На краю ойкумены буддизма

Элементы мистерии Чам – непременный элемент осеннего фестиваля, вишенка на торте для туристов.

Романтика больших открытий равно привлекательна и недостижима. Мы оказались в ойкумене, где исследовано уже почти все, а что осталось неисследованного, несравнимо хотя бы с экспедицией Васко Нуньеса де Бальбоа, первого европейца, перешедшего Панамский перешеек и омывшего ноги в Тихом океане. Сегодня любой желающий открыть для себя новые земли и культуры может с комфортом совершить путешествие, которое еще две-три сотни лет назад могло стоить состояния и жизни.

Нынешние монахи ритуалу предпочитают изучение философии.

Есть ли шанс увидеть настоящую народную культуру, не «припудренную» для туристов, если не рисковать, отправляясь в глубь амазонской сельвы или в Племенные территории Пакистана, контролируемые «Талибаном»?

Сотню лет назад высокогорья Индии, Китая и тогда еще независимого Тибета вызывали водоворот романтических фантазий, увлекая иных в авантюры, повторить которые и нынче не отважишься. Страна монастырей, где под монотонные удары в барабаны и цимбалы монахи произносят загадочные мантры, создают философские школы, так не похожие на все то, что знали образованные европейцы, казалась средоточием знаний о мироздании. Увидевшему тупик западной культуры европейцу эти знания и люди, что ими обладают, казались куда более истинными и настоящими, чем христианство, гегельянство или любой «изм» европейских университетов.

Прошли годы, ореол тайны развеялся, Тибет в известной степени приоткрылся туристам, страсти вокруг Ладакха – региона между Индией, Пакистаном и Китаем – поутихли, и те, кто не желает получать пропуск в Лхасу, предпочитают ехать именно туда.

И, надо сказать, будут там желанными гостями. В том-то и беда. Туристический Ладакх, хоть ему нет и 40 лет от роду (Ладакх открылся для международного туризма в 1979 году) довольно аккуратно «причесан». Раз уж зовется Малым Тибетом, что ж – станет приютом для тибетских беженцев: в столице региона, городе Лех, нет нужды стаптывать ботинки до стелек, чтобы отыскать пять-шесть развалов – не побоюсь этого слова, – брендированных Тибетом. И пусть соседи, как это водится, соперничают – и буддизм у ладакцев правильнее, и момо (местные пельмени) тибетцы лепят кое-как, но все это для туриста можно оставить «на заднем дворе».

Ну да и черт с ними, с пельменями, не за ними в Ладакх едут. Но, увы, не быть вам очарованным странником, как Александра Давид-Неэль или Николай Рерих. В монастырях, о которых хоть немножко написано, куда предлагают поехать турагенства или куда можно самостоятельно добраться и вернуться в течение дня, не увидеть подлинной монастырской жизни. Не стоит воспринимать это слишком пессимистично – монастыри не стали замороженными во времени музеями, где монах только лишь кассир или экскурсовод, облаченный в кашаю (традиционная одежда буддийских монахов). Разумеется, монахи учатся и учат, практикуют ритуал, занимаются медитацией. Работа с туристами отнимает некоторое время от этих занятий, но и приносит свои плоды. Прежде всего, конечно, туристы приносят деньги, ну а деньги, товарищи, пока еще никто не отменял. И даже притулившимся в высокогорьях Гималаев и Каракорума монастырям нужны рупии.

«Темная медитация» в монастыре Спитук превратилась в аттракцион для иностранцев. Фото автора

Глубокая религиозная, наполненная мистицизмом жизнь монастыря уходит если не в прошлое, то куда-то в недра души его послушников. А на потребу туристам остается нечто поверхностное, отвечающее их интересам – мало кто задерживается в монастыре дольше, чем на несколько часов. Сами монахи сейчас предпочитают изучению ритуала философию. Это открывает для них перспективы поездки на учебу в Европу, о чем ранее никто из них не мог и помыслить. А глубокое знание ритуала означает жизнь на благо того, кто в Ладакхе называется «чиндак», и его людей. Точного перевода на русский язык слова «чиндак» нет, но в целом это тот, кто оказывает поддержку монастырю, меценат и благодетель.

С открытием Ладакха для туристов внешний мир открылся ладакцам. В академической среде могут не утихать споры о том, как описать современный западный мир – секулярный, постсекулярный или еще какой, но описание процесса на сам процесс не очень-то влияет. То, что жизнь среднего европейца в современном мире совсем не так детерминирована религией, как это было до Первой мировой войны, – факт. И этот воздух секуляризма вместе с путешественниками и высокими технологиями проник и в Ладакх.

Молодое поколение смотрит на буддизм иначе, чем те, чья жизнь уже клонится к закату. Не хотелось бы в целом утверждать, что для молодежи буддизм уже просто традиция. Но есть основания говорить, что ценность его несколько девальвировалась. Не скрылось от глаз молодых ладакцев то, что буддизм это еще и бренд региона, он привлекает туристов и позволяет заработать. А регион этот вовсе не волшебная страна Шамбала – и кушать всем хочется, и крышу над головой иметь тоже, и уж коли едут за буддизмом со всеми его внешними проявлениями – так тому и быть.

Осенью в Лехе проводится Ладакхский фестиваль. Площадку для поло освобождают от автомобилей, и проводятся игры, количество лавочек с традиционными промыслами, главный из которых производство шалей из пашмины и шерсти яка, возрастает, монахи показывают элементы мистерии Чам – в основном это танцевальная пантомима в масках «демонов», скелетов и животных. Стоит ли говорить, что для туристов это вишенка на торте? А вот большинство местных жителей, присутствующих в качестве зрителей, – старики. Именно они в компании туристов, постоянно жмущих на спуск затвора фотоаппарата, после мистерии обходят посолонь храм и крутят молитвенные барабаны.

Что ж, если мы живем в постсекулярном мире и духовность вроде бы возвращается в жизнь европейцев и американцев, то тех, кто в ее поисках отправляется в Ладакх и полагает, что волна ее окатит искателя с ног до головы буквально сразу, ждет разочарование. Это отнюдь не умозрительное предположение, а то чувство, отражение которого довелось наблюдать на лицах и слышать в разговорах. Жизнь монаха на поверку оказывается куда больше связанной с миром, чем предполагаешь, сидя дома и узнавая буддизм по книжкам с картинками. Вечерами в кафе монахи общаются с туристами, покручивая в руках телефон и ожидая сигнала какого-нибудь приложения-мессенджера. Интеграция в большой мир убила романтику тайны и мистицизма страны лам и горных монастырей.

К чему все это? Возвращаемся к тому, с чего начали, – подлинную культуру не увидеть там, где проложены туристические тропы. Чем больше туристов, тем больше лоска. А настоящая жизнь буддийских монастырей скрыта в долинах и деревнях, стоящих далеко от главной трассы, связывающей Ладакх с внешним миром: Манали–Лех–Каргил–Сринагар.