Вежливая улыбка Будды

Было любопытно, как это вообще возможно – есть палочками. Фото Dreamstime/PhotoXPress.ru

На гастроли я начала ездить рано – с 13 лет. Помню, в первых поездках меня преследовал страх попасть в неловкую ситуацию. Когда приезжаешь в новую страну со своими традициями, устоями и правилами, где все говорят на непонятном языке, это нетрудно. А когда я ездила на гастроли с хором, в этом была особая тревога: оступишься – в следующий раз не поедешь. Случаи, когда хористов снимали с поездок за то, что кто-то что-то не то сделал или сказал, были. А ездить хотелось. Очень. Поэтому я старалась быть осторожной и вести себя прилично.

Вообще гастрольная жизнь приучает к пластичности мышления. Помню, как мы летели в Японию. 1993 год. Перелет был долгий, почти 12 часов, и, конечно, в самолете нас кормили. В коробочках с обедом я первый раз в жизни увидела палочки для еды. Повертела эти приспособления в руках и спросила, что это. Мне сказали, что японцы этим едят и что, если мне так неудобно, можно попросить европейские приборы. Я мысленно посочувствовала японцам – и принялась есть палочками. Во-первых, было любопытно, как это вообще возможно, во-вторых – я же лечу на полтора месяца, а значит, лучше освоить этот навык.

Япония нас встретила не только необычными традициями, но и испепеляющей жарой. В Токио под плотным слоем облаков было почти 50 градусов. Одежда мгновенно стала мокрой от горячего влажного воздуха. На концертах даже в залах с кондиционерами вокруг нас ставили чаны с глыбами льда. Постепенно они таяли, превращаясь в воду и испаряясь прохладной влагой. Но и это не спасало. За два часа концерта кто-то из девочек обязательно не выдерживал духоты и падал в обморок. Часто это происходило прямо во время пения. Внешне это выглядело так: стоит хор, поет, вдруг один человек из ряда пропадает, ряд смыкается, хор продолжает петь. Я еще не знала про существование Фредди Меркури, но уже знала, что show must go on. Заботливые японцы стояли рядом в кулисах, готовые подхватить упавшую хористку и привести в чувство.

Дирижер категорически запретил нам загорать. Его беспокоили не солнечные ожоги, а то, что от перегрева садится голос. Сказал, что тот, кого он заметит загорающим или гуляющим в полдень на улице, сильно об этом пожалеет. Но разве это могло остановить молодых девушек, мечтающих о красивом загаре? Поэтому через несколько дней нашим организаторам пришлось возить обгоревших хористок к врачу.

Что бы ни происходило, японцы реагировали оперативно, внимательно и очень спокойно. Вообще японец при исполнении служебных обязанностей – это биоробот в хорошем смысле слова.

Однажды в Токио мы решили пойти вечером гулять. И пока мы с подругами обговаривали, во сколько встречаемся и куда пойдем, наш разговор услышал кто-то из сопровождающих японцев. Это были особые персонажи, постоянно незримо присутствующие где-то рядом и при возникновении любой проблемы с вежливой полуулыбкой мгновенно решающие любой вопрос. Одеты они были в безупречные черные костюмы и белоснежные рубашки с туго затянутыми галстуками. Это в плюс 50!

И вот один из наших «людей в черном» подошел к нам и предложил пойти вместе. Только сказал, что ему надо зайти домой переодеться. Мы ответили, что согласны, и договорились о встрече. Это был самый симпатичный из наших сопровождающих, и мы рассчитывали, что у нас будет неформальная прогулка с очень привлекательным парнем. Но когда мы встретились вечером в гостиничном холле, разочарованию нашему не было предела – он переоделся, но не в джинсы и футболку, а в такой же черный костюм и свежую рубашку, которая аж хрустела чистотой. Мы спросили, почему он так одет для прогулки. Он ответил, что он на работе. Всю прогулку держал с нами почтительную дистанцию в метр и выглядел как VIP-security. Под таким присмотром приключения на свою голову найти не удалось.

Иногда мне казалось, что ничто не может выбить японцев из состояния базовой эмоции – вежливая улыбка Будды. Но несколько раз у нас все-таки это получилось. И все казусы были связаны с едой.

Первый произошел, когда у нас был долгий переезд между городами и в дорогу нам дали боксы с ланчем. Когда их открыли, оказалось, что внутри лежат щупальца осьминога. Там еще был безобидный рис и какие-то овощи. Но присоски осьминога произвели неизгладимый эффект. Большинством голосов было решено, что щупальца – это «фу». Японцы-то думали по-другому! Что осьминог – это белок в чистом виде, что его употребление хорошо влияет на пищеварение. Лучшая еда в дорогу! Но девушек было не переубедить. Тогда мы впервые увидели на лицах наших «людей в черном» что-то отдаленно напоминающее растерянность. Но ненадолго – очень быстро было принято решение заехать в известную сеть фастфуда, а на лицах наших сопровождающих воцарился привычный дзен. А я, кстати, тогда все-таки решила попробовать эту диковинку и поняла, что это очень вкусно. И громогласно объявила, что кому осьминог не нравится, может отдать его мне.

Второй казус случился в японском ресторане, когда к традиционным суши и сашими нам подали какую-то зеленую пасту. Сейчас я знаю, что это васаби. Тогда не знала. Было решено пробовать. Меня предупредили, что это острое. Со словами «я люблю острое» я нанизала на палочку эту пасту. Тут у окружающих японцев случился эстетический коллапс – нанизывать на палочки еду считается дурным тоном. Я заметила, что у наших хозяев на мгновение глаза стали как бы стеклянными. Но это меня не смутило, и я уверенно положила приличное количество васаби на кусок сырой рыбы, после чего всю эту конструкцию отправила в рот. Тут раздалось коллективное «ах!». Все произошло так быстро, что никто не успел меня остановить. Все замерли с палочками на весу, с ужасом глядя на меня. У меня внутри вспыхнул пожар, из глаз полились слезы. Помочь мне было уже нельзя. Помню только, как кто-то робко спросил: «Ир, может, водички?»

Ну и третий казус произошел на заключительном приеме. За полтора месяца гастролей мы так освоились, что у нас даже появился любимый борец сумо, и, разумеется, мы в совершенстве овладели искусством есть палочками. Мы запросто уплетали рис из пиал и даже не вспоминали про существование вилок. Но тут я умудрилась действительно шокировать принимавших нас японцев. Памятуя историю с осьминогом, большую часть гастролей они старались кормить нас едой более привычной, но на заключительном приеме все-таки подали исключительно традиционную японскую кухню.

Представьте себе большой зал, уставленный столами, на них в изобилии разложены японские яства. Среди прочего роллы. Они были простые – только рис и кусочек рыбы, обернутый листом нори. Как-то так случилось, что раньше я этого кушанья не видела. Вид нори совершенно не показался мне привлекательным. Но мне все-таки рекомендовали попробовать. Я подхватила ролл палочками, положила его к себе на тарелку и начала думать, как же это есть. Я спросила, что это такое – темно-зеленое сверху. Мне сказали: водоросли. То, что водоросли можно есть, мне в голову не приходило. И я решила, что это что-то вроде обертки, в которую рис с рыбой заворачивают, как конфету. И тут я сделала такое, что японцы скорее всего помнили еще долго. Я очень аккуратно нашла край нори, ухватила его палочками, развернула и таким образом разложила ролл на составляющие. Потом так же аккуратно отложила лист нори на край тарелки и по отдельности съела рис и рыбу, которые были внутри.

Надо было видеть глаза японцев. Они стали абсолютно круглыми. На какое-то время хозяева потеряли дар речи. Наверное, они и не предполагали, что роллы можно есть так. Понять их легко. Наверное, если бы мы вдруг увидели, как кто-то пытается выковырять из селедки под шубой селедку, а остальное отодвигает, мы бы тоже были в легком замешательстве. Зачем, когда именно в сочетании вся прелесть?

Тут мне кто-то шепнул, что вообще-то это едят целиком. Я посмотрела на окружающих и поняла, что только что подтвердила статус «странных русских». Разумеется, японцы ни слова не сказали о том, как я травмировала их душу. Когда их глаза приняли прежнюю форму, улыбка Будды тоже вернулась на место.

Однажды я смотрела передачу, в которой иностранцам давали пробовать наши традиционные блюда – окрошку с квасом, холодец с хреном, маринованные грибочки. Иногда у них были такие испуганные лица, что казалось, еще мгновение – и они просто убегут из кадра, лишь бы не есть эти страшные блюда, которые мы любим всеми фибрами души. Но все-таки они мужественно пробовали все, что для них подготовили редакторы, и даже пытались найти в этом что-то приятное, хотя искренне не понимали, как это можно есть.

Конечно, тогда, в 90-е, мне и в голову не приходило, что пройдет несколько лет, и японская еда станет у нас суперпопулярной. И какой бы странной поначалу мне ни казалась японская кухня, вернувшись на родину, я вдруг почувствовала, что мне не хватает этих странных кулинарных изысков. И даже пожалела, что больше никто не предложит мне щупальца осьминога на обед. А ведь если бы я не решилась попробовать их, я бы так и не узнала об этом.