Исчезновение человека

Сильно разбогатеет тот, кто проведет Wi-Fi в человеческие сны. Фото агентства «Москва»

Она шла по проходу вагона электрички, высокая, красивая, загадочная. Ее лицо было явно отмечено тем, что называется женской тайной. И когда она присела на свободное место напротив меня, мне показалось, что зимний день пошел на прибыль, хотя было еще начало декабря.

Заняв свое место, она стала что-то разыскивать в сумке. Поиск слегка затянулся, но вот она вынула роскошный мобильник и погрузилась в свой, непостижимый для меня мир.

Эта процедура заставила меня порыться в своем рюкзаке. После чего, успокоенный я стал смотреть в окно. И это длилось, пока рядом не раздалось протяжное, похожее на стон: «Бли-и-ин!»

Широко открытыми глазами девушка смотрела куда-то  сквозь меня. 

– Вам плохо?, – спросил я

– Нет, мне клево, – раздраженно бросила она. – У меня зарядка кончилась! Понимаете? Вот вся, взяла и исчезла…

– Вам надо позвонить? Возьмите мой телефон…

– Мне надо доиграть! Вы же не в теме… Понимаете? Я была аж на четвертом уровне!  

  Здесь ее глаза заблестели от слез, и я понял, что выгляжу перед ней тупым дядькой, не способным понять ее волшебного мира.

Вместе мы вышли на привокзальную площадь,  она тут же, чем-то осененная, помчалась  в торговый центр «Европейский». Площадь была для нее невыносимой; она  была заполнена людьми и и почти все они были с гаджетами в руках. И только она со своим горем неслась туда, где ей, возможно, вернут ее прежнюю, наполненную смыслом жизнь…

Сегодня не стоит большого труда узнать, что состояние моей случайной спутницы уже давно определяется как «номофобия» (no-mobile-phone phobia). Оно выражается в невообразимом страхе утраты мобильного телефона или иного аналогичного прибора, сравнимого разве что с аппаратом искусственного дыхания.

Можно ли представить эту историю в эпоху обычных телефонных аппаратов, когда такая коммуникация осуществлялась по проводам, а номера абонентов набирались с помощью дисков? Исчезновение у человека аппарата той поры (кража, поломка и т.п.) вряд ли вызвало бы панику у любого владельца. Даже появление радиотелефона не грозило его владельцу глубокими переживаниями.

Сегодня же отсутствие у человека с собой мобильника, айфона и прочих подобных приспособлений равносильно экзистенциальному кризису личности, шоку с непредсказуемыми и потому пугающими его последствиями. Человек просто исчезает как самостоятельная личность в пучине страхов и тревог.

Англичане провели опрос среди пользователей мобильников. Выяснилось, что больше половины из них (53%) начинают нервничать, если не могут найти телефон, кончается заряд батареи или деньги на счете.

Американцы пошли дальше. В Нью-Йорке социологи спрашивали у пользователей мобильников: «Для того чтобы ответить на телефонный звонок, готовы ли вы прервать: свидание, прием пищи и секс?» Выяснилось, что 22% респондентов готовы прервать свидание, 49% – обед и 11% – отвлечься во время секса.

Обыскав себя, номофоб буквально впадает в священную дрожь. Утрата самоконтроля настолько велика, что несчастный  всюду, где можно, готов рассказывать о своей трагической утрате как о потере близкого человека.Ощущение панического дискомфорта не покинет его  до тех пор, пока он не выяснит, куда же сгинул его боевой, закаленный в коммуникациях Samsung.

Моя же спутница телефона даже не теряла. Но она все равно теряла связь с миром. Причем с миром не реальным в традиционном, историческом представлении.

Тут надо заметить, что и до Интернета ученые занимались исследованием существования человека в разных мирах. Это были миры театра, игры, сновидений, безумия, научный теорий…  В 1945 году про это австрийский социолог и философ Альфред Шюц напечатал статью «О множественности реальностей».

Но если прочесть сегодня эту чрезвычайно важную работу, то можно понять, что во всех случаях речь шла о реальностях, существующих исключительно в головах людей.

Однако номофобия пока еще не признана психическим заболеванием, не так опасна по сравнению с теми  осложнениями человеческой психики, которые своим появлением обязаны Интернету, социальным сетям, электронной почте и прочим ярким приметам технологического развития мира.

И в этом смысле такое явление как интернет-зависимость (или интернет-аддикция) сегодня активно и широко обсуждается специалистами многих стран. Надо сказать, что этих зависимостей немало. Как, впрочем, и вариантов черных списков тех привязанностей человека к виртуальным ценностям, которые могут привести к деградации личности.

И здесь явным лидером является игровая зависимость, которая, собственно, возникла за много веков от того момента, когда к ней была приложена приставка «интернет».

Я помню, как в лихие 90-е попал на вручение одной литературной премии, которое происходило на теплоходе, пришвартованном к набережной Москва-реки. На судне было два зала. В одном – ресторан, где должна была вручаться премия. А во втором в это время работало казино. И вот один из членов жюри, известный талантливый человек, оказался меж двух огней – литературой и игрой. Он должен был выступать на вручении премии, но, заглянув в казино, по инерции сделал ставку. Так вышло, что игра началась раньше выступления и мой хороший приятель попал в серьезный капкан. Это был его метафорический вечер, показывающий, как трудно совмещать в себе одновременно любовь к слову и любовь к риску. Но он справился. Скорее всего потому, что его вдохновляли игорные традиции многих классиков русской литературы, умудрявшихся и стихи хорошие писать, и в карты выигрывать.

Но мы сегодня не о выигрыше. А о неиссякаемой игровой зависимости, которую Интернет не только множит, но и разжигает.

Недаром же в скором будущем именно игровая зависимость будет внесена Международной организацией здравоохранения в Международную классификацию болезней (МКБ-11). Эта пересмотренная классификация должна выйти в нынешнем году. Черновой вариант документа гласит: человек признается зависимым от игр, если они оказываются для него важнее всех остальных  интересов.

Но как эту зависимость измерить? А главное – как изжить?

Вот что пишет на ресурсе «Православие.ру» священник Валерий Духанин: «Трудность именно в том, что такая зависимость деформирует личность, для нее жизнью стала виртуальная игра, отнятие игры воспринимается как отнятие жизни. И значит, расстаться возможно только тогда, когда игроман почувствует какую-то новую, более высокую и богатую внутренними красками жизнь.

Приведу такой земной пример. Если юноша полюбил девушку, то у него внутри все меняется, могут поменяться даже интересы, а то, что раньше привлекало, утрачивает значение, потому что все мысли о другом. Вряд ли для него будут актуальными какие-то жалкие игрушки, ведь богатство личных живых переживаний несравненно выше всего искусственного. Полюбивший весь захвачен мыслями о любимом, эти мысли вытесняют все, прежние влечения утрачивают свою притягательность. Палитра внутренних чувств в живом общении и в живой любви всегда выше и привлекательнее, чем плоский азарт от погонь и стрелялок на экране».

Несколько иного мнения о любви придерживаются два исследователя – Дмитрий Деулин и Владимир Богаевский в своей научной статье «Влияние зависимого поведения сотрудника полиции на уровень выполнения им должностных обязанностей» (https://naukaru.ru/ru/nauka/article/11884/view): «Проблема любовной зависимости несправедливо остается за рамками многих исследований. Между тем в практике известны случаи, когда по причине «любовной зависимости» совершались тяжкие и особо тяжкие преступления. Любовная зависимость – это аддикция, сформированная на базе межличностных отношений... и является в итоге саморазрушающим поведением, а в отличие от алкоголя и наркотиков еще и поведением, разрушающим партнера, в случае же взаимной зависимости – обоюдно разрушающим поведением».

А теперь о том, как люди сами избегают интернет-зависимости и охраняют от нее своих близких.

В свое время журналист New York Times Ник Билтон в одном из интервью со Стивом Джобсом задал ему вопрос: любят ли его дети iPad?

«Они не пользуются им. Мы ограничиваем время, которое дети дома тратят на новые технологии», – ответил отец не только своих детей, но и самых продвинутых технологий.

А Билтону казалось, что дом Джобса забит гигантскими сенсорными экранами, а уж гаджеты хозяин просто раздает гостям вместо конфет.

Другой американский журналист, Дэниел Сиберг, предпочел процедуру избавления от интернет-зависимости испытать на себе. И у него получилось не только упорядочить свои отношения с виртуальным пространством, но и написать об этом книгу-пособие «Цифровая диета».

Понять, какой должна быть у нормального человека система серьезных ценностей и как надо относиться к жизни, автору помогла случайная  лобовая встреча под водой с тигровой акулой в районе Багамских островов.

«Все, что я хотел в этот момент, это спросить в Google, действительно ли имеет хоть какой-то смысл бить акулу по носу при нападении. На долю секунды у меня возникло желание достать под водой BlackBerry, в то время как хищник продолжал смотреть на меня… И тогда я начал наслаждаться общением с самим собой. Чистым мыслительным процессом. Простым выживанием. Лицом к лицу с акулой. Эта совершенная, величественная тигровая акула стала для меня призывом к действию. Мне нужно было помолчать, остаться без свидетелей, без цифрового вмешательства. В этом случае я почувствовал бы себя более сильным и лучше контролирующим ситуацию, как во время погружений. Затем мне захотелось позвонить жене и рассказать ей, как я изменился со времени поездки во Францию. Мне не терпелось поделиться своим прозрением. Несмотря на это открытие, прошло еще почти полгода, прежде чем я начал действовать».

Все остальное можно прочесть в книге этого вынырнувшего из мрачных глубин сетевой зависимости человека и журналиста.