Ирина Осинцова
На премьере ты выпускаешь на волю свою внутреннюю ласточку и по окончании спектакля чувствуешь облегчение от осознания того, что сделала все, что могла. Фото РИА Новости
Стороннему человеку сложно понять, почему постановка «Трех поросят» для артиста важнее, чем инфляция, климатическая катастрофа и дефицит бюджета, вместе взятые.
Когда у актера в театре премьера, вся остальная жизнь идет боком. Не важно, выпускается «Макбет» или «Кот в сапогах», предстоит сыграть короля или мышь во дворце людоеда, премьера отменяет все остальные дела, проекты и интересы. Апокалипсис, и тот пройдет незамеченным. Родным и близким лучше быть в здравии и не умирать, иначе рискуют услышать то, что сказал у Шекспира король, узнав о смерти королевы: «Не догадалась умереть попозже, когда б я был свободней, чем сейчас».
…Рядовое утро. Приходишь в родной театр. В лифте на первом этаже настигает коллега по цеху: «Привет! На репетицию? А я в дирекцию. По поводу «Дюймовочки», мне обещали дать постановку. Я тебя займу? Ты мне там очень нужна. Вечером будешь на спектакле? Поговорим!»
Окрыленная, ты идешь по коридору к гримерке. Еще бы, день только начался, а тебе уже пообещали роль в «Дюймовочке»! Правда, неизвестно какую, но там же куча ролей! Даже если не главную, уж ты сумеешь из любой букашки сделать конфетку. Все-таки годы опыта!
С такими радостными мыслями приходишь в репетиционный зал. А там уже все гудят. Ты словно оказываешься в пчелином улье. «К тебе Петя подходил по поводу «Дюймовочки»? – Интересно, кого он займет? – А он тебе уже что-то пообещал? – Да. – И мне! – И мне… Ну мне он уже давно обещал! – Интересно, кто будет Жабой? – А ты хочешь быть Жабой? – Да не знаю даже, просто интересно. – А я вот думаю подать заявку. – На кого? – Да, может, на Жука, хотя я бы Крота с удовольствием сыграл. – Да, Крот у тебя был бы шикарный…»
У моей бабушки в словаре было польское словечко «муругать». Она его применяла по отношению к бульону. Когда газ убирался на минимум и суп вроде не кипел, но под верхним, почти спокойным слоем, в глубине кастрюли шла активная жизнь. Вот и сейчас со стороны создается ощущение, что актеры «муругают».
Муруганье идет параллельно с репетицией, они друг другу не мешают. Даже наоборот, обогащают. Ощущение рутины и обыденности улетучилось, как дым. Призрачная надежда на новую работу разбудила спящий творческий импульс, все пытаются показать себя с лучшей стороны.
Однако от всех этих разговоров настроение с высоты Эвереста падает в Марианскую впадину. Чувство избранности и исключительности улетучилось, как мираж. Ты-то в лифте решила, что узнала обо всем первой, и роль тебе обещана самая что ни на есть лучшая! А тут, оказывается, уже весь театр в курсе и всем что-то пообещали. А количество ролей ограничено. А играть хочется всем.
Ну ладно, утешаешь ты себя, еще же ничего не решено. Наверное. В любом случае нужно готовиться. Нужно вечером перечитать сказку. Кажется, был дома где-то сборник сказок Андерсена. Или он остался на предыдущей квартире? А! Ты же его в прошлом году дала приятельнице, они в другом театре «Гадкого утенка» ставили. И она его тебе так и не вернула. Так и пропадают библиотеки!
Ладно, вечером можно поискать, что есть в интернете из фильмов-мультиков-спектаклей, а завтра перед репетицией будет время – можно пробежать через книжный. Что-то в этом есть –перед началом работы над новой ролью купить себе новую книгу.
Ночью тебе снится гибрид Крота и Жабы, который ходит вокруг твоей кровати и бьет в там-там. Дюймовочка снится огромной, под потолок ростом, она берет Крота за шкирку и прикалывает его на шляпку в виде украшения. Крот возмущается, но терпит.
Кошмар развеивается с криком ласточки, который оказывается звуком будильника. Ты просыпаешься совершенно не отдохнувшей, но зато вчера вечером ты посмотрела всех Дюймовочек, которые были сняты за всю историю человечества, и даже немой фильм какого-то лохматого года.
С первыми лучами солнца ты бежишь в книжный магазин, где разрываешься между дорогим подарочным изданием с мелованной бумагой и иллюстрациями Гюстава Доре и простеньким карманным вариантом на газетной бумаге и в мягкой обложке – без претензии, зато с ним удобно работать, можно будет делать пометки прямо на полях. Берешь в итоге покетбук – он помещается в сумочку, удобно читать в транспорте.
При входе в театр на доске объявлений видишь лист с распределением ролей. Мгновенно орлиным глазом выхватываешь собственную фамилию. «Ласточка». Ну ладно, не так уж и плохо. Не так масштабно, как хотелось бы, но все-таки роль и не в три состава, как у Дюймовочки!
Конечно, молодым везде у нас дорога, и, может, играть Дюймовочку и нужно в двадцать лет, но чтобы понять и прочувствовать этот образ, разве не нужно прожить жизнь?
Снова лифт. Снова коллега. «Тебя хоть заняли… А я опять пролетела мимо…» Из вежливости оправдываешься: «Да я сама не ожидала…»
Первая репетиция. Новоиспеченный режиссер обещает много скрупулезной работы, филигранное раскрытие образов и масштабные задачи. Мы должны прочувствовать всю глубину этой вечной истории. Истории о поиске своего пути, о незащищенности и хрупкости личности, о циничности и жестокости, о прагматизме и потребительстве. Это же Андерсен, а не Пупкин. В нем все уже заложено, наша задача это просто раскрыть. Все просто! Все очень просто!
Внимательно слушаешь режиссера. В какой-то момент ловишь себя на мысли, что ты сейчас очень похожа на голубя – такой же осмысленный взгляд. А режиссера уносит в мечтах все дальше и дальше. Почти как Остапа, который планировал сделать Новые Васюки всемирной шахматной столицей. И вот уже замысел «Дюймовочки» вмещает и даже превышает всю мировую драматургию, так что Софокл, Шекспир и Чехов стоят в стороне, почтительно сняв шляпы.
Домой идешь озадаченной. Опять заходишь в книжный. Нужно почитать про ласточек. Какими они бывают. Режиссер сказал, что ждет от меня детального погружения в образ. Ласточка – это очень важный персонаж. Нужно еще найти ее в себе, понять, какая она.
Ближайшие дни-недели-месяцы ты интересуешься только ласточками. Переживаешь, что сейчас зима и их в городе не очень-то и увидишь. Планируешь в выходные сходить в зоопарк.
Наконец-то, после бессонных ночей и курса юного орнитолога приходит осознание: не важно, какой из восьмидесяти видов ласточек играть. Будет ли это мангровая, ножницехвостая или белогрудая ласточка. Важно другое! Оказывается, есть целый ряд культур, в которых ласточки являются божеством, священными птицами и символами материнства. Вот тут есть что делать!
К тому же у нее сломано крыло! Это про Бога, который сошел на землю и через Свое страдание помогает подняться маленькому человеку. И про материнство! Это нужно держать вторым планом в голове. Недаром в Китае считалось, что в доме, под крышей которого ласточка совьет гнездо, скоро родится ребенок. Вот что нужно играть! И понятно, почему у нее сломано крыло. В Европе в Средневековье ласточек уничтожали. Это про косность, ограниченность суеверия или даже язычество!
Да, нужно еще будет с хореографом отдельно поговорить про пластику. Ласточка живет в полете. Как передать ее резкие взлеты и зигзагообразные движения в небе? Пишут, что некоторые виды ласточек могут разгоняться до 130 километров в час. Тут нужно подумать! Поискать! Как передать ощущения стремительности ее полета? Ведь это же кульминация всего спектакля, когда она благодаря Дюймовочке становится на крыло! Да, задачка! Понятно, почему он мне это дал. А кому ж еще?
Бегут дни. В твоем арсенале вдруг оказывается чашка с ласточкой, статуэтка в виде ласточки, сумка с ласточкой, сережки и брошечка – тоже ласточки, и даже тетрадку для переписывания роли ты тоже нашла с ласточкой на обложке. Сидя в метро, ты учишь реплики и не замечаешь, что параллельно двигаешь головой, как птица, пугая этим соседей по вагону. Ты начинаешь понимать птичий язык. Ласточки тебе снятся, во сне разговаривают с тобой и даже дают советы.
Неожиданно наступает день премьеры. Обычно дата ее известна заранее, но сам факт наступления этого дня всегда внезапен. По традиции все говорят, что вот еще буквально неделю бы нормальных репетиций – и все было бы готово.
На премьере ты выпускаешь на волю свою внутреннюю ласточку и по окончании спектакля чувствуешь внутреннее облегчение от осознания того, что сделала все, что могла. Это, конечно, не предел, нужно расти дальше, развивать образ. Есть еще много о чем подумать и доработать, но начало положено, и оно, как говорили старые актеры, «туда».
После спектакля ты выходишь наружу и только тут замечаешь, что на улице уже давно лето! Цветут липы, а на проводах над твоей головой расположилась небольшая стайка ласточек. Настоящих. Не воображаемых.
Четыре месяца пролетели, как один день. У меня в голове были ласточки.
Андрей Мельников 
