Прости, странная птица. Бывший княжеский сад в бывшем колхозе имени Ленина

Въездная арка в имении княгини Екатерины Дашковой до сих пор поражает воображение. Фото Иргиза Темирханова

Эта поездка состоялась в начале мая, и главной ее отличительной чертой стал аномальный, собачий холод. Утром на станции Царицыно вообще лежал снег, из-под которого выглядывала зеленая травка, как в сказке «Мороз Иванович». Это единственный раз, когда я замерзла в зимней куртке (зимой в ней было жарко).

Мы приехали на электричке в Серпухов. Сели на автобус до Протвино. Прошли через весь город и вышли по узенькой тропинке в полях к ледащему подвесному мостику, напоминающему зороастрийский Чинват, перебраться по которому в рай дано только праведникам. Мост качался и скрипел, но мы его преодолели и попали из Московской области в Калужскую – граница проходит по Протве. Путь снова лежал через поля к руинам мельницы в селе Юрятино Тарусского района уже Калужской области. Было солнечно, сияла свежая зелень, мы делали фотографии и думали, вспомним ли потом, глядя на эти яркие снимки, как было чертовски холодно, как стыли носы и пальцы. Некоторое время нас сопровождал кулик-дергач. Что это он, мы определили с помощью интернета, включив запись голоса птицы. Кулик охотно откликнулся и переговаривался с нашим телефоном, пока мы не дошли до мельницы. Это внушительное пятиэтажное краснокирпичное строение, возведенное в 1885 году купцами Бобровыми по проекту Владислава Груздина, тогдашнего городского архитектора Серпухова. Мощное здание пострадало в годы Великой Отечественной от зенитных залпов: лишилось крыши, обрушились верхние этажи. Но два нижних этажа мельницы продолжали работать после войны, а ее турбина снабжала электричеством соседние деревни. К 1953 году мельницу забросили. Весь металл местные жители сдали, а вот разобрать кирпичную кладку не смогли – вместо цемента использовалась гашеная известь, смешанная с яичным белком. Оказалось, очень крепко! Сейчас мельница – место паломничества фотографов, граффитчиков и любителей экстрима. Что ж, некоторые граффити действительно трогательны. Также в руинах гнездятся скопы, что неудивительно: река-то рядом.

Проведя в дороге несколько часов и осмотрев по пути три водопада Калужской области, мы добрались до села Троицкое в Жуковском районе. Это имение Екатерины Романовны Дашковой, позднее – колхоз имени Ленина. Усадебный дом не сохранился, даже единого мнения о том, какой он был, у историков архитектуры не существует, есть только варианты реконструкций. Зато остались Троицкий храм, в котором согласно своему завещанию и похоронена Дашкова; великолепные въездные ворота – целая триумфальная арка; заброшенные флигели, здание крепостного театра, мельница, плотина и загадочный обелиск. Имение принадлежало мужу Дашковой. Она стала бывать тут часто, овдовев и пережив охлаждение отношений с императрицей, и развернула грандиозное строительство. Затем и Павел Первый заменил ей этим калужским имением ссылку в Новгородскую губернию. Екатерина Романовна двадцать лет провела в Троицком. Летом 1784-го Дашкова принимала здесь подругу, миссис Кэтрин Гамильтон и была рада, что той понравился ее парк. В честь англичанки одна из деревень близ Троицкого получила название Гамельдон (ныне – Раденки). Здесь гостили у княгини и родственницы миссис Гамильтон, сестры Марта и Кэтрин Вильмот, они прожили у Дашковой аж с 1803-го по 1808-й и оставили интереснейшие записки. Так аттестовала княгиню Кэтрин: «Она все умеет делать – помогает каменщикам возводить стены, собственными руками прокладывает дороги, кормит коров; сочиняет музыку, поет и играет, пишет статьи, лущит зерно, поправляет священника в церкви, если тот неточен, в своем театре исправляет ошибки актеров; она доктор, аптекарь, ветеринар, плотник, судья, адвокат – одним словом, княгиня ежечасно совмещает несовместимое». А Марта отмечала, что крестьяне княгини «отличались зажиточностью и не знали нужды».

Дашкова действительно прекрасно наладила хозяйство в имении. Кэтрин Вильмот: «Княгиня очень любит тропинку, петляющую среди берез, – она ведет к холму, на котором высится гранитный монумент, посвященный восшествию Екатерины на трон! Позади него – келья отшельника с высеченными из камня сидениями, устланными мхом, а за ней начинаются лесные дебри…». Историк Петр Бартенев тоже называет это сооружение «памятником Екатерине Второй». Барон Николай Врангель в книге «Помещичья Россия», 1910 год, почти через сто лет после Вильмот: «... еще сохранился обветшалый памятник в виде пирамиды. Он весь зарос бурьяном и кустарником, и коровы и лошади пасутся тут же». Этот пирамидальный обелиск и был первым примечательным сооружением, что мы увидели в Троицком. Нет никакой кельи, ни дебрей, ни бурьяна. Но коровы рядом все еще пасутся! Обелиск интригует тем, что медные доски с объяснением, в честь чего он воздвигнут, пропали давно, но нет повода не верить Кэтрин.

Загадка: кто архитектор усадебного дома? Почти одновременно с домом в Троицком Дашкова строила дом в Москве на Большой Никитской, 13, по проекту Василия Баженова. Возможно, Баженов мог предложить княгине и проект усадебного дома, который она изменила по своему вкусу.

Бывал тут и агроном, ученый, писатель, изобретатель, архитектор Андрей Тимофеевич Болотов. Он отмечал «великолепие каменного дома или паче замка» княгини и, конечно, давал советы по садоводству. Мисс Вильмот в 1805 году: «Дом огромный, с флигелями с обеих сторон, соединенными с верхним этажом балконами на железных столбах». Петр Бартенев в 1873 году: «Из второго этажа ведет громадное каменное крыльцо в парк». О доме мы можем сказать еще одно: мезонин с бельведером служил библиотекой. Об этом через сто лет пишет Николай Врангель: «У дома направо – какая-то покосившаяся башенка; это бывшая библиотека, которая некогда находилась на крыше старого дома. Нечего говорить, что от книг не осталось и следа».

О парке можем предполагать, что он был «английским», пейзажным – по примеру тех, что княгиня видела в заграничных путешествиях. Екатерина Дашкова в своих записках упоминала о нем: «…каждое дерево и каждый куст были посажены по моему выбору на моих глазах», «…я еще больше украсила свой сад. Так что он стал для меня настоящим раем». Интересно, что плодовый сад Дашковой вымерз только зимой 1939 года. А пейзажный парк полностью сметен могучим ураганом 1965-го. Уцелела лишь одна посаженная княгиней аллея, повторяющая излучину реки. Сейчас ее можно различить по мощным старым деревьям, тонущим в сорном подлеске. Еще одно интересное свидетельство Врангеля: «…недалеко от церкви высится простая высокая башня. По преданию, княгиня любила входить на нее смотреть дивные окрестности с далеким видом на Серпухов…». Сейчас от башни нет и следа. А въездная арка все еще поражает воображение. Хочется верить версии, что ее-то точно строил Баженов.

Любопытно здание крепостного театра, перестроенное наследниками княгини во что-то фабричное, а при советской власти тут был открыт крахмальный цех. Наследники Дашковой устроили в усадьбе суконную, а потом бумажно-картонажную фабрику, которая просуществовала до 1920-х. Мельница, ныне полуразрушенная, работала еще в 1930-е. Флигеля в 1932 году передали школе, в церкви устроили склад. Что было после революции в главном доме, неизвестно. Но к 1946 году от него остались одни руины. Теперь нет и их.

Однако у нас в Троицком была цель! Это одно из немногих мест, в котором действительно существует система подземных ходов. Легенда о подземных ходах есть практически у любого места, от московского Кремля до Урюпинска, но в реальности они далеко не везде. Так вот не случайно главный усадебный дом Троицкого назывался «дом на погребах». Эти структуры полуподвального этажа, связанные со сложной системой гротов, сохранились. После войны в них было устроено бомбоубежище, куда на учебной тревоге прятались школьники. В части подземных ходов были рельсы с вагонетками, проложенные, очевидно, уже в фабричный период усадьбы, а позже для ребят там был устроен тир с движущейся на вагонетке мишенью. Сейчас, конечно, большая часть подземных ходов завалена и заложена. Но один лаз в подземелье мы все-таки нашли! В подошве склона небольшого холмика, превращенного в свалку мусора. Это относительно широкий (метра полтора) ход, оформленный кирпичом. Он сворачивает направо и оканчивается тупиковой стеной, которая, правда, проломлена, свет виден, при желании можно и выбраться. В этом неуютном темном сыром коридоре, полном обломков камней да еще и битого стекла, мы нашли яйцо. Гнезда не было. Никакого намека на гнездо. Яйцо, по форме скорее похожее на утиное, просто лежало посередине хода, на него можно было случайно наступить. Мы вынесли яйцо на свет божий, и оно оказалось полупрозрачным, как будто птица-мать пренебрегала потреблением кальция. Надеясь найти уже наконец в яйце иглу, мы разбили его. Яйцо оказалось свежим. Иглы не было. Прости, странная птица.

Кстати, организованный на территории усадьбы колхоз-миллионер им. В.И. Ленина до конца оставался одним из крупнейших и успешнейших агрокомплексов области. Последнее, что мы сделали, – покормили котиков у правления колхоза. В Кременки мы пришли к вечеру и, прежде чем сесть на автобус до Серпухова, лицезрели бюст Дашковой. Екатерины не Великой, но – великой.