Денис Каюмов
|
|
Конечно, им виднее. Иллюстрация с сайта www.freepik.com |
Подобно преломлению света вблизи массивных тел искажалось и мое восприятие окружающего мира в постоянном присутствии рядом со мной сына. Например, в любом просмотренном фильме или прочитанной книге я обнаруживал скрытую или явную тему отцовско-сыновьих отношений. В терминале моей памяти – куда из окружающего мира прибывали новые впечатления, а старые в надежде на ненадобность стремились покинуть меня – отныне имеется комната «отца и ребенка».
Там на кожаном диване сидит мужчина в средневековой королевской одежде, а рядом – юноша с рапирой, облаченный в черный плащ. Мужчина говорит что-то на староанглийском, а юноша, задумчиво уставившись в пол, ковыряет клинком присохшую к линолеуму жвачку. На полу Илон Маск в окружении пятерых сыновей возится одновременно с каждым из них: с первым изучает глобус Марса; со вторым тыкает в этот глобус игрушечным космическим кораблем; с третьим собирает из конструктора машинку; с четвертым программирует эту машинку на беспилотное вождение; с пятым лепит из пластилина головной мозг, попутно обклеивая его микросхемами. На пеленальном столике лежит малыш Симба, безуспешно пытающийся увернуться от языка Муфасы. Возле открытого шкафа-аптечки Господь смазывает зеленкой ссадины на ладонях Иисуса.
В этой комнате есть и многие другие обитатели. Но среди них я особенно выделил пару, сумевшую в моем воображении наконец-то воссоединиться и в которой я обнаружил самые чистые и трогательные отношения.
В углу на табуретке сидит небритый мужчина в мятом костюме. Шея перевязана бинтом, на котором со стороны горла проступило багровое с алой каймою пятно. Пробивающийся сквозь лоснящуюся челку взгляд не сходит со стоящего напротив трехлетнего мальчишки во фланелевой рубашке и в колготках до подмышек. Мальчик с интересом наблюдает за мужчиной, и тут его внимание привлекает оттопыренный карман пиджака. Глаза мальчика загораются, губы сворачиваются трубочкой и нежным фальцетом он протягивает постепенно угасающее «Ю-ю-ю-ю-ю…». Мужчина начинает смеяться. Правда, от смеха у него осталась только улыбка. Издаваемые же звуки больше напоминают безуспешные попытки настроить радио: сплошные шипение и хрип. Достав из кармана орех, мужчина, плача и не переставая улыбаться, подает его мальчишке.
Перед вами Венечка Ерофеев – alter ego писателя Венедикта Ерофеева – так и не сумевший в известной поэме добраться до Петушков, где «в дымных и вшивых хоромах распускается мой младенец, самый пухлый и самый кроткий из всех младенцев. Он знает букву «ю» и за это ждет от меня орехов. Кому из вас в три года была знакома буква «ю»? Никому; вы и теперь-то ее толком не знаете. А вот он – знает, и никакой за это награды не ждет, кроме стакана орехов».
***
Теперь расскажу о Дане-тодлере, то есть Дане, совершившем очередную микроэволюцию – из «ребенка ползающего» в «ребенка прямоходящего». Хотя прямоходящим его можно было назвать с натяжкой, так как все передвижения совершались как угодно – зигзагами, кругами или «два шага вперед, один назад» – но только не прямо. Порой мне казалось, что мы живем в Зоне из «Пикника на обочине», где «прямой путь не самый короткий».
Стэн Ли писал: «С большой силой приходит большая ответственность». Вот только ответственность не всегда ложится на плечи обладателя этой самой силы. И детские новообретения в развитии – как раз такой случай. Пока Даня развлекался со своими новыми возможностями – доставал ранее недоступное и забирался туда, куда «мама с папой не разрешали» – мы с женой отращивали седые волосы в попытках обезопасить вещи в квартире от супергероя, а супергероя – от вещей. Хотя правильнее было бы сказать – супергероев.
По моим наблюдениям, Даня взращивал в себе сразу нескольких персонажей вселенной Marvel. Одним из первых обнаружил себя Халк с неизменным «круши-ломай». Вот только если Халком двигал бесконтрольный гнев, то Даней – восторг и любопытство. Последнее качество роднило сына также с Тони Старком (он же Железный человек). Разница лишь в том, что Старка новые механизмы привлекали как изобретателя, а Даню – как разбирателя. Еще одним alter ego сына являлся Человек-паук. Подобно этому супергерою Даня стремился забраться на любые высотные объекты в квартире – стулья, подоконники или шкафы – и всюду оставлял следы своего пребывания в виде липкой паутины слюней.
Но среди этой геройской плеяды есть один суперзлодей – Веном. Согласно комиксам, Веном является симбионтом, то есть для поддержания своего существования нуждается в слиянии с другими существами. А слившись – постепенно подчиняет себе их волю. И в этом Даня отлично преуспел. Причем степень влияния была прямо пропорциональна возрасту жертвы.
Самыми податливыми оказались дедушки и бабушки. Ими управлять было легче всего. Стоило кому-нибудь из них появиться у нас дома, как Даня из «ребенка прямоходящего» превращается в «ребенка летающего». Все желанное и недоступное – полки, настенные часы, люстра – становилось обтроганным и облизанным.
Самым «даниилоустойчивым» в нашей семье являюсь я. Но порой мне кажется, что сын просто использует меня для других, более изощренных целей, и все это я написал только потому, что на то воля Дани – вести свой блог в соцсетях с самого рождения.
***
Детская площадка – это не только пространство радости и веселья, но и место сосредоточения черной зависти. Как правило, у каждого ребенка среди десятка-другого взятых с собой на прогулку игрушек оказывается особенно привлекательный для других экземпляр. Привлекательность в данном случае определяется одним из двух простых критериев: «не такое как у меня» и «такого я еще никогда не видел (трогал, нюхал, лизал)».
В результате детская площадка периодически озаряется видимым только детьми светом, источником которого становятся вытащенные из рюкзачка самосвал с большими колесами или радужный пони-единорог. Затем в сгущающемся вокруг игрушки тумане зависти загорается множество жадных взглядов. Отовсюду начинают тянуться маленькие ручки, и обладатель заветного предмета, предчувствуя опасность, убегает прочь, разрушая только что созданное им наваждение и унося его с собой в другую часть площадки. Остальные дети выходят из-под влияния колдовских чар, и привычный ход жизни на площадке продолжается.
Но существуют особенно мощные по влиянию на детские сердца предметы.
Однажды на площадке невесть откуда появился детский электромобиль. Мой Даня при виде этого маркетингового великолепия сделал губки трубочкой, вытянул вперед руку в указующем жесте и в сомнамбулическом состоянии поплелся к машинке, вокруг которой уже формировался кружок неравнодушных. Собравшиеся мальчики растерянно поглядывали друг на друга – кому же завидовать? Родители тоже поглядывали друг на друга, но со злостью – кого благодарить за испорченный мольбами о такой же машинке день?
Даня не выдержал первым – медленно приблизился, сел на корточки и нежно погладил колесо – самую вожделенную для него часть любого транспортного средства. Своими действиями он дал остальным карт-бланш, и ребята бросились ощупывать пластиковый кузов. Возможно, детвора разобрала бы машину на детали, если бы не появилась Она.
Невозмутимо оттолкнув двухгодовалого паренька с соской во рту, пытающегося открыть нарисованную дверь, на сиденье кабриолета впрыгнула девчонка. Отразившееся в стразах на ее футболке солнце ударило нам в глаза надписью Rich Witch. Махнув выкрашенным в фиолетовый цвет хвостиком, роковая девочка нащупала педаль и тронулась с места. Впереди стоящие ребята разлетелись, как кегли, и остались лежать, придавленные эмоциональным грузом произошедшего.
Один мальчик – видимо, с особо острыми осколками разбитого гендерного стереотипа у себя в сердце – не выдержал и с криком бросился вслед. Он бежал, как бегают только маленькие дети – суетливо, высоко поднимая коленки, прыгая всем телом вверх-вниз, словно мячик, и, как водится, медленно. Задыхаясь от бега и нарастающего волнения, бедолага совершил отчаянный прыжок вперед и рухнул на землю.
Устремленные в направлении уносящейся мечты пятерни жадно сжимались и разжимались, будто жабры выброшенной на берег рыбы. Скривленный в форме подковки рот раскрылся в безмолвном плаче. Сморщенное личико было перемазано знакомым всем родителям месивом из слез, соплей и грязи. На моих глазах формировался женоненавистник и любитель дорогих машин, всю последующую жизнь мучающийся ночным кошмаром, в котором он раз за разом безуспешно пытается ухватить свое счастье за фиолетовый хвост, развевающийся над салоном уносящегося в даль кабриолета.
Если же говорить про остальных, то, по моим ощущениям, в тот день все наши мальчишки стали психологически взрослее на пару лет.