прямо на поле… Оно того стоит?

Перерыв, смотришь на формы уходящих игроков, затем на рекламу, затем на фанатов на трибунах, и кажется, что весь кипиш ради того, чтобы продать получше банку газировки.

Ведь, как ни крути, футбол – это уже больше чем на 50% реклама, а футболисты порой и на все 90% – маркетинговые инструменты. Как, скажем, и пилоты «Формулы-1». Каждая минута расписана. Каждый лейбл закреплен. Слова просчитаны. Эмоции словно сыграны. Герои идеальны. Очень точно, скажем, возлюбленная немецкого защитника Хуммельса Кэти Фишер описала Криштиану Роналду: мол, у парня на теле ни единого волоска – не гладиатор, а топ-модель.

Иногда мне теперь снится сон. 113-я минута. Шюррле прорывается по левому флангу, вырезает передачу между двумя обороняющимся аргентинцами, Гетце первым касанием принимает мяч на грудь, вторым – уже в падении – отправляет его мимо Серхио Ромеро – в сетку. Полмира ликует, остальная часть в трауре. Правило «24 лет» оказалось сильнее правила «Западного полушария». В Интернете появляются наспех сделанные картинки: Гетце в плавках обнимает кубок (раньше там была его подруга, отчего «радость» Гетце рвалась из этих самых плавок). Я просыпаюсь в ужасе. Это был очень скучный чемпионат.

После его окончания, помню, прошла неделя. Или больше. Я брел по пути с работы, курил, был в депрессии, разочарованный и уставший. Звонок от друга: «Мяч погоняем?» Задумался, но все-таки ответил: да. Все равно делать нечего. Площадка для мини-футбола. Центр поля, мяч, касание, первая передача, первый рывок. Нет, смысл не в Неймаре, Зидане, Колизее, религии, безработице, рекламе, ФИФА, скуке, миллиардах, обмане, модельных прическах и бритых ногах. Он тут – на этой площадке и тысячах таких же по всему миру: в простых именах, футбольных «коробках», низких зарплатах, тряпичных мячах, дворовом смехе, правде, взъерошенных от ветра волосах – и в ссадинах на ногах тех, кто играет в футбол и – что бы это ни значило – жив им. Я мог бы процитировать По, если бы не это обстоятельство. Стало быть, и вы, читающие, находитесь в числе живых, и я, пишущий, к этому времени не ушел в край теней.