Зло не победить пафосом

Юрий Мамлеев высоко ценил творчество Игоря Яркевича.

Писатель, лауреат премии «НГ» «Нонконформизм-2011» Игорь Яркевич (1962–2020) при жизни успел подготовить к публикации шесть книг: два сборника эссе и четыре – прозы. Когда-нибудь (надеемся, не так долго ждать) напечатаем все. Пока перед нами книжка избранных рассказов. Из четырех книг. Рассказы, начиная с ранних, довольно известных, публиковавшихся в книгах и периодике, и до самых последних. Среди последних вещей многое публиковалось, но чаще всего лишь в периодических изданиях. В основном, кстати, у нас в «Независимой газете», кое-что – в изданиях «Медведь», «КВИР», «Столичная газета», «Огонек», «Русский журнал» и некоторых других.

Признаемся, мы имеем непосредственное отношение к вышедшей книге. Мы ее и готовили, и прилагали усилия к изданию. Все было и сложно, и просто, и хорошо, и плохо, и грустно, и смешно. Но более всего, конечно, больно и горько: от того, что Игорь Геннадиевич Яркевич, писатель и эссеист, наш близкий товарищ, умер.

Вот что писали мы в аннотации о его прозе: «Острый гротеск. Буффонада. Непревзойденный юмор, часто черный, иногда мрачный, но всегда неожиданный. Ирония и самоирония, полное отсутствие пафоса и политкорректности, свобода во всем – от сюжетов и поворотов до слов и выражений. Сарказм, секс, подноготная русской жизни и литературы, изнанка русской судьбы и души. Вот что такое проза Игоря Яркевича. В нулевые и десятые годы его свобода, нелояльность, непримиримость в отстаивании своей свободы художника привели к тому, что публиковали его не так много и часто, как он того заслуживал.

Игорь Яркевич. Блеск и нищета  партизанок. – М.: Зебра Е,  2021. – 568 с.

Все так. В одном из интервью он сказал: «То, что я пишу, – не страшно, а смешно. Я не могу победить зло пафосом, но я могу его победить иронией и самоиронией. Впрочем, не только я».

Да, не только он, но таких, как Яркевич, нет.

Зло не победить пафосом, только иронией и самоиронией. Тут он был непревзойденным мастером:

«Неуспешному писателю часто бывает стыдно. Я это хорошо знаю. Я сам неуспешный писатель. Мне самому часто бывает стыдно… Многим я представляюсь мужчиной, априори лишенным чувства стыда. Но я уже устал повторять, что мне часто бывает стыдно. Очень часто! И очень стыдно! И стыдно почти за все. Мне не стыдно только за одно. За то, что я – неуспешный писатель.

Я люблю неуспешных писателей.

И не только потому, что я сам – неуспешный писатель.

Я их люблю просто так. Как любят цветы. Как любят водку или минет.

Раньше нас, неуспешных писателей, было больше. Теперь нас все меньше. Нас почти не стало совсем. Все неуспешные писатели стали олигархами. Или работают в «Газпроме». Или в риелторских конторах. Или стали успешными писателями.

Из неуспешных писателей остался только я».

«Жизнь, между прочим, – печально шутил Яркевич, – дается человеку, тем более в России, только один раз, да и в этот раз напрасно…»

«Мерзкая русская пресса! – еще более печально шутил он. – Мало того, что вся грустная и кровоточит каждой буквой, так еще норовит и физически обидеть…»

Читать его очень смешно.

Игорь Яркевич дружил с поэтом Всеволодом Емелиным.

«Русская литература – это униженные и оскорбленные бесы в мертвом доме, мертвые души в подземелье, и сумасшедшие подростки во тьме, и преступление на дне, а наказание в котловане…»

Игорь был одним из первых лауреатов премии нашей газеты – премии «Нонконформизм». И это далеко не случайно. Игорь Яркевич – истинный нонконформист. Таким он был в конце 90-х – начале нулевых, когда его более или менее активно печатали. Таким он оставался и в последние годы, когда его печатали куда реже.

Русский литературный постмодернизм, как нам кажется, сформировали четыре автора – выражаясь выспренно, четыре столпа – Виктор Пелевин, Владимир Сорокин, Егор Радов и Игорь Яркевич. Но судьбы их сложились по-разному. И литературные судьбы, и личные. Пелевин и Сорокин чутко и гибко реагировали и продолжают реагировать на перемены в мире и стране. Они постоянно находят новые темы и формы, соответствуют каждодневным настроениям. Радов и Яркевич до последнего писали так, как писали в конце 90-х – начале нулевых. И тот путь, и этот не плох и не хорош – так они чувствовали, так дышали. В 2009 году не стало Радова, а в прошлом – Яркевича.

Уходя из этого мира, Игорь оставил довольно много разножанровых рассказов и эссе. В последние годы он тяготел к короткой форме. Последнее крупное произведение – «Мы женимся на Лейле Соколовой» – было написано в соавторстве с Евгением Поповым методом взаимной переписки в социальной сети и вышло в 2015 году.

Рассказы Яркевича чрезвычайно остроумны. Их трудно читать без улыбки. Но это грустная улыбка. И умная. Да, он не гнался за злободневностью, но очень точно выражал наше время. Он тонко чувствовал особенности русской души и русской культуры. Вот его откровенно научно-фантастический рассказ (да! есть у него и такой) «Мой инопланетянин» – яркий пример этого. Инопланетянин помогает землянину лучше понять эту самую русскую душу и эту самую русскую литературу.

Авторы этой статьи Евгений Лесин (справа) и Андрей Щербак-Жуков (слева) часто гуляли с Игорем Яркевичем по Москве.  Фото Екатерины Богдановой

Повторимся, Яркевич писал так, как если бы продолжалась первая декада XXI века, когда нравы были свободнее. Поэтому так плачевна его издательская судьба последних 10 лет. Поэтому его нужно, просто необходимо вернуть в русскую литературу. «Без меня народ не полный», – говорит персонаж Андрея Платонова. Без Яркевича картина русской литературы представляется нам более чем не полной.

Так что напоследок хочется сказать спасибо всем, кто помогал нам в издании его книги – словом и делом. Спасибо всем, кто работал над ней, спасибо тем, кто ее издал, наконец.

Спасибо его маме. Спасибо вам, Нинель Михайловна.

Знаете, сейчас ведь (увы, уже довольно давно, впрочем) такое странное и дикое время. Умершего писателя хотят издать, а не могут. Потому что авторские права часто у тех, кого интересует не посмертная судьба писателя, а только собственная, нынешняя, весьма шкурная, надо сказать, судьба. В результате плохо-то всем. Не только читателям и самому писателю, у которого могла бы быть еще и посмертная жизнь, но и самим этим «наследникам». Если бы писателя издавали, у них так или иначе был бы шанс на нем заработать, а из-за того, что его в результате их не самых разумных действий не издают, у них нет никаких шансов ни на что. Примеров, естественно, приводить не будем, даже намекать не станем: себе дороже. А писателей жалко.

Слава богу, не все такие. Помимо «наследников» (мы не зря чуть выше взяли это слово в кавычки) есть еще и наследники. Которые просто хотят, чтобы их родных и близких читали. Чтобы помнили.

А печатать их надо. Таких, как Игорь Яркевич, – особенно.

Не получилось по-настоящему при жизни, так давайте хотя бы сейчас.