Елена Семенова
|
|
Аполлинер дружил с Пикассо, и тот его даже фотографировал. Пабло Пикассо. Гийом Аполлинер в студии художника. Фото 1910 года. Музей Пикассо, Париж |
Жизнь Аполлинера была короткой (38 лет), яркой, чувственной и сумасшедшей в самом прекрасном смысле этого слова. И здесь, как нигде, подойдут строки Пушкина (хотя, конечно, они посвящены женщине): «С своей пылающей душой,/ С своими бурными страстями,/ О жены Севера, меж вами/ Она является порой/ И мимо всех условий света/ Стремится до утраты сил,/ Как беззаконная комета/ В кругу расчисленном светил». Именно такой «беззаконной кометой» представляется Гийом Аполлинер. Хотя, скажем честно, в появлении беззаконных комет тоже есть закономерность: ведь они пробивают своим алкающим острием толщи протухшей тины, обнаруживают свежие родники и распахивают горизонты.
Собственно, уже само появление Аполлинера на свет было богемным, неправильным и разгильдяйским. Мать его – польская аристократка Анжелика Костровицкая герба Вонж родила его от итало-швейцарского аристократа или итальянского офицера Флюджи д’Аспермонта. Но это неточно. Есть некоторые сомнения. Родила она его и брата Альберта в Риме и вдобавок не сразу признала обоих своими сыновьями. А назвали поэта при рождении Вильгельм Альберт Владимир Александр Аполлинарий Вонж-Костровицкий. Это уже потом он придумал себе литературный псевдоним, укоротив и переиначив имя на французский манер. Детство он провел в Италии, учился в коллежах Монако, Канна и Ниццы, в 1899 году переехал с матерью в Париж.
Учитывая такую рафинированную родословную, у Аполлинера были все шансы стать балованным сыночком, прожигающим жизнь и проматывающим деньги. Но – все пошло не так. Впрочем, да, пожалуй, он стал «мотом», но в другом, в литературном смысле, в том плане, что всегда трепетал на грани, где начинается свобода, а вместе с ней как кресалом высекаемые ею новые смыслы. И он, можно сказать, «выматывал», нет – «выметывал» свой талант, как осетр икру. «Распались пут узлы опалены огнем/ Да будет мой конец несчастием и славой/ Все жарче смерч о Смерть великопостным днем/ Как будто явлен лик мне птицы пятиглавой// Неуловим сквозь дым в миг огненной кончины/ Пустились в городке любовь и солнце в пляс/ И сыновья твои носили хворост чинно/ Но мой костер высок как мой последний час» (перевод Натальи Стрижевской).
|
|
Каллиграммы поэта стали провозвестниками «автоматического письма». Гийом Аполлинер. Каллиграмма «Дом с колоннами». 1915 |
А то, что сотворил поэт, есть и останется достоянием мировой литературы. Помимо упомянутого цикла «Алкоголи» это цикл коротких стихотворных фрагментов «Бестиарий, или Кортеж Орфея» (1911), где в едином клубке «кортежа» сплелись животные – реальные и мифологические, при помощи которых поэт философски – иногда печально и меланхолично, иногда метко и едко – высказывает свои взгляды на жизнь: «Хочу, чтобы со мной жила/ Благоразумная жена/ В уюте, с книжками и киской,/ И чтоб душа была жива/ Теплом души – живой и близкой» («Кошка»); «Чернила выпустит – и вот/ Со смаком кровь друзей сосет./ Такого лакомку видали?/ Кто се чудовище? Не я ли?» («Спрут»); «Хвост распуская, эта птица/ Всем демонстрирует наряд:/ Своей красой она кичится, При этом обнажая зад» (перевод Михаила Яснова). В 1918-м, незадолго до смерти, он создал «Каллиграммы» – сборник фигурных стихов, в которых графический рисунок строк складывается в изображение фигуры или предмета. Сборник стал провозвестником «автоматического письма» сюрреалистов.
Нельзя не упомянуть о журналистской, искусствоведческой и, как бы сейчас сказали, культуртрегерской деятельности Аполлинера. Помимо работы публициста (хроникер в «Меркюр де Франс», критик в «Пари-журналь», с Андре Билли редактировал журнал «Суаре де Пари», писал о современной живописи) он основал ряд журналов, среди которых «Эзопов пир». В гуще богемно-литературной, искусствоведческой жизни Аполлинер дружил с Пабло Пикассо, Андре Дереном, Франсисом Пикабия, Морисом де Вламинком, Анри Руссо и еще со многими деятелями искусства. С 1907 по 1912 год его любовницей была художница Мари Лорансен. Они встречались на Монмартре, в мастерской Пикассо. Лорансен написала картину в духе примитивизма: в центре Аполлинер, слева Пикассо, рядом с ним его модель – Фернанда Оливье, Лорансен – на переднем плане в голубом платье. В 1917-м по просьбе Сергея Дягилева и Жана Кокто поэт выступил с манифестом искусства будущего «Новый дух». Примерно тогда же была поставлена сюрреалистическая драма Аполлинера «Сосцы Тиресия».
|
|
Наверно, не случайно, что возлюбленная поэта изобразила Гийома Аполлинера в центре композиции и осенила его голову «нимбом».Мари Лорансен. Аполлинер с друзьями. 1909. Государственный музей современного искусства, Париж |
Да, кстати, как же получилось, что мы умолчали о прозе Аполлинера? Это несправедливо, и этот пробел мы все-таки восполним. Летящий динамичный ритм, мастерская смена декораций, стилистическое мастерство, точность деталей, ирония и юмор, а еще – отрицающая пошлые догматы легкость и раскованность письма. Повести «Рим под властью Борджиа» (1913), «Конец Вавилона» (1914), «Три Дон Жуана» (1914), издательская серия «Мэтры любви» (1909–1914), куда Аполлинер включил подробно откомментированные тексты маркиза де Сада, Пьетро Аретино и др. И мы, конечно, не удержимся от того, чтобы процитировать «Эпиталаму» из скандального эротического романа Аполлинера «Одиннадцать тысяч палок, или Любовные похождения господаря» (1907) (текст романа цитировать, право, сложно, ибо он и сейчас остается шокирующим для многих ушей): «Своей рукой введешь мой уд ослиный/ В святой бордель предивной красоты./ Готов поклясться, что от ляжек твоих льдины/ Не оторвусь, пока не кончишь ты» (перевод Арнаута Скард-Лапидуса). Не знаю, как вам, а мне кажется, что это удачная цитата для финала статьи о счастливце Гийоме. Так что на этом кончаю.
комментарии(0)