Григорий Шехтман
Разве можно задавать идиотские вопросы боевому офицеру? Кадр из фильма «Бравый солдат Швейк». 1957
Примелькался
Профессор Алексей Алексеевич был куратором одной из студенческих групп. Студенты его уважали и любили за глубокие знания, профессионализм и чувство юмора. Он не был кабинетным ученым и много времени проводил в геологических экспедициях. Его шутки были подчас грубоваты, но когда они кого-то обижали, то профессор подобную обидчивость объяснял лишь ограниченностью обиженного.
Алексей Алексеевич имел множество заслуг и почетных званий, но терпеть не мог какого-либо заискивания и лести. Константинов, один из его студентов, не углублялся в эти детали и страшно обожал профессора. Ему доставляло удовольствие здороваться со знаменитым ученым, и делал он это по несколько раз в день. Профессора эта чрезмерная приветливость крепко достала, и он решил отучить от нее примелькавшегося студента довольно оригинальным образом – прямо в туалете, да еще при всех. А дело было так.
Когда Константинов зашел в туалет и увидел у писсуара своего кумира, то радостно воскликнул:
– Здравствуйте, Алексей Алексеевич!
Профессор, не прерывая естественного процесса, переложил свой член из правой руки в левую, а правую руку протянул студенту со словами:
– Здравствуйте, молодой человек!
Обалдевшие от такого обмена приветствиями студенты мигом обнародовали эту новость, и однокурсники, нахохотавшись, стали наперебой поздравлять Константинова с большим событием, советуя ему правую руку после такого рукопожатия не мыть вовсе и этим гордиться.
Константинов после этого случая стал обходить профессора десятой дорогой и старался вообще ему не попадаться на глаза.
Жадность сгубила
Будущий профессор, а в то время пока еще доцент Николай Серафимович с детства был человеком бережливым и экономным. Поговорка «Копейка рубль бережет» была для него не только словами. Он никогда не проходил мимо валявшейся на земле монеты и непременно ее подбирал. Студенты давно подметили в нем эту черту и после очередной экзаменационной сессии решили над ним подшутить.
Перед входом в кабинет доцента один из студентов выскоблил в паркете углубление размером в монету и воткнул ее туда, крепко припечатав затем каблуком заподлицо с полом. Когда появился доцент, которого студенты ждали для пересдачи экзамена, они увидели, как он пытается безуспешно извлечь монету. Но не таков был Николай Серафимович, чтобы упустить подобный случай. Вскоре он вышел из кабинета с молотком и отверткой. Орудуя ими, он успешно извлек монету из пола, а оставшееся в полу углубление служило студентам доказательством правдивости этой истории.
«Хорошо да хорошо, но ничего хорошего»
Жизнь не раз подтверждала эту банальную истину.
В одном из московских вузов преподавал доцент, имевший привычку говорить «хорошо», когда на самом деле всё было совсем не так. К примеру, на экзамене он, нахмурившись, произносил это слово, когда студент начинал нести сущую ахинею. Большинство студентов знали его привычку. Услышав «хорошо» из уст доцента на экзамене, надо было тут же заткнуться в ожидании оценки «удовлетворительно», которую экзаменатор мог охотно поставить.
Среди студентов оказалась девушка, которую информация о привычке доцента как-то обошла стороной. Когда она бойко отвечала доценту, он вскоре после дополнительных к ней вопросов выяснил, что зубрила она отчаянная и что мало что понимает по существу. После его «хорошо» она энергично запротестовала и предложила спросить ее «еще чего-нибудь», поскольку была нацелена на отличную оценку. Слово «хорошо» она поняла буквально, как оценку ее ответа, полагая, что до оценки «отлично» она не дотягивает самую малость. Их диалог закончился печально: доцент поставил-таки ей полновесную «двойку» и предложил пересдать предмет в следующем семестре. Она еще не раз вынуждена была к «этому извергу» приходить, пока он, сжалившись, не поставил ей «уд».
Волосы дыбом
Завхоз Золотов любил участвовать в заседаниях кафедры и даже не раз выступал в той части, которая в повестке дня значилась как «разное». Он следил за порядком и сохранностью инвентаря и мебели в аудиториях и лабораториях, своевременно информируя начальство о разных нарушениях.
На одном из заседаний Золотов был страшно возбужден и с трудом дождался предоставления ему слова. Был канун какого-то праздника, и студенты самочинно устроили в аудитории празднество. Когда туда сунулся было Золотов, то они его чуть ли не силой выпихнули в коридор. Золотов успел заметить, что столы стоят совершенно не в том порядке и что некоторые из студентов якобы в аудитории не только что-то пьют, но и покуривают.
Возбуждаясь в процессе своего выступления все больше и больше, Золотов закричал:
– У меня от всего этого волосы на голове дыбом встали!
В ответ раздался дружный хохот, и он возмутился:
– И вы еще смеетесь? А над чем вы, позвольте спросить, смеетесь?
На его вопрос никто отвечать не стал: пожалели престарелого завхоза. Дело в том, что вставать на голове дыбом у него было нечему: он, говоря словами поэта, был «лыс, как головка сыра».
«Бомбы» для экзаменатора
Татьяна была круглой отличницей и шла на диплом с отличием. Для получения диплома ей оставалось лишь сдать государственные экзамены по двум предметам. Один из экзаменов – по истории науки – принимал профессор Гордеев. Он был уверен, что лучше его никто не сможет ответить по любому вопросу, содержащемуся в экзаменационных билетах. Татьяна, вспоминая его лекции, была уверена в обратном и собиралась поразить его своими познаниями.
Все бы ничего, но у Татьяны была давняя привычка приходить на экзамены с заранее написанными ответами на больших машинописных листах (их называют «бомбами»), так как заниматься какими-то шпаргалками ей не хотелось.
Отвечала Татьяна профессору Гордееву блестяще. На все его дополнительные вопросы также отвечала достойно. И все же он, усомнившись в ее честности, не поленился пройти к тому столу, где Татьяна готовилась к ответу. Из ниши стола Гордеев выгреб большую пачку «бомб» и молча положил перед Татьяной. Затем объявил ей, что ставит за ответ «тройку» и что еще раз убедился в том, что обнаружить более глубокие знания, чем у него, можно лишь подобным обманом.
Майор Петров
Майор Петров был живой легендой военной кафедры, на которой готовили офицеров запаса. Даже когда он получил звание подполковника, то давно знавшие его студенты продолжали привычно называть его между собой майором.
Петров был напрочь лишен чувства юмора. Но к насмешливым студентам относился снисходительно. Любил из них выбирать наиболее достойных и ставил в пример остальным. В их число как-то попал Георгий Пожаров. Любимым литературным героем Пожарова был бравый солдат Швейк, и синдром Швейка светился на нем неоновыми буквами. Когда студентам дали команду привести свои прически в соответствие с полученной руководством военной кафедры директивой, то есть убрать с головы всякие патлы, то Пожаров подстригся наголо и покорил этим своим поступком майора Петрова. Но восхищение исполнительным студентом продолжалось недолго.
На одном из занятий по тактике разбирали оптимальное местоположение укрытий на местности. И вот тогда Пожаров задал майору свой ехидный вопрос из репертуара Швейка: а что, если пушку положить боком и использовать траекторию полета снаряда для стрельбы по противнику из-за угла? Дело шло к перерыву между лекциями, и майор Петров обещал подумать над этим вопросом, а после перерыва обсудить.
После перерыва майор Петров пришел на занятия крайне мрачный. Видимо, его коллеги предметно разъяснили ему смысл ехидного вопроса Пожарова. В наступившей тишине прозвучал его грозный голос:
– Студент Пожаров!
– Я! – откликнулся Пожаров и встал по стойке «смирно», вытаращив по привычке свои глаза и часто моргая.
И тут майор Петров стал его распекать, нервно ходя по аудитории:
– Что же вы, студент Пожаров, наделали! Как можно было мне, боевому офицеру, задавать такой идиотский вопрос?! Я же вас так хвалил! Я о вас даже своей жене рассказывал.
В ответ Пожаров мямлил что-то невразумительное, оправдывая свой поступок тем, что очень надеялся на то, что майор, имея чувство юмора, оценит его вопрос.