Лабораторная работа

Родина Вордсворта оказала огромное влияние на его поэзию. Дж. Смит («Уорвик»). Озеро Аллсвотер (Озерного края). Конец XVIII – начало XIX века. Иллюстрация из книги

Уильям Вордсворт. Прелюдия, или Становление сознания поэта/ Издание подготовили Андрей Горбунов, Елена Халтрин-Халтурина, Татьяна Стамова.

– М.: Ладомир: Наука, 2017. – 1000 с. (Литературные памятники).

Имя Уильяма Вордсворта (1770–1850) известно, безусловно, всякому любителю поэзии. Одна из центральных фигур английского романтизма, Вордсворт, быть может, и не оказал такого тотального влияния на русскую поэзию предыдущих веков, как Джордж Гордон Байрон или Перси Биши Шелли, но, во-первых, сейчас ситуация, кажется, меняется, а во-вторых, для английской истории поэзии позапрошлого века он был и остается одним из важнейших поэтов. Один из трех представителей – наряду с Сэмюэлом Тейлором Кольриджем и Робертом Саути – «Озерной школы», «лейкистов» (по месту их обитания в графстве Камбрия), «поэт-лауреат» (в 1843–1850-х годах), Вордсворт в советском литературоведении считался «реакционным» романтиком (в пику «революционным» Шелли и Байрону). Медитативность и созерцательность Вордсворта, важнейшие свойства его лирического образа, воспринимались порой как уход от реальных проблем мира.

Между тем молодой Вордсворт воспринимался современниками чуть ли не как эпатажный, во всяком случае – взламывающий каноны поэт. В предисловии к важнейшей своей книге «Лирические баллады» (1798) Вордсворт так говорит о своей художественной программе: «…главная задача этих Стихотворений состояла в том, чтобы отобрать случаи и ситуации из повседневной жизни и пересказать или описать их, постоянно пользуясь, насколько это возможно, обыденным языком, и в то же время расцветить их красками воображения, благодаря чему обычные вещи предстали бы в непривычном виде; наконец – и это главное – сделать эти случаи и ситуации интересными, выявив в них с правдивостью, но не нарочито, основополагающие законы нашей природы; это в основном касается способа, при помощи которого мы связываем понятия, находясь в состоянии возбуждения». И далее, говоря об обращении к обыденным картинам «простой сельской жизни», к бытовой речи, Вордсворт пишет: «... такой язык, рожденный долгим опытом и постоянными чувствами, более вечен и гораздо более философичен, чем язык, которым поэты часто подменяют его, думая, что они оказывают себе и своему искусству тем большую честь, чем больше они отделяют себя от человеческих чувств и отдают предпочтение произвольным и прихотливым формам выражения, поставляя пищу для переменчивых вкусов и переменчивых аппетитов, ими же самими созданных». Тихое спокойствие и меланхоличность, характерные для лирического образа Вордсворта, не отменяют глубинной сердечности, своего рода печального сочувствия, которое так выделяет поэта среди иных английских романтиков. Вордсворт не протестует против бытия, не бунтует, но анализирует, и аналитика эта напоминает не столько растворение в мире, сколько понимание его законов при остающемся главным движущим его лирику свойстве – сочувствии.

Как уже ясно, поэзия Вордсворта стала темой разговора в связи с тем, что еще за три года до крупного юбилея поэта исследователи одарили поклонников поэзии солидным собранием его произведений «Прелюдия». Ответственный редактор – литературовед, доктор филологических наук, профессор Московского университета, специалист по истории зарубежной литературы, один из крупнейших шекспироведов Андрей Горбунов. 

Костяк издания – главнейшее произведение Вордсворта, философская автобиографическая поэма «Прелюдия, или Становление сознания поэта», которую поэт начал писать в 27 лет и продолжал, правил, совершенствовал до конца своей жизни. Важный и, наверное, печальный факт – при жизни Вордсворта поэма не была напечатана: а ведь такаая публикация, несомненно, заставила бы современников простить ему «измену» Французской революции и вообще иначе оценить его вклад не только в литературу, но и в эстетику, в философию осмысления предназначения поэта.

Сестра Вордсворта и его супруга в шутку называли этот образ «Разбойником» («The Brigand»). Бенджамин Роберт Хэйдон. Уильям Вордсворт (в 48 лет). 1818. Иллюстрация из книги

Поэма эта фактически исповедь: в ней Вордсворт представляет важнейшие этапы формирования своей души, сознания с детства до зрелых лет. Описывает, как на него влияло общение с природой родного Озерного края, сельскими жителями. Контрастом по отношению к идеалам природы становятся «очаги культуры» – Кембридж, Лондон со всеми людскими институциями, страстями и пороками. Автор показывает, как влияли на него путешествия по Европе, Французская революция. Размеренное эпичное повествование (не лишенное, конечно, страстности юношеских переживаний) – это, в некотором роде, лабораторная работа, в которой материал – душа, а лаборатория – сама жизнь. Поэма пронизана бесчисленными аллюзиями, отсылками к произведениям Уильяма Шекспира, Джона Мильтона, Эдмунда Спенсера, к Библии, другим источникам.

Важное место в «Прелюдии», насыщенной описаниями, размышлениями, занимают эпизоды, своеобразные «ноу-хау» Вордсворта. Он назвал их «местами времени» (spots of time). Это неожиданные психологические озарения, важные для становления личности поэта. Их легко обнаружить, они всегда отделены от общей ткани неожиданными ситуациями, образами, приводящими лирического героя в экстатическое состояние и помогающими достигнуть понимания некой истины. Вордсвортоведы создали схему эпизодов, в которой каждому дано название, например, «Разорение вороньих гнезд», «Скачки к Фёрнесскому аббатству», «Слепой нищий на улицах Лондона» и т.д. И список не исчерпан – филологи продолжают делать «открытия».

Тем, что домашние Вордсворта называли «штопкой», а именно – шлифовкой, перестановкой эпизодов поэмы, автор занимался до 1839 года. Именно эта редакция увидела свет после смерти поэта в 1850 году. Однако для настоящего издания составители выбрали редакцию 1805 года. Ту самую, которую поэт читал своему другу Кольриджу (которому она и была посвящена) зимой 1807 года. И это справедливо. Как объясняют составители, «именно она венчает период творческого расцвета Вордсворта, его «золотое десятилетие».

Собственно, эксклюзив книги в том, что в ней дан первый полный перевод поэмы на русский язык. Он выполнен Татьяной Стамовой, поэтом, прозаиком и переводчиком английской и итальянской поэзии. В ее переводах вышли книги Эмили Дикинсон, Джакомо Леопарди, Джона Мильтона, Томаса Элиота, Джеффри Чосера. До этого на русском языке «Прелюдия» появлялась только в отрывках – например, «Симплонский перевал» (отрывок из 6-й книги) в переводе Алева Ибрагимова, «Мальчик» (вариант отрывка из 5-й книги) в переводе Дмитрия Мина. Теперь «ручейки» объединили в «поток», по нему можно наблюдать, как сознание героя движется от беззаветной любви к Природе к любви к Человеку.

Поэма, написанная белым пятистопным ямбическим стихом, изобилует длинными предложениями-периодами, анжамбеманами (фр. enjamber – «перешагивать» – перенос в стихосложении, эффект расхождения между синтаксическим и ритмическим строением. – «НГ-EL»), однако, несмотря на это, Татьяне Стамовой удалось передать ритм, ясность, образную стройность; местами – скажем, при описании лондонской ярмарки – вспоминается динамика и танцующая легкость «Онегина». Но «танцевать», мчаться вместе с потоком доступно только блестящим филологам: 266-страничная поэма снабжена 200-страничными примечаниями, подробными и интересными, отвлекающими на конец книги. «Подводные течения» – исторические, литературоведческие, биографические  – доводит до читателя Елена Халтрин-Халтурина, доктор филологических наук, сотрудник ИМЛИ РАН, автор множества статей о британской и североамериканской литературе XVII–XX веков. В «Приложениях» к «Прелюдии» – две ее статьи о творчестве Вордсворта.

Другим произведениям отведено около 300 страниц. Стихи даны в переводах Константина Бальмонта, Юлия Даниэля, Игнатия Ивановского, Григория Кружкова, Вильгельма Левика, Ивана Лихачева, Александра Лукьянова, Самуила Маршака, Алексея Парина, Владимира Рогова, Андрея Сергеева, Марии Фаликман, Михаила Фроловского и др. О сравнительном качестве переводов спорили и будут спорить: подбор вариантов переводов никогда не удовлетворяет всех. Скажем, в главе «Из сборника «Лирические баллады» почти все стихи даны в блестящих переводах поэта Игоря Меламеда, безвременно ушедшего в 2014 году. И вдруг – известная баллада «Слабоумный мальчик» в переводе Александра Карельского. Почему балладу не дали также в переводе Меламеда, который точно не уступает по качеству? Может быть, оттого что он отмел политкорректного «слабоумного мальчика», дав прямой перевод «мальчик-идиот», а в русском языке слово «идиот» нагружено массой лишних оттенков и коннотаций? Может быть. А может быть, и нет. Так что, не углубляясь в споры, сообщим, что еще замечательного в книге: некоторые переводы сделаны для издания специально. Например, поэма «Грасмир, мой дом» (Марии Фаликман), поэма «Разрушенная хижина» (Александр Лукьянов), «Ода. Отголоски бессмертия по воспоминаниям раннего детства» (Григорий Кружков). 

Безусловно, такой «талмуд» (а весит книжка полтора кило!) был бы несолидным без картинок. В «Прелюдии» даны иллюстрации из изданий Вордсворта XIX века – портреты поэта в разные периоды жизни, портреты сестры Дороти, супруги Мэри, дочери Доры, Кольриджа и  живописные пейзажи Озерного края, на лоне которого и расцвел гений великого английского поэта.