Дни трепета, а затем исход

В одну из ночей в аэропорту имени Бен-Гуриона ожидали беседы с чиновником несколько сот претендентов на постоянное место жительства в Израиле. Фото автора

На выходе к самолету в Домодедово стоит длинная очередь. За мной двое молодых парней. Возраст по нынешним временам не просто призывной, а хуже, чем призывной – чуть старше двадцати. Один выраженной славянской внешности, другой армянин, по крайней мере на шее у него висит армянский крестик. Вот загадка! Куда это собирается армянин, если мы ждем рейса в Стамбул?

Парни переговариваются, обсуждают планы на ближайшие сутки. Из разговора все становится только еще непонятнее. После Стамбула их ждет… город Джидда.

– В первом часу ночи будем в Джидде, – говорит один другому. – Там в капсульном отеле поспим часа четыре, а потом погуляем по городу.

Надо сказать, что Джидда – это Королевство Саудовская Аравия. Не Мекка с Мединой, конечно, но еще недавно трудно было представить себе более неподходящее место для прогулок. Куда дальше направят свои стопы молодые люди, осталось неизвестным: объявили посадку.

Вообще в эти дни молодые российские мужчины совершают многосоставные перелеты, и на некоторых евразийских перекрестках, наиболее доступных для путешествия из России, таких как Стамбул, их пути подчас пересекаются, чтобы потом разойтись опять в разные стороны. Кто-то летит в Европу, кто-то, наоборот, в Азию.

В стамбульском аэропорту Сабиха Гёкчен настоящее вавилонское столпотворение. Русские люди пересаживаются с московского рейса на европейские направления, некоторые идут к стойкам, где регистрируют на Бишкек или Ташкент. Кое-кто следует в отдельный бокс, огороженный стеклянной перегородкой. Здесь особенно тщательный досмотр – отсюда летят в Тель-Авив. Пассажиры аэробуса в основном израильские мусульмане, но есть и «наши». Рядом со мной сидят два ярко-рыжих подростка, в ряду позади – их родители. Дети просматривают ролики в TikTok. Родители деловито выбирают, что им съесть из аэроменю: курицу или мясо. Сначала кажется, что семья просто едет в отпуск, настолько они невозмутимы, но потом становится ясно, что это вовсе не туристы.

В кресле через проход от меня – молодой парень. Он забрасывает рюкзак на багажную полку. На футболке надпись «Санкт-Петербург». Слышится голос из-за спины:

– Парень, ты из Питера?

Тот оборачивается, кивает. Молодые люди заводят разговор. Оба – молодые айтишники. Тот, что не виден мне, рассказывает, как пробирался через Казахстан, и вот спустя несколько дней наконец-то на последнем отрезке длинного пути.

Пассажиры выбираются из самолета, подхватив рюкзаки и компактные чемоданы, словно из автобуса. В пальто, которое я взял с собой из московской холодной и дождливой осени, мгновенно прошибает пот. Здесь еще жаркое лето, даже еще более душно, чем в Стамбуле, где от Босфора веял довольно свежий ветерок. Над аэропортом бархатное небо. Вспоминаю, как бросал последний взгляд на мокрую желтую листву, которая мчалась мимо окон аэроэкспресса.

Неделя «праздника шалашей» – ежегодное напоминание о том, что каждый может стать беженцем. Фото Reuters

Здесь в специально отведенном углу терминала расставлено несколько десятков стульев. Сидя или полулежа на них разместились люди. Они борются с тяжестью свинцовых век и смотрят в одну точку. В основном молодые мужчины, но есть и девушки, и несколько молодых матерей с детьми в колясках. Тут же семья рыжеволосых попутчиков, они успели раньше меня.

Перед этим отгороженным участком стойка, к которой пришпилен лист бумаги. Написано от руки крупными печатными буквами: «ПМЖ. Добро пожаловать в Израиль!» Точка, куда все смотрят – консул, он сидит за столом и проверяет документы у тех, кто только что сошел с самолета. Пока очередной клиент копается в своих бумажках, консул вскидывает глаза и осматривает ряды сидящих в зале. От этого взгляда становится немного не по себе, вспоминаются волнительные часы экзамена в университете.

Работает экспресс-репатриация для евреев из России и Украины, которая была объявлена в конце сентября. Обычно проверку проходят в «стране исхода», но теперь так встречают тысячи человек, которые ищут новый дом в Израиле.

Очередь самоорганизована. Все записываются в список на нескольких мятых листках. Мой номер – 346.

Несмотря на поздний ночной час, некоторые оживлены, особенно молодые – те, что приехали без семьи, – и охотно вступают в беседы друг с другом, делятся опытом последних дней, так круто изменивших тысячи жизней.

– Я в последний раз нормально спал 4 октября, – слышен чей-то голос. – Еще немного дремал в самолетах, пока из Якутии летел в Казахстан, потом, через Стамбул, сюда…

Молодая пара – из Смоленска. Одинокий парень – из Сибири. Много москвичей и петербуржцев. Кажется, представлены все этнические фенотипы многонациональной России. Но здесь люди делятся не по лицу, как в еврейских анекдотах. Здесь фора у самых подготовленных, у кого толстые папки с бумагами. Через прозрачный пластик видны протертые до дыр старые документы. Метрики, свидетельства о браке, бумаги о захоронении, профсоюзные билеты, партийные билеты. Любые бумажки, где указана национальность бабушек и дедушек. В основном серпастые и молоткастые корочки и справки – таким больше всего доверия. Ведь их оформляли в те времена, когда национальность еще не была билетом в «светлое будущее».

Двое молодых парней обсуждают жизнь, которая их ждет. Они в Израиле в первый раз. Выбирают города, словно листают географический справочник. Собственно говоря, они и листают пальцем вкладки смартфона.

Тем, кто прошел первичную проверку, вручают сим-карту и предоставляют такси до места назначения. Куда едешь – выбираешь сам… Машина, куда набрали несколько попутчиков, мчится по шоссе. Видна кромка моря. Знакомого моря, к которому приезжал много раз на отдых. Час в дороге – и уже рассвело, вдали показалась гора, с которой вознесся в небо пророк Илия. От вершины оторвалось и покатилось по краям облаков солнце. Начался новый день.

Потом дни мелькают один за другим. Понемногу начинаешь узнавать окрестности, привыкать к блочным домам, которые спускаются на тонких ножках по краю крутого отрога горы. Повсюду к зданиям прилепились шалаши. Стены из полиэтилена или шпона, а на стропила крыши набросаны пальмовые листья. Этот традиционный шалаш напоминает о том, что, даже если ты живешь в хорошем, богатом доме, может наступить такой момент, когда придется все бросить и пуститься в странствия. Генетическая память. В эти дни проходил Суккот, праздник кущей. Он последовал за Днями Трепета, десятью сутками от Рош-ха-Шана до Йом-Кипура, когда, согласно еврейскому календарю, на Небесах решается судьба человека на следующий год. Если повезло и тебя обошел самый суровый Божий приговор – радуйся, но не забывайся, помни, что в этой жизни ты странник.

Но только вот и здесь пресловутое «еврейское счастье»: пока в Израиле отмечают долгие осенние праздники, в стране каникулы, не работают правительственные учреждения. Все, кто приехал в эти дни, должны ждать, пока не откроются соответствующие службы и не появится возможность обратиться за приобретением законного статуса. Ты все еще странник – ни свой, ни чужой на Земле обетованной…