Евгений Лесин  |
| Илья Кормильцев был тонко чувствующим переводчиком, смелым издателем, неожиданным прозаиком. Фото Андрея Щербака-Жукова |
Илья Кормильцев. Поэзия. – М.: Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2017. – 608 с.
Илья Кормильцев. Проза. – М.: Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2017. – 654 с.
Илья Кормильцев. Non-fiction. – М.: Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2017. – 644 с.
Все говорят что-то типа: «Сегодня фараону Тутанхамону могло бы исполниться 3340 лет». Что, извините, сомнительно. Нет, ну со дня рождения, конечно, может исполниться, а вот отметить он вряд ли бы отметил. Мы скажем иначе: проживи Кормильцев еще немного, вполне мог бы получить нашу премию «Нонконформизм-судьба». Потому что подходит полностью. Идеально. Жаль, что Илья Кормильцев (1959–2007) прожил не так много. Мы оба его, конечно, знали, не были друзьями, не были даже приятелями, но знакомы были, неоднократно общались. Хотя оба узнали, кто он такой, раньше, чем познакомились лично.
Знали-то его все. Ну, почти все.
В трехтомнике (он называется собранием сочинений, но сделан, на наш взгляд, несколько бесшабашно: не хватает справочного материала, комментариев, стихи вперемежку с текстами песен, так что лучше его звать просто трехтомником) третья книжка целиком посвящена интервью. Да, забавно: первый том называется «Поэзия», там стихи; второй том называется «Проза», там в самом деле проза плюс разнообразный non-fiction от книжных рецензий до манифестов; третий том называется «Non-fiction», но там исключительно интервью. Так вот, в томе «Non-fiction», где интервью, особенно очаровательно выглядят многие журналистские «врезки» к этим интервью. Ага, почти в каждом: Илья Кормильцев известен как автор текстов к песням группы Nautilus Pompilius и др.
Что ж, так оно и есть. Глупо спорить. Даже мы, которым гораздо ближе Кормильцев-издатель, Кормильцев-переводчик, Кормильцев-публицист, и то знаем, что он «автор текстов». И любим его поэзию. Стихи как стихи (об отличии стихов от текстов песен он вынужден говорить в каждом втором интервью). Часто хорошие. И даже очень.
Садык берет ружье и уходит
в горы
умирать за право жить рабом
как отец
в арабской вязи тропинок
он видит суры Корана,
и словом неба в кармане лежит
священный свинец
А я не знаю, кто вторгся в мою
страну
я просыпаюсь и глотаю чужую
слюну
столько лет я нахожусь
у кого-то в плену
уплыть бы за море, да боюсь –
потону
Наверное, сейчас правильнее всего говорить о Кормильцеве как о писателе и поэте. А не как об издателе. Хотя вот именно это нам трудно. Слава богу, книжки (в отличие от юбилеев) дают нам тексты, а не повод. Тексты самые разные, например, даже такие:
если утром болит голова,
значит, ночью болела душа
если утром болит голова,
значит, ночью болела душа
Помните же? Если утром хорошо, значит, выпил плохо. Если выпил хорошо, значит, утром плохо. Или наоборот. Не важно. Просто у Кормильцева другой подход к поэзии. Или к тому, что он считал поэзией. Ведь все знали и любили лишь его песенные тексты. Но там ведь Бутусов, Настя Полева… Они поют, Ален Делон говорит по-французски. И всякое такое.
Большинство групп русского рока – это автор-исполнитель плюс группа аккомпаниаторов, в лучшем случае аранжировщиков. «Аквариум» – это в первую очередь Борис Гребенщиков. «Кино» – это Виктор Цой. «Алиса» – Константин Кинчев. И только Nautilus Pompilius был устроен принципиально по-другому. Два его слагаемых – харизма и артистизм Бутусова плюс стихи Кормильцева. (Позднее по такому же принципу существовала группа «Запрещенные барабанщики». Но недолго – по сути, выпустили всего три альбома.)
Кормильцев обладал невероятным чутьем. Он чувствовал время, чувствовал общество. Трудно найти другие произведения, которые в момент своего появления столь точно отразили мысли и чувства наших соотечественников, чем альбомы «Разлука» и «Титаник». А это ведь исключительно благодаря стихам Кормильцева.
 |
| Кормильцев и Бутусов. Кадр из документального фильма «Зря, ты новых песен…» 2012 |
Вспомните, кто застал 1986 год. Начало перестройки, канун распада Советского Союза, невероятное напряжение всех социальных струн.
В нашей семье каждый делает
что-то,
Но никто не знает,
что же делаю рядом
Такое ощущенье, словно
мы собираем
Машину, которая всех
нас раздавит.
Или совсем уж известное:
Прогулка в парке без дога
Может встать тебе слишком
дорого
Мать учит наизусть телефон
морга.
И как окончательный диагноз: «Скованные одной цепью, связанные одной целью…»
А вот уже новое время. 1994 год. Империя распалась, происходит переоценка ценностей. Эй, интеллигент, ты считаешь, что у каждого своя правда? А вот фараон сказал: «Правда всегда одна». Вы верили в то, что зло всегда наказывается? А вот нет:
…и хотя его руки были в крови,
они светились, как два крыла,
и порох в стволах превратился
в песок,
увидев такие дела.
воздух выдержит только тех,
только тех, кто верит в себя,
ветер дует туда, куда
прикажет тот, кто верит
в себя.
Невероятно точный приговор времени…
Уже когда Nautilus Pompilius давно распался, один из нас был на концерте Бутусова, тот сначала пел свои новые песни, а под конец – классику. Как послевкусие от концерта складывалось полное впечатление, что молодая группа «Ю-Питер» (нынешний проект Бутусова) играет, как говорится, на разогреве у маститого и ожидаемого всем концертным залом Nautilus Pompiliusа. Все хотели услышать: «Я хочу быть с тобой…»
Илья Кормильцев, впрочем, сочинял и вот что:
вчера я понял,
с каким типом людей
я сталкиваюсь все чаще
и чаще –
умный
ограниченный
человек
Если бы только он. Если бы только вы, уважаемый читатель. Все мы – ну, почти все – именно их чаще всего и видим. Вроде неглупые, даже умные. Ну, дальше вы поняли.
Процитируем одно из интервью (кстати, кое-что печаталось и в нашей газете):
«– Вас кто-нибудь называл
сумасшедшим?
– Я и без них это знаю».
И еще одно (это уже из интервью нашей газете):
«Если реально оценить вес явлений, то настоящий мейнстрим – это водка, а Букеровская премия – явление маргинальное».
Не возразишь ведь ни единым словом.
Вспоминаются те годы, начало 2000-х. Неплохое, как сейчас выяснилось, время. Но кто ж знал?
Ну кто знал, что после Высоцкого, кроме Башлачева, не будет никого? Ну, Кормильцев знал: «Строго говоря, если что среди русского рока и было русским – то это Башлачев». Один из нас поступал в Литературный институт в 90-м. Нас спросили о любимых поэтах. Очень многие (в основном девочки, разумеется) ответили: Башлачев.
Кто теперь его помнит?
Мы помним.
Сейчас называют – ну, страшно даже подумать кого.
А Кормильцева скорее всего нынешние поступающие и не знают вовсе.
А зря.
Прозаик Алексей Цветков (в предисловии к тому прозы) пишет:
«Во всероссийских книжных ярмарках наше издательство традиционно не участвовало. Зато оно арендовало музейный самолет рядом с павильоном ярмарки и устраивало свой праздник там».
Господи, да мы все помним этот самолет. Это было что-то волшебное. И первое издание на русском языке мрачного романа Ника Кейва «И узре ослица ангела Божьего…» в серии «Иллюминатор» тоже помним. Кстати, двухтомник стихов и песен «Король Чернило», выпущенный издательством Кормильцева «Ультра. Культура», Кейв считал самым красивым своим изданием из всех вышедших в мире…
Отдельная тема, ждущая своих исследователей, – проза Кормильцева. Она экспериментальна по форме и насыщенна эмоционально. Иногда это поток сознания, иногда – грациозная новелла. Да, это проза поэта.
В общем, Кормильцев был тонко чувствующим переводчиком, смелым издателем, неожиданным прозаиком.
Был.
маски, позы, два листа прозы.
так просто сочинять песни,
но я уже не хочу быть поэтом,
но я уже не хочу.
это так просто –
я хочу быть
всего лишь.
А это ведь так важно – быть. А не казаться. Он был.
