Погода зависит от партии

В песнях на любом языке главное – душевность. Фото автора

Наш китайский профессор с юмором сказал: «Погода зависит от партии». В Пекине это действительно так. На время партийных съездов там останавливают часть заводов и котельных. И тогда воздух в городе становится изумительным. В остальное время, как я не раз убеждался, там фантастический смог. Люди ходят в марлевых повязках и респираторах. Возвращаешься в номер после получасовой прогулки в супермаркет, моешь – вода стекает черная. В 2017 году нам с женой повезло: приезд совпал с началом работы XIX съезда Коммунистической партии Китая. По окончании съезда смог вернулся. Но мы по крайней мере узнали, что воздух в китайской столице может быть не хуже петербургского. В этот раз нам повезло еще больше – чистого воздуха хватило на всю поездку.

Правда, за разными делами выдался всего один свободный день, который мы использовали, чтобы съездить в парк Бэйхай – императорский сад к северо-западу от Запретного города в Пекине. Он был заложен еще в X веке. Основную часть своей тысячелетней истории Бэйхай был закрыт для простых смертных и только с 1925 года стал доступен широкой публике. Бэйхай называют парком с Белым Буддой: в одном из его павильонов находится статуя Будды высотой более полутора метров, высеченная из монолитного чистого белого нефрита и украшенная драгоценными камнями. А еще этот парк знаменит своей 40-метровой ступой. Она сделана из белого камня и носит имя Бай Та (Белая ступа). В парке все цвело – миндаль, магнолии, иудино дерево. На берегу искусственного озера играли музыканты, а несколько людей пели под музыку настолько хорошо, что многие отдыхающие останавливались и начинали подпевать. Одеты китайские певуны были так же, как остальные посетители, но судя по их голосам, у меня сложилось впечатление, что они могли быть даже оперными певцами. Особенно хорош был мужчина с блокнотом, время от времени делавший зарисовки. Художник, как мы прозвали его, пел приятным басом – преимущественно по-китайски, иногда по-английски. Мелодии были в основном европейские, среди них – «Интернационал» и даже Jingle Bells. Все это по-настоящему брало за душу. Китайцы, казавшиеся мне крайне непохожими на русских, неожиданно открылись как люди с понятными эмоциями и близким нам стилем поведения.

Мне вспомнился рассказ «Певцы» из «Записок охотника». Иван Сергеевич, видимо, сам когда-то наблюдал ситуацию, когда пение одаренного человека одинаково будило лучшее в душах и охотника-дворянина, и кабатчика, и завсегдатаев его заведения. Герой Тургенева, дослушав песню, спешно уходит, «боясь испортить впечатление». Сколь бы ни были похожи наши сердца, а устремления людей разного склада разные. Что уж говорить о разных народах с разным менталитетом. Или в современном мире все иначе?

Теперь и мне повезло оказаться в подобной ситуации. Лицо поющего художника выглядело харизматичным и типично китайским, но на его кофте красовалась надпись «New York». Подобные надписи на английском я часто замечал на одежде китайцев в Пекине. А если вернуться к тому, что и большинство мелодий были европейскими, и даже слова песен не всегда звучали на китайском, то можно сделать осторожные выводы о влиянии глобализации как минимум на столичных жителей Поднебесной.

Вторым открытием в этой поездке стал христианский собор Святого Иосифа в восточной части центра Пекина, на улице Ванфуцзин. Собор, правда, католический, а не православный. Однако примечательно, что первая христианская церковь на этом месте была построена еще в середине XVII века. А еще примечательней, что в наше время на площади перед храмом каждый вечер собираются китайцы, чтобы… потанцевать. По сути, это social dance, «социальные танцы». Но, конечно, слово «социальный» в данном случае относится не к общественным проблемам, а к общению. То есть это такие широко известные и общепринятые танцы, помогающие приятно провести время. Я был поражен тем, что большинство из них были европейскими, а не китайскими национальными.

Тут впору снова вспомнить про глобализацию и предположить, что она победила. Но невольно вспоминаются стихи Киплинга: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись». Есть ощущение, что и с сегодняшними глобалистскими тенденциями в Китае не все так однозначно. В конце концов, переварили же они идеи Маркса, но на их основе построили нечто с китайским лицом. К слову, может быть, опыт СССР и оказался неудачным во многих отношениях именно потому, что мы говорили о социализме с абстрактным человеческим лицом, но не пытались адаптировать его идеи под реалии России?

Мне не кажется, что в Китае все получилось идеально. Не идеальна, впрочем, и западная модель. Глобальный мир, если таковой возникнет, безусловно, будет представлять собой сплав разных укладов в экономике и политике. Однако я не уверен, что он вберет себя только лучшие элементы разных культур.

Основная движущая сила глобального мира – это передовые технологии. Именно Китай является производителем едва ли не большей части современной электроники. При этом китайский сегмент Интернета в немалой степени изолирован от мирового. Китайцы сумели сами реализовать большинство возможных услуг Интернета в рамках своей страны в объеме, устраивающем большинство пользователей. Удивительно самодостаточная нация.

Рискну предположить, что на это влияет письменность. Не смейтесь, это не шутка. Каждый китаец умеет писать иероглифы, а это очень трудно. У каждого китайца хороший почерк, пишет ли он на русском или английском. А почерк однозначно связан с моторными и психическими характеристиками человека. И вот, казалось бы, иероглифы плохо совмещаются с компьютерной техникой. Но я видел, как легко и привычно китайцы набирают их на своих смартфонах. Они выводят их ногтем в маленьком квадратике для сенсорного ввода. Смартфон тут же выводит на экран строку с близкими иероглифами. Китаец выбирает из них правильный, который появляется на экране уже в тексте. Вероятно, получается даже быстрее, чем у нас, учитывая, что каждому иероглифу обычно соответствует целое слово.

Я знаю, что есть упрощенный китайский «пиньинь», где иероглифам соответствует запись их произношения на латинице. Не могу сказать, насколько это распространено, но пиньинь – обязательный предмет в школе.

По моим ощущениям, Китай крайне консервативен. Но китайский мир переваривает любые вторжения, и его экономика может быть очень мобильной. Так было с монголами, с маньчжурами. Вполне вероятно, что Китай переварит и нынешнее вторжение вездесущей западной культуры.

Китайцы, имеющие отношение к международным контактам и бизнесу, легко усваивают стиль и нормативы западного образа жизни. Скорее всего, внутренне они все равно остаются китайцами. Но можно ли будет сказать то же об их детях? Или, наоборот, китайцы исподволь перекроят весь мир под себя?

Согласно библейской притче о Вавилонской башне, Бог наказал строителей за гордыню, наделив их разными языками, чтобы они перестали понимать друг друга. Не думаю, что данную притчу следует понимать буквально, но это хорошая метафора хода истории. Мир прекрасен в своем разнообразии культур. Современные технологии позволяют совершать даже виртуальные путешествия, не вставая из-за компьютера. Но эти же технологии способствуют тому, чтобы мир перестал быть разнообразным, постепенно сливаясь в нечто монолитное, подчиненное, не допускающее отклонений от стандартов и правил.

Хорошо это или плохо? Возможно, хорошо, если человечество подойдет к тому рубежу, когда перед ним возникнут проблемы и задачи, которые решит только монолитная цивилизация. Но разнообразие цивилизаций – это в том числе и множество запасных вариантов, если что-то пойдет не так. Человечество должно иметь право на ошибку.

Хотелось бы верить, что китайцы останутся китайцами. Но столь же важно, чтобы и Запад остался Западом. Тогда вполне вероятно, что находящаяся между ними Россия также сохранит свою уникальную культуру, черпающую от Запада и от Востока. Пускай мы будем разными, а объединят нас душевные песни, услышанные от китайских, американских, русских, французских, африканских певунов. Главное, чтобы мы оставались собой. Но мы неизбежно потеряем это, если человечество все-таки построит новую Вавилонскую башню.

Пекин–Санкт Петербург