Ирина Осинцова
В Москве зрители хлопают, когда хотят, не ожидая начальственной реакции. Фото агентства «Москва»
Поезд. Купе. Лес за окном вагона кажется непробиваемым монолитом. В тоннах снега гасятся звуки и скорость. Кажется, что поезд специально идет медленнее, как бы крадется на цыпочках, лишь бы не разбудить духов севера.
Густой, непроходимый лес сменяется унылыми признаками цивилизации. Сложно поверить, что кто-то здесь живет по собственной воле. Заплатите мне много денег – в жизни не поехала бы сюда жить. Правда, мне действительно заплатят за приезд. Но немного – я здесь на гастролях. Вообще меня всегда интересовал вопрос: почему в декабре нас всегда отправляют на гастроли именно на север? Чтобы мы почувствовали на контрасте, что зима в Москве еще не самое страшное зло? В Норильске, Новом Уренгое, на Ямале я побывала именно зимой. Средняя температура по больнице в это время года там приблизительно минус сорок. Ну, отправили бы нас в Бухару! Нет, получайте, дорогие артисты, север, тьму и холод!
При въезде в город депрессия накатывает мгновенно – если бы этот городской пейзаж вздумал писать художник, ему не понадобилась бы большая палитра цветов, хватило бы черного, белого и коричневого. И немного желтого – почему-то большинство вокзалов в провинции выкрашены бледно-желтой краской (как писал Гоголь: «очень красивой по мнению губернских архитекторов»). Все остальное – градации между серым и коричневым. Ван Гогу периода «Едоков картофеля» понравилось бы. По вокзальной площади, как и сто лет назад, бродят собаки – они тоже серо-коричнеые. Собаки оценили контингент приехавших, поняли, что дать нам друг другу нечего, и все пошли своею дорогой – они обшаривать территорию, а мы – в гостиницу.
Трясемся в автобусе. Из-за занавесок подглядываем за жизнью в городке. Когда я оказываюсь в таких местах, чувствую себя как герой Леонида Филатова из фильма «Город Зеро». А вдруг, попав сюда, выбраться назад уже не получится? Может, этот город – портал в другое измерение, которое навсегда вбирает в себя всех приезжих?
Глядя на собрание брежневской архитектуры за окном, я уже представляю, где нас поселят – в типичный образец гостиничного уюта по-советски. Конечно, я это все не говорю вслух, но в автобусе царит унылая тишина, и в ней ощущается, какие мысли бродят в сонных головах моих коллег. Схожие.
Наконец-то автобус останавливается. Я беру свою сумку и бреду к выходу. Выйдя, поднимаю глаза и неожиданно вижу современный двухэтажный особняк красного кирпича! Из тяжелой дубовой двери нам навстречу выпорхнул вертлявый молодой человек и, восторженно улыбаясь, расплескался в приветствиях: «Добро пожаловать! Как добрались?»
Разговаривая, он нервно дергал руками, чем немного напоминал марионетку. Вымученно улыбаясь, мы сказали, что тоже очень рады встрече. «Проходите, пожалуйста! – невидимая ниточка дернула рукой в сторону дверей. – Уверен, вам здесь будет комфортно – вы расположитесь в гостинице для личных гостей хозяина!»
Личных гостей эээ… хозяина? Тут я проснулась. Хозяина? Я оглянулась. Моих невыспавшихся коллег слово «хозяин» тоже взбодрило. Нестандартное начало. Мы прошли в гостиницу. На ресепшене симпатичная барышня принимала паспорта и раздавала магнитные карты-ключи – тоже атрибутика нечасто встречающихся в российской глубинке отелей.
Пока нас регистрировали, наш дерганый встречающий сообщил, что в гостинице, кроме нас, сейчас никто не живет и поэтому завтраки, обеды и ужины будут подаваться с учетом нашего расписания. Сейчас завтрак уже накрыт в ресторане на первом этаже, а после будет подан автобус – нас прокатят по городу, расскажут про него и по особому пожеланию хозяина провезут по производственным площадям градообразующего предприятия. Тут стало очевидно, что хозяин – это человек, владеющий этим предприятием, и что приглашение не предполагает отказа. Какой любезный человек этот хозяин!
Мы пошли в свои номера. Мраморная лестница с коваными ажурными перилами вела на второй этаж. В коридорах толстые ковры, в номерах дорогая дубовая мебель и тканые шелком шторы, подхваченные тяжелыми золотыми кистями. Неплохая гостиница для личных гостей хозяина.
Едем по городу. Про историю рассказывают мало. В основном про то, как хорошо в городе живется сейчас. Оказывается, последние годы жизнь стала гораздо комфортнее! Благодаря новому руководству города и, разумеется, при активном участии хозяина в городе появились новый ледово-спортивный центр, в котором дети могут заниматься абсолютно бесплатно, театрально-концертный зал с самым современным оборудованием – хозяин очень любит театр, улицы оборудованы новыми фонарями и остановками общественного транспорта, проводится своевременный ремонт дорог и даже обустроен парк с фонтанами, прогулочными дорожками и уличной сценой-ракушкой, летом туда приглашаются хоровые коллективы, хозяин очень любит хоровое пение.
Из окна автобуса наблюдали странную мешанину из эпохи брежневского застоя и современности, когда рядом с унылой панелькой красуются новые автобусные остановки в стиле модерн, осматривали ледовый дворец и парк, заезжали на территорию завода, который хоть и выглядел как типичный индастриал после атомного взрыва, но, видимо, довольно успешно функционировал, слушали рассказ о том, как после распада Союза хозяин выкупил практически умирающий завод и вдохнул в него новую жизнь, благодаря чему город сейчас живет и процветает, и вот как раз по этим железнодорожным путям по всей России, да что там – по всему миру развозится важная продукция.
Из рассказа мы поняли, что хозяин очень многогранный человек, который не только руководит огромным производством, но и очень активно принимает участие в жизни города – потому что вот эту дорогу, вот этот дом и вот этот цветник сделали по личному распоряжению хозяина. Экскурсию вел тот же молодой человек, который нас встречал, и каждый раз, когда он рассказывал про очередной объект попечительства хозяина, невидимая ниточка нервно дергала его рукой в направлении объекта.
В гостинице нам сообщили, что обед будет в три, так как с двенадцати утра до двух дня электричества в гостинице и жилых домах нет из соображений экономии. Это тоже инициатива хозяина. Мы переглянулись. Как бы сказала Алиса из сказки Кэрролла: все страньше и страньше.
После обеда мы наконец-то отправились на площадку, где вечером предстояло играть спектакль. Здание театрального комплекса повергло меня в эстетическое изумление. Посреди высоченных заснеженных елей по соседству с заводскими территориями стоял стеклянный дворец. Внутри облицованные камнем стены, колонны, лепнина, льдинками сверкают хрустальные люстры, на стенах и потолках копии фресок Микеланджело и Рафаэля...
Оснащение сцены и гримерных такое, какое тогда, в начале двухтысячных, в Москве мы даже представить не могли. А можно нам, в нашем столичном театре, хотя бы кусочек этого великолепия и комфорта? Оказалось, что тут несколько сцен и что многие театральные коллективы и артисты шоу-бизнеса рвутся сюда приехать, но не все получают разрешение хозяина. Нам еще повезло!
В театральном кафе вышколенный официант в белых перчатках подал мне чашку превосходного кофе. Интересная личность этот хозяин. Было ощущение, что все в радиусе пятидесяти километров происходит с его личного благословения.
Вечером мы играли спектакль. Двухтысячный зал был набит до отказа. Нас принимали превосходно, но… Мы все обратили внимание на странную особенность зрительской реакции: каждый раз, когда в конце сцены или номера раздавались аплодисменты, сначала начинал хлопать один человек, а потом уже подхватывал весь зал. Так повторялось каждый раз. Словно весь зал ждал команды, что хлопать можно. В антракте прибежал наш дерганый сопровождающий и, восторженно улыбаясь, сообщил, что хозяин смотрит спектакль и что ему очень нравится! И тут нам стало совсем не по себе. Теперь ясно, чьих аплодисментов ждет публика, чтобы начать хлопать. Мы выдавили из себя, что тоже очень рады, и пошли играть второй акт. Так вот ты какой, хозяин.
После спектакля наш марионеточный мальчик прилетел к нам с восторгами и благодарностями, сообщив, что хозяин очень доволен спектаклем, что ужин ждет нас в гостинице, но если мы хотим, то для нас специально откроют банный комплекс и накроют ужин там. Мы сказали, что баня – это отличная идея.
Чуть позже, сидя в бане, наслаждаясь накрытым столом, мы задумались: ну, хорошо, спектакль хозяину понравился – нам накрыли поляну и нагрели баню. А что бы было, если бы не понравился? Нас бы со сцены сразу отправили на вокзал? Звучит абсурдно, но ощущение полновластности и контроля давало повод думать, что так тоже может быть.
На следующий день мы уехали домой. Когда поезд тронулся и город Зеро остался у нас за спиной, появилось чувство облегчения. От внимательной заботы хозяина мы чувствовали себя дискомфортно.
Наутро я с облегчением проснусь в Москве. Здесь у нас и световой день зимой дольше, и зрители в зале хлопают, когда хотят.
