По ком звонит рында

«Все бубенчики вам да колокольчики. А враг со спичками стоит в коридорчике!» Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru

В августе нынешнего года этой истории исполнится восемь лет.

В то лето по России особенно полыхали лесные пожары, и для жителей наиболее склонных к возгоранию регионов это уже не было страшной неожиданностью. Внезапным стало появление в Живом Журнале обращения некоего блогера, который представился как top-lap и назвал страной проживания Израиль. Но очень скоро «Израиль» исчез, его сменила «Российская Федерация».

Иначе этот сюжет сетевая публика могла счесть неумной шуткой, потому как речь пошла не о еврейском кибуце, а о деревне в Тверской области. За 153 километра от Москвы таинственный автор обзавелся домом для дачи, и там проводить лето ему явно нравилось. 

«Все живут нос к носу, у многих общие заборы, а у некоторых, как у меня с соседом, например, забора нет вообще, и, по сути, он не нужен мне – от соседа скрывать нечего. А поскольку он местный житель, то присматривает за домом, когда меня нет, и косит траву на моем участке, что хорошо для его коровы и неплохо для меня, потому что участок быстро зарастает».

Но столь благостное начало потребовалось автору в связи с ужасным для времени лесных пожаров событием.

«В деревне при коммунистах, которых все ругают, было три пожарных пруда, висела рында, в которую били, если начинался пожар. И (о чудо!) была пожарная машина, одна на три деревни, но была. И вот пришли господа демократы, первое, что они сделали, – это засыпали пруды и продали эти места под застройку, пожарную машину тоже куда-то дели, а рынду заменили на телефон. Только он не работает, потому что забыли подключить…»

Дальше шло описание слабой борьбы с наступающими на деревни пожарами. Рассказ об этом шел вперемежку с общей критикой всяких инновационных затей, включая центр «Сколково».

В противовес прогрессу автор воздал должное исчезнувшим куда-то лесникам, которые «предупреждали возгорание и оперативно доносили информацию до пожарных, тем самым не допуская огонь до населенных пунктов».

В конце загадочный аноним несколько сорвался: «Я не хочу телефон в деревне, я хочу пожарные пруды и мою рынду обратно, верните мне рынду и выкопайте мне пруд, я сам за ним буду следить… Поймите, господа чиновники, ваши конгениальные идеи в России не нужны, до вас все уже придумали умные русские мужики…»

На этом серьезном совете пересказ письма можно закончить. Потому что тогдашняя публикация очень громко обсуждалась в СМИ, блогосфере и даже среди «господ чиновников».

Иначе быть и не могло. Потому что на отчаянный месседж «Украли рынду!» обратил внимание сам Владимир Владимирович Путин, тогда премьер-министр правительства РФ. Этот интерес возник не без помощи «Эха Москвы» и лично главного редактора Алексея Венедиктова. Как тут премьер мог не ответить столь активному дачнику!

И Путин ответил лично и тепло: «Сегодня в конце рабочего дня, вдыхая, как и все москвичи, дым горящих подмосковных лесов, с большим интересом и удовольствием ознакомился с Вашей оценкой ситуации, которая сложилась в Центральной России с лесными пожарами…»

Адресат оценил литературные способности человека, разыскивающего свою рынду. Сказал, что если бы тот стал писателем и, как Максим Горький, жил бы на Капри, то непременно столкнулся бы «с такими же по масштабу природными катаклизмами», имея в виду уже сугубо европейские лесные пожары.

А еще премьер «справедливости ради» сообщил, что таких высоких температур в России не было на протяжении 140 лет, а значит, и при коммунистах не было. Он также поведал анониму о том, что на борьбу с огненной стихией уже отправлены в соответствующие регионы денежные средства.

Поэтому Путин мягко попросил инициативного молодого человека не возлагать ответственность за все происходящее на власть. Тем более что рында для деревни уже ждет парня в кабинете губернатора области.

«Несмотря на все проблемы и трудности, надеюсь, до пенсии мы с Вами все-таки дотянем», – доброжелательно заканчивал свой ответ премьер.

Казалось бы, сюжет исчерпан. Но в некоторых общественных группах с самого начала возникали подозрения и тревоги, которые, собственно, и делают эту, по сути, забавную историю актуальной сегодня.

Таких возбужденных групп оказалось две.

В одной проявились люди, представляющие информационно-политологическое сообщество, которые, конечно, раскрыли псевдоним и стали приглашать Александра Почкова (так звали этого «израильтянина») на интервью, что совершенно логично с точки зрения журналистики. Какими уж там были ответы и насколько они расширили то, что герой изложил в своем обращении, – это отдельный вопрос.

Другое дело – подозрения носителей более глубокого, конспирологического сознания. На этом направлении качественно выделился из толпы пророков известнейший аналитик и журналист Сергей Доренко. По его версии, в 2010 году Интернет никак не мог быть в поле зрения Путина.

«Ему кто-то должен был рассказать, обосновать, заставить общаться с инетом. Кто? Этот кто-то добьется упрочения своего статуса при Путине? Статуса уникального советника по инет-делам? Когда нам ждать нового появления Путина в инете?

Рында (таким именем Доренко обозначил блогера. – «НГ») появился в инете только 10 дней назад. Через 10 дней он ведет беседы с Путиным. Это случайность? Если нет, то часть какой пропагандистской машины этот Рында? Гусинского? Невзлина? Кто скрытая часть схемы? Рында умнее своих текстов. Он ходульно матерится. Он неправдоподобно ошибается – не фонетически, как человек неграмотный, а именно заданно ошибается (маргЕнальные). Он, например, против античеченских выступлений, но не как демократ, а как старый вояка. Рында вообще защищает позиции московских либералов-западников, но с позиций и в стилистике грубоватого русского парня. По взглядам и по риторике такие тексты легко мог бы писать Венедиктов…»

На этом месте феерическая логика Доренко теряет могучую рациональность. Вот если бы он продолжил свое разоблачение тем, что Алексей Венедиктов по заданию Северной Кореи решил сам уничтожить такой штаб мирового либерализма, как «Эхо Москвы», тогда бы это стало более серьезной и повсеместно признанной версией…

Но это все шуточки в сравнении с тем ужасом непонимания, который испытала, как мне кажется, группа тревоги. А это были, как принято говорить, представители власти на местах.

Потому что никогда еще история с техногенными авариями, пожарами, наводнениями, эпидемиями не нарушала тот регламент, по которому у нас нижестоящие руководители всех уровней докладывали вышестоящим начальникам о мерах, принятых в связи с этими катаклизмами.

Традиционная матрица принятия таких мер выглядит следующим образом. Еще не успеют пожарники ликвидировать последние дымы, как по каналам пирамиды власти сверху вниз идут четкие указания.

Какие именно – зависит от того, какое ЧП.

Если где-то загорелся культурный центр (трагический пример тому – кемеровская «Зимняя вишня»), то сразу идет команда срочно проверить культурные центры по всей стране. Когда это случается со спортбазой – проверяем на безопасность все спортзалы отечества. Но если рядом со стадионом случайно окажется городская поликлиника, то придется этому медучреждению дожидаться либо плановой проверки, либо того часа, когда где-то на территории медицины, не дай бог, тоже что-то жахнет.

Вот такая интересная выборка. Она выросла из старой как мир модели «черезвычайщины», предлагающей всем поколениям, как правило, авторитарного общества жить по принципу «застава в ружье!».

В этих громких побудках заложена не только форма отчетности для чиновников, но и, как нетрудно догадаться, обширные коррупционные возможности, которые могут приводить в возбуждение бюрократов и проверяющих экспертов всех уровней.

Но случай с рындой был скорее депрессантом для привыкших к ясным форматам служителей власти. Чиновники не разгадали путинское письмо.

А если непонятно, то надо ли что-то делать?

Эти форматы, ритуалы, нормативы и прочие инструменты, направляющие, а где-то даже разрешающие проблемы жизни людей и сообществ, конечно, нужны. Но при этом могут быть и важные отклонения, которые всегда есть в драматургии жизни. Исключения, как известно, только оправдывают правила.

Однако в повседневной российской практике все эти отходы в стороны от привычной проверки исключительно порочны. А если что и случается, то это должно идти в зачет государству. Во всяком случае, власть выступает за это. Только она знает, когда, где и по какому человеку или группе погибших надо объявить траур. Как определяется масштаб скорби и объявляется траур – на этот счет народ мало что знает. Но такая замкнутость власти нередко оборачивается для нее отрицательным эффектом.

Типичная ситуация. Произошла техногенная авария, есть погибшие и раненые. Власть торжественно объявляет о своем глубоком сочувствии и соболезновании. А потом озвучивает суммы компенсаций родным и близким погибших и тем, кто пострадал.

Вот перед этим сообщением я бы на месте власти постеснялся называть ту цену утрат и страданий, какую она определяет для того или иного ушедшего человека. Стоит ли государству, претендующему на мировое величие, так скромно оценивать человеческие жизни и раны своих граждан? Конечно, помочь надо, но такую помощь вряд ли надо афишировать.

Хотя бы потому, что в сегодняшнем мире нам пока еще трудно отключить планетарные коммуникации, и люди мигом сравнивают размеры гуманитарной помощи в разных странах по отношению к своим гражданам. Как власти после этого объяснить своим гражданам и миру свою заботу, доброту, память…

В конце концов, это же не рында, историю с которой обычным людям было смешно читать, а привычным чиновникам – трудно понять…