Пишу за решеткой, в темнице сырой

Вот как артистично выглядел Маяковский в год освобождения. Фото А. Чепрунова. 1910

Для подростка, только‑только переехавшего в Москву из Грузии, это был уже третий арест. Его брали и по делу о подпольной типографии (мальчик вступил в РСДРП и подвизался пропагандистом в рабочем районе), и по подозрению в связи с анархистами‑экспроприаторами (анархистов власть терпеть не может до сих пор, погуглите дело студента-математика Азата Мифтахова), и по подозрению в помощи 13 женщинам‑политкаторжанкам, бежавшим из Новинской тюрьмы 1 июля 1909 года. До Бутырки юный поэт сидел в Басманной, Мещанской и Мясницкой полицейских частях, всюду скандалил, отчего его постоянно переводили с места на место.

Но «лучший и талантливейший» был, разумеется, не единственным писателем‑арестантом. Этого добра в России всегда хватало. И не только в России. Вообще их можно поделить на две категории. В одной – те, что сидели за реальные преступления (или по крайней мере вероятные реальные преступления). Взять, к примеру, маркиза де Сада, которого неоднократно сажали то за изнасилования девушек, то за содомию, то за употребление «возбуждающих конфет». Афродизиаки и содомия – это, конечно, не криминал и даже не порок, но за насилие – пожалте, расплатитесь. Кстати, в тюрьме де Сад накатал несколько романов, повестей и новелл, но многие из них (кроме, например, «120 дней Содома») были уничтожены при знаменитом взятии Бастилии 14 июля 1789 года, где его тогда и содержали (а сидел он, конечно, много где еще)…

Или взять американского писателя О. Генри, которому вменили похищение гигантской суммы из банка, где тот работал кассиром. О. Генри долго скрывался за границей, но потом был вынужден вернуться домой к умиравшей жене. После похорон его и схватили. В тюрьме, где он провел три года, О. Генри и превратился в О. Генри (на самом деле его звали Уильям Портер) и написал там аж 14 рассказов. Кстати, у знаменитого Мигеля де Сервантеса тоже были проблемы с законом из‑за растраты казенных денег, предназначенных для закупки провианта Непобедимой армаде. Бедняга передоверил эти деньги банкиру, который с ними сбежал, а отдуваться пришлось Сервантесу. 

Другая группа писателей‑арестантов, и несть им числа, – это политзэки. Некоторые, вроде Достоевского, и вправду участвовали в считавшихся противоправными антигосударственных группах. А некоторые, вроде Хармса,  Мандельштама и сотен, сотен литераторов, попавших в мясорубку репрессий, были виноваты лишь в том, что думали иначе, чем полагалось. Ну или просто случайно попались. По навету или доносу, а то и без всякой причины. Впрочем, схожее происходит и в наше время. По делу о московских «массовых беспорядках», которых на самом деле не было, сейчас сидят люди, виноватые только в собственном гражданском несогласии с враньем. А еще случайные прохожие, без всякой логики зачерпнутые карательной системой с улицы. Среди фигурантов этого дела нет писателей, но есть журналисты, программисты, механики, политики… Есть даже один рэпер Самариддин Раджабов, который пишет под псевдонимом MarDD.

Бутырка. Заключенные и конвоиры. Вечный российский диалог. Фото РИА Новости

Но стихи за решеткой сочинять, конечно, легче, чем прозу. В лагерях политзэками ежегодно рождались, выхаркивались сотни горестных строчек. Как писал Борис Слуцкий, «По утрам, до поверки, смирны и тихи,/ вы на нарах писали стихи./ От бескормиц, как палки, тощи и сухи,/ вы на марше слагали стихи./ Из любой чепухи/ вы лепили стихи.// Весь барак, как дурак, бормотал, подбирал/ Рифму к рифме и строку к строке./ То начальство стихом до костей пробирал,/ то стремился излиться в тоске».

Но вообще когда сидишь невинно – по оговору, по ошибке, по чьей‑то злой воле или за свои взгляды, за несогласие с линией партии, за идейную неугодность, – очень важно не только писать, но и читать. Читать письма с воли, читать книги. Вот мой хороший товарищ и приятель Константин Котов, мирный и далекий от любого насилия, был арестован пару недель назад за свой гражданский активизм. По политической «дадинской статье» 212, прим.  1. В качестве улики у него дома были найдены плакаты с надписью «Нет войне» и «Свободу политзаключенным». Он сидит в Матросской Тишине и пишет друзьям, что у него отобрали книги, включая, к примеру, Домбровского. Что книги заключенным не пропускают в качестве передачи. Их невозможно заказать по Интернету. Словом, с литературой в тюрьме беда. А как без литературы?

Владимира Маяковского выпустили из тюрьмы в январе 1910‑го за недостатком улик – о, вегетарианские нравы царской России! Маяковского выпустили. А выпустят ли других, нынешних? Хорошо бы. А то потом новых писателей не оберешься. Еще и в школе их проходить. Нет уж, лучше отпустить порядочных людей и заняться настоящими злодеями.