Валерий Вяткин  |
| Даже патриархи не могли устоять перед женской прелестью. Григорий Лапченко. Сусанна, застигнутая старцами. 1831. Русский музей |
Епископ Балтский Менандр (Сазонтьев), викарий Полтавской епархии, считался в свое время одним из лучших выпускников Московской духовной академии, пройдя устное испытание на степень магистра богословия. Признание в светском обществе он тоже получил: костромская ученая архивная комиссия избрала его своим действительным членом. Но архиерейство Сазонтьева длилось недолго: уже в возрасте 48 лет, 10 марта 1902 года, его отправили «на покой». Епископа уличили в нарушении монашеского обета целомудрия.
Местом «покоя» избрали Святогорскую пустынь Харьковской епархии. Предполагалось, что епископ посвятит себя покаянию, осознанию своих нравственных несовершенств. Но трудно смиряться людям в самом соку, таким как «преосвященный» Менандр. К тому же окрестности Святогорья – места курортные, настраивающие на жизнелюбивый лад.
В монастырь Сазонтьев не вселился, решив жить на водах, по-светски. Для вящей светскости «выписал» жену секретаря Полтавской духовной консистории, видимо, продолжая уже устоявшиеся за время своего архиерейства отношения, и стал жить с ней по-супружески, не таясь от обывателя. На архиерейскую пенсию была нанята квартира в Славянске, что в 18 километрах от обители, где пустовала келья гулящего епископа. Отношения с солидным священнослужителем казались вполне основательными и даме его сердца. Она даже просила императора о разрешении на отдельное от мужа жительство.
За парочкой наблюдал епископ Стефан (Архангельский), викарий Харьковской епархии, один из незаурядных архиереев, мыслящий, неравнодушный, требовательный. Письма его к Флавиану (Городецкому), управляющему Харьковской (затем Киевской) епархией, и знакомят нас с историей Сазонтьева, с его «сенсационными скандалами», как выражался викарий (РГИА. Ф. 796. Оп. 205. Д. 750).
Монах-келейник, которого Сазонтьев привез с собою в Святогорье, предпочел бросить епископа, не желая разделять позор. Вместо беглеца Сазонтьев получил послушника из пустыни, тоже, естественно, оказавшегося в круговерти сердечных дел архиерея.
Церковный устав для Сазонтьева точно не существовал. Вместе с подругой он ел мясное и в постные дни. Требовал от монастыря себе содержания, включая наем квартиры. Но епископ Стефан (Архангельский) распорядился, чтобы любвеобильному епископу не давали ни копейки. Сазонтьев тем не менее не унимался. От переселения в монастырь категорически отказывался.
К ношению панагии на рясе он прибавлял перчатки и шляпу. Это было эффектное зрелище: архиерей в шляпе с дамой под руку.
 |
| Ухарь-отец, удалой молодец! Борис Кустодиев. Священник. 1920 |
Первое письмо Архангельского о Сазонтьеве датируется 25 июля 1902 года. В письме сообщается, что «молодожены» «гуляют и сидят вместе». Викарий предложил «запереть» Сазонтьева на Валааме, лишив архиерейской пенсии. Епархиальный архиерей обратился в Святейший синод, и тот избрал новое место жительства для Сазонтьева – Тихвинский монастырь Новгородской епархии.
Но в другом письме викария слышится неверие в возможность исправления нрава Сазонтьева: «Я думаю, что он (Сазонтьев. – «НГР») очень рад будет переводу в Тихвин: все-таки город, и будет возможность устроить свою Дульсинею где-либо поблизости монастыря, на квартире».
Однако Сазонтьев заявил викарию, что из Славянска никуда не поедет, продолжит жить здесь с подругой, что по слабости здоровья ему вреден северный климат, на предмет чего запасся медицинскими свидетельствами. Переезжать епископу не хотелось и потому, что он был уроженцем Харьковщины. «Удручающее впечатление», производимое им в Святогорье, Сазонтьев не принимал к сведению, насмешки в «водяном обществе» его не волновали.
Викарий, однако, не соглашался, оказывая давление на Сазонтьева. В ответ на это 12 сентября влюбленный архиерей совершил маневр. Выйдя на улицу с подругой, стал садиться с ней в коляску, делая вид, что уезжает. При этом возмущался, обещая жаловаться на епархиального архиерея, позволившего себе его «гнать». Но из пустыни викарию потом сообщили, что Сазонтьев уезжать не собирался, но хитрым образом вернулся в свое любовное гнездышко в городе.
Между тем терпение викария истощалось, и в письме от 12 ноября 1902 года он уже настаивал: «Водворить Менандра в обитель, удалить приехавшую с ним сволочь и утеснить блудливого архиерея строгим монастырским режимом и надзором».
Больше Сазонтьева викарий в своих письмах не упоминал. Известно лишь, что тот скончался в 1907 году в Старорусском монастыре, на Новгородской земле, то есть на Севере, которого так боялся. Укатали сивку крутые горки.
Другой пример архиерея, возлагавшего жертвы на алтарь Венеры, предоставляют уже советские времена.
В 1961 году Пермскую епархию РПЦ возглавил архиепископ Сергий (Ларин). В храмах он служил довольно редко, примерно раз в два месяца. Но когда служил, то во время Херувимской песни возглашал во всеуслышание в алтаре: «Помяни, Господи, и мое окаянство».
Архиепископ носил изящные рясы: летом из тонкого шелка, зимой из панбархата. Были у него и малиновые перчатки, сочетаемые им с облачением для духовенства. Внешним своим видом служитель Церкви словно хотел покорить кого-то и, может быть, вскружить кому-то голову. Родившись в 1908 году, он надевал ордена Российской империи. Таким его и портретировали. Но этого мало. Один из иподьяконов, вспоминал секретарь Епархиального управления протоиерей Герман Бирилов, разглядел на рясе архиерея значок, изображавший физкультурника в трусах, – очевидно, то был значок ГТО.
Не ради ли женщин устраивался парад? Во всяком случае, о неравнодушии архиерея к прекрасному полу свидетельствовал епархиальный секретарь, вспоминая, что, возвращаясь из заграничных поездок, Ларин привозил предметы нижнего белья, предназначенные для дамы – бухгалтера Епархиального управления, причем Ларин торопил ее с примеркой подарка.
Управляя позже Ярославской епархией, он умер на своей даче в подмосковном Пушкине, где ему прислуживали «дамочки» 18–20 лет. Одна из них и обчистила его сейф, прежде чем сообщила о смерти архиепископа.
