Хроника социально активной изоляции

Первые дни болезни можно просто лежать с ноутбуком и читать. Фото PEXELS

Когда коронавирус стал захватывать мое тело, то сомнений в том, что это «он самый», не было. Насморка не наблюдалось, но чувствовались воспаленность в носоглотке, слабость, а потом стало меняться восприятие запахов: воздух стал каким-то приятным, из детства, – тянуло легкой накуренностью подъезда, столь привычной в нулевые. Должен признаться, что я пережил заразу гораздо легче многих других представителей рода человеческого, но были и свои нюансы.

Из того, что огорчало особенно: отсутствие запаха и вкуса. Вот что-что, а еда могла бы скрасить болезнь, благо яствами был полон холодильник. Перепелиные яйца родственников-фермеров, клубника, овощи и фрукты – и все это не воспринималось рецепторами. Чтобы не было обидно, питался одними кашами. Самое давящее было то, что я не мог знать, насколько быстро и насколько явно вкус вообще вернется. У некоторых людей и вовсе вкусы и запахи могут пропасть на месяцы и вернуться не такими, какие они были прежде. И эта мысль, честно говоря, сводила с ума.

Первые дни прошли в режиме обычной простуды. В поликлинике, где у меня взяли тест, я провел маленький опрос врачей на предмет того, привились ли они. Ответ у пяти опрошенных был отрицательным. Медсестра, бравшая у меня анализ, и вовсе перекрестилась и в ответ на мой вопрос посмотрела вверх искренне удивленными глазами. К чему после этого удивляться, что многие боятся вакцины, если даже врачи ей не доверяют? Впрочем, на обращенный ко мне вопрос о том, стоит ли вакцинироваться, уже будучи больным, своим знакомым я говорил, что «скорее стоит». Учитывая то, как уровень доступности благ изменился для тех, кто укололся, в противоположность тем, кто предпочел отказаться от прививки.

Не могу не сказать два слова о социальном мониторинге. Слава богу, что я смог от него отказаться. Спокойно сидеть дома все-таки лучше, чем посылать свои фото незнакомым людям по первому сигналу.

Первые дни я просто лежал, немного читал. По иронии судьбы это было «Противостояние» Стивена Кинга, где по сюжету человечество поглотила эпидемия супергриппа, убившая 99% населения, а затем началась борьба добра со злом. Наша реальность оказалась менее драматичной, но более непонятной: ковид не столь всемогущ, но как-то постоянно с кем-то борется, и понять, где добро и зло, весьма непросто.

Во время болезни мозги как будто выключились, попытки сосредоточиться неминуемо кончались неудачей. Коварная штука этот коронавирус. Хуже всего мне стало тогда, когда физически наступило облегчение: хрипы пропали, температура спала. Однако наступила мучительная тоска. Мама принесла продукты, и я понял, что за пару дней я успел по ней очень сильно соскучиться. Как и по всем знакомым и не очень. По людям в целом. Что может быть хуже в изоляции, чем резко возникшее желание стать ближе к землянам?

Наверное, только нестерпимая жара, от которой никуда нельзя деться. Москвичи в эти деньки делились не только на здоровых и больных, вакцинировавшихся и отказавшихся от прививки, но и на тех, у кого в квартире и на работе кондиционер есть и у кого он отсутствует. Для меня жара никогда не была проблемой. До того как я заболел коронавирусом.

Чтобы вы понимали, моя квартира выходит окнами на западную сторону, и я за два года проживания не удосужился прикупить штор. За что сурово поплатился. Чувство скуки и желания общения смешалась с духотой куда более материального характера, усиливающейся от понимания того, что никуда выходить нельзя. Только потом я осознал, что все это могло быть прямым следствием ковида.

Когда возвращается обоняние, человек чувствует себя счастливым. Фото PEXELS

С людьми получилось проще: они помогли сами. На мою просьбу пообщаться в Интернете с оказавшимся в изоляции больным и скучающим и изнывающим от жары другом откликнулось большое количество старых и новых знакомых, которых я был очень рад услышать. Случилось невероятное: я стал общаться больше, чем когда-либо. В самые жаркие моменты дня это было особенно спасительным. Активно участвовал в разговорных клубах по английскому языку. Оказывается, их довольно много.

Неизбежно в этих онлайн-встречах встревала тема коронавируса, она была куда более животрепещущей, чем запланированные дискуссии о саморазвитии, счастье и эффективности. Один из переболевших парней рассказывал, что он не может есть мясо, так как на вкус оно стало «как труп». (Хотя откуда он знает вкус собственно «трупов»? Возможно, я о нем чего-то не знаю.) Наверное, веганам такое воздействие ковида понравилось бы.

Неожиданно в двух разных разговорных клубах наткнулся на одних и тех же собеседников. Сразу вспомнил эпизод из «Бойцовского клуба», когда главный герой постоянно встречал свою будущую девушку в самых разных кружках.

Постепенно жара и болезнь отступали, разум прояснялся. Стивен Кинг становился интереснее, медитация стала возможной, я заинтересовался основами музыки и стал изучать основы нотного письма. А еще я смотрел футбол.

Вообще по мере взросления интересоваться им я стал меньше. Но тут сама судьба велела понаблюдать за Евро. Делал я это не один, а с друзьями – в режиме онлайн (я же уже упомянул, что стал общаться очень много, не так ли?). Говорю откровенно: матчи поначалу были скучными, но к концу стало интереснее, благо и выиграли итальянцы, игравшие страстно и готовые отдать всех себя целиком для достижения цели.

Что еще порадовало, так это процесс собственного выздоровления – особенно это касается вкусов. На шестой день я внезапно почувствовал привкус пшенки, которую ел уже третий день подряд. Я проверил свой нюх и убедился, что частично ощущаю запах соевого соуса. Это было счастье. Мясо с соусом карри чувствовалось сразу. Молочные коктейли – двумя днями позднее. Кулинарный праздник устроил себе почти сразу после выздоровления.

Только заболев, я осознал, насколько же действительно для меня ценна вкусная еда. Очень хочется, чтобы остальные это осознали, не болея и не теряя способности воспринимать запахи и вкусы.