Музыкальная "шкатулка" Генуи

Интерьер Оратория Короната завораживает своим пышным барочным убранством.

Благослови, Господь, студентов! Они не только могут научить нас жить легче и относиться ко всему проще, но и открывают иногда для нас совершенно новые страницы жизни… 

Тут надо признаться, что когда моя новая страница открывалась, я думала совсем не так. «Кой черт занес меня на эти галеры» – вот что думала я, когда, оставив детей дома, направлялась в полной темноте куда-то в странный и весьма удаленный от центра Генуи квартал. Мне предстояло выехать из центра, пересечь промышленную зону, въехать на одну из высоких гор, что окружают город и теснят его к морю, и только там, на горе, найти церковь, в которой должен был состояться концерт. На этот концерт (с участием одного моего студента) я напросилась сама и теперь ехала туда,только потому что уже неудобно было отказаться… 

Ораторий Короната (в честь коронованной Мадонны – по-итальянски «Мадонна Короната»), оказавшийся мрачной коробкой из нетесаного камня, вырезал черный прямоугольник в звездном небе, а под ногами рассыпались огни Генуи и светились далекие корабли на рейде. Вокруг было черно и мрачно, и к тому же ни души. 

С трудом отыскав в темноте вход, я ступила внутрь и поняла, как я ошибалась: это была вовсе не коробка, а шкатулка – ярко освещенная, с изумительной барочной росписью – золото на голубом – и  густо населенная вполне «концертной» публикой. 

Я тихо села с краю и успела подумать, что если концерт будет скучным, то можно будет воспринимать это как поход в музей: фрески от более пристального рассматривания только выигрывали. 

Концерт начинался очень мило и по-домашнему: у церковного служки звенел будильник, а у  одной из благообразных старушек в первых рядах – телефон. Будильник быстро нашли и дезактивировали, а вот обезопасить себя от телефона  оказалось нелегко. Телефон работал в бесшумном режиме, но рядом с микрофоном давал фидбэк. Перетряхнув три сумочки трех старушек и  отчаявшись найти нужную,  выключили микрофон, в котором, по правде сказать, и нужны никакой не было – акустика в оратории отличная. 

С первых тактов «Паваны» Габриэля Форе стало понятно, что искрящаяся изнутри золотом и лазурью Короната – не единственный сюрприз сегодняшнего вечера, а после нескольких минут прослушивания и сам термин «сюрприз» стал тесен. Такая музыка в этом странном месте  темной и ветреной ночью и  в таком исполнении, которого не всегда удостаиваются лучшие концертные залы мира, была не меньшим откровением. 

Дирижер Марко Замбелли возвращает Генуе ее музыкальные традиции. Фото с сайта www.congoncor.altervista.org

Термин тем более уместен, что группа энтузиастов, объединившихся вокруг дирижера с мировым именем Марко Замбелли (только вернувшегося из Москвы, где он дирижировал концертным исполнением «Анны Болейн» в Концертном зале имени  Чайковского), называет свои выступления «концертами духовной музыки» и исполняет ту самую музыку, которая когда-то была написана великими композиторами для церкви и которая в последнее время практически исчезла из повседневной жизни итальянских католических храмов.

Благородная инициатива «концертов духовной музыки братства Гонфалоне» является абсолютно некоммерческим проектом  (услышав это, я вспомнила театральную реальность России нулевых годов), и это значит, что музыканты братства  Гонфалоне не получают денег за концерты, а зрители не покупают билеты. И это не благотворительность в чистом виде –  хотя в самой концепции этих выступлений и заложено желание привлечь внимание общественности к уникальным архитектурным памятникам, находящимся не в самом лучшем состоянии. 

Но трудные времена переживают не только церкви и архитектурные памятники.  Музыкальная ситуация в  Генуе,  подарившей миру Николо Паганини, чьим именем названы консерватория и один из самых престижных музыкальных конкурсов, проходящих в Генуе ежегодно, «в целом может быть названа трагической», говорит дирижер Марко Замбелли, «поэтому мы решили, что можем сделать что-то сами: предложить хорошую музыку, в качественном исполнении в экстраординарном архитектурном и акустическом контексте. Кроме того, нам хотелось, чтобы музыка отвечала вкусам требовательных знатоков и не отпугивала неофитов, особенно молодых слушателей, чье возвращение в концертные залы я считаю нашим лучших достижением. Без них у музыки нет будущего – ни в Генуе, ни за ее пределами».

Генуя, большую часть своей истории существовавшая как буржуазная республика, никогда не занималась взращиванием у себя талантов, как это делал во Флоренции Лоренцо Великолепный. Поэтому таланты, начиная с Христофора Колумба, находили свое призвание и воплощение в других местах, но, если длина жизни им это позволяла, возвращались во всем блеске своей славы, чтобы сделать что-то для родного города. Ренцо Пьяно возрождал городскую архитектуру, Фабрицио де Андре – генуэзский диалект. Марко Замбелли возвращает Генуе ее музыкальные традиции. 

В преддверии Рождества его братство исполняет новую программу – «Мессию» Генделя. Однажды заявив, что его музыка будет звучать для всех, Марко Замбелли не отказался и от выступления для узкоэлитарного клуба генуэзских промышленников высшего эшелона. Парадная зала дворца XVI века, обычно закрытого для публики, была более чем достойна и музыки и дирижера. Члены клуба, натренированные на долгих собраниях советов директоров, показали себя безупречными слушателями. «Прихожане церкви Короната, для которых мы играли наш первый концерт, – смеясь,  вспоминал дирижер после концерта, – могли свободно встать посреди очередного музыкального отрывка и перейти на другое место, со страшным грохотом и скрипом таща за собой стул. Сейчас они, конечно, уже такого не делают».

Следующее выступление будет дано в монастыре Святого Августина («Внимание: помещение не отапливается!» – написано в программке). А завершится весь цикл рождественским концертом в самый Сочельник, в ночь… И теперь уже я, конечно, с огромным удовольствием думаю о том, как даже самой темной ночью я возьму с собой детей и  буду переезжать через страшноватую индустриальную зону, взбираться по узкому серпантину вверх, минуя тоскливые дома-коробки со слепыми окнами, и череду длинных заборов, и темные провалы пустоты то справа, то слева, чтобы оказаться на самой высокой горе, где, задирая головы, мы будем искать глазами первую звезду.

И прежде чем войти и сесть скраю на деревянной лавке, я обязательно подумаю в очередной раз: «Благослови, Господь, студентов!» Ведь даже чудеса на Рождество не случаются без них.