На каком наречии мы будем разговаривать с миром

Неформальный язык общения в разнообразных социальных и профессиональных средах всегда привлекал внимание любознательных и любопытных.  Фото автора

«Принятое решение свидетельствует о возрастающей роли России среди ключевых винодельческих регионов. Оно будет способствовать продвижению российского вина за рубежом, закреплению статуса нашей страны в качестве одного из основных участников мирового рынка и дальнейшему развитию международного сотрудничества в области виноградарства и виноделия. Это позволит также упростить работу наших специалистов на площадке организации и использовать международный опыт в сфере регулирования отрасли в российской практике», – отметил министр сельского хозяйства Дмитрий Патрушев.

Но помимо отмеченных министром бонусов для отечественных виноградарей и виноделов, возвращение великого и могучего, – а 30 лет назад русский язык уже был одним из основных языков организации, – важно и еще в одном аспекте.

Дело в том, что наше сознание напрямую связано с тем, на каком языке происходит мышление. Как говорил Велимир Хлебников, «Слова управляют мозгом. Мозг – руками. Руки – царствами». Вот и Иван Павлов, наш нобелевский лауреат в области физиологии и медицины (1904), в 1932 году, за четыре года до смерти, вынужден был заметить: «Для него существуют только сло­ва. Его условные рефлексы координированы не с действиями, а со словами».

Влиятель­ный лингвист и культуролог 30–40-х годов прошлого века Эдмунд Сепир считал, что грамматические структуры языка в значительной степени предопределяют мировосприятие человека, на данном языке говоряще­го. То есть теперь коллегам-виноделам из других стран, возможно, придется столкнуться в исходном виде, лоб в лоб, с совершенно исключительным мировоззрением, которое формирует русский язык. Если определить эту особость одним словом, то это супер-флективность (сверхгибкость) русского языка. Она определяет часто и весьма специфическое словообразование не только в повседневной жизни, но и, скажем, в инженерных специальностях; русские инженерные термины очень образны.

Вот лишь несколько примеров из разных «технических наречий»:

– активное облопачивание, пассивное облопачивание (термины из турбостроения);

– ГПУ-решетка, ОГПУ-решетка (материаловедение, кристаллография);

– штроба убегом; зазор на шнурку; тычок; ложок (строительство, архитектура);

– разбойник (в больших доменных печах – устройство, представляющее собой огнеупорный острый мыс, разбивающий общий поток чугуна на два, чтобы заполнять сразу два чугуновозных ковша).

Бывают образы и «покруче».

«Ты что, маленький мальчик? Тебя учить надо? Срочно снимай штаны, спускай их, залазь на нее, быстро делай свое дело, поднимай назад штаны, и никто ничего не узнает!» Это совсем не то, что приходит в голову сразу после прочтения. Это отрывок из реального телефонного разговора главного инженера проекта (ГИПа) с начальником Строительно-монтажного управления (СМУ). Сугубо производственная ситуация: речь идет об установке на бункер с сыпучими материалами устройства, разделяющего поток надвое, – «штанов».

Игра слов порождает игру смыслов. Вспомним хотя бы определения, придуманные Велимиром Хлебниковым еще в начале XX века: вместо аэроплан – самолёт; вместо авиатор (авиатриса) – лётчик (лётчица).

И этот процесс со-творения мира через язык всегда происходил и продолжается сейчас очень активно. В том числе и в столь близкой русскому человеку области виноделия. В 1891 году в Санкт-Петербурге мизерным тиражом не для продажи вышла брошюрка «Криптоглоссарий. Отрывок. Представление глагола выпить». Подготовил этот шедевр Павел Никитович Тихонов – интереснейший чудак, коллекционер древних манускриптов и скромный служитель Императорской публичной библиотеки.

В предисловии Тихонов пишет: «Для ознакомления со своим Криптоглоссарием, содержание которого составляет язык нищих, арестантов, офеней, прасолов, шулеров, etc., куда входит также музыка (язык мошенников, argot, Gaunersprache) и разный жаргон – я выбрал из последней категории одно представление глагола выпить. Собрано здесь, разумеется, далеко не все, так как трудно исчерпать решительно все относящиеся сюда выражения…» Насладитесь и вы, хотя бы в малой степени.

«Адамовы слезы – водка; ахнуть – выпить; баночка – рюмка водки; брыкаловка – водка (так называемая очищенная, светлана, светлейшая и проч. и проч.); готов – совершенно пьян; грузен – пьян; дербануть, дерябнуть – выпить; закурить – пить запоем; канашка – рюмка водки; ключ потерять – напиться до тошноты; красив – совершенно пьян; первая колом, вторая соколом, третья мелкой пташечкой; полешко подложить – выпить с холоду; поперечник – какой-нибудь иной хмельной напиток кроме того, который в данный момент употребляет субъект, наприм. после пива – водка, и т.д. …»

После таких слов нельзя без легкой иронии воспринимать вполне оправданный пафос и оптимизм президента Российского союза виноградарей и виноделов Леонида Поповича: «Это (признание русского языка шестым официальным языком международной организации. – А.В.) позволит нашим специалистам принимать полноправное участие в конгрессах, конференциях и других отраслевых мероприятиях организации». Заметим, что в Международную организацию по виноградарству и виноделию, авторитетную межправительственную организацию научно-технического характера с компетенцией в области выращивания винограда, производства вина и напитков на его основе, изюма и других продуктов, входят 48 стран.

Мало того, я бы рискнул сказать, что вообще область винокурения и потребления алкогольной (и слабоалкогольной в том числе) продукции – один из последних плацдармов борьбы за русский язык. За отвоевывание им достойного представительства под раскидистым мировым лингвистическим древом. А то ведь, по некоторым оценкам, 30% ключевой лексики в современном русском языке – английских корней.

Впрочем, отчаиваться не надо. Не зря же Владимир Высоцкий отмечал в 1975 году:

Проникновенье наше

по планете

Особенно заметно вдалеке.

В общественном парижском

туалете

Есть надписи на русском

языке!