0
1357
Газета Внеклассное чтение Интернет-версия

17.06.2004 00:00:00

История забвения

Тэги: кузнецов


Эти слова моего отца, писателя Анатолия Васильевича Кузнецова, произнесенные им в августе 1969 года в эфире Радио "Свобода", сегодня слышатся мне лишь слабым отголоском тех событий, которые разом перевернули его и мою жизнь, разделив ее на "до" и "после" его эмиграции.

В конце 60-х Анатолий Кузнецов считался в СССР одним из самых ярких, талантливых и прогрессивных литераторов, одним из "отцов-основателей" так называемой исповедальной прозы. Его роман-документ "Бабий Яр" стал едва ли не самым крупным событием в советской литературе того времени. В основу романа легли записи, которые в детстве будущий писатель вел тайком от всех, стараясь запомнить все, что происходило с ним в оккупированном Киеве. Его рассказ "Артист миманса", опубликованный в 1968 году в "Новом мире", сравнивали с гоголевской "Шинелью" и "Бедными людьми" Достоевского. Его книги выходили огромными тиражами, переводились на множество языков, по ним ставили спектакли и снимали фильмы.

И вдруг: "Я дошел до точки┘"

И вдруг - отчаянное, авантюрное бегство, клеймо "невозвращенца", глухое раздражение и показное непонимание коллег по писательскому цеху, шепот в коридорах Центрального дома литераторов: "Ну чего ему не хватало?.."

А затем - практически полное забвение, искоренение из истории, вытаптывание памяти о нем. Тогда казалось - навеки.

Пришли 80-е годы, грянула перестройка, и постепенно в литературный обиход стали возвращаться запрещенные имена: Солженицын, Галич, Бродский, Некрасов, Аксенов, Войнович, Гладилин, Владимов┘ всех не перечесть. Анатолия Кузнецова словно бы и не было. Его имя так и оставалось скрытым неким странным флером молчания - в том числе и среди прогрессивной "перестроечной" общественности.

Совершенно очевидно, что Анатолий Кузнецов стал невольной жертвой своей творческой манеры - а именно "исповедальности". Предельная откровенность, честность не только перед самим собой, но и перед читателями, разумеется, в советское время никак не приветствовались. Ни одна из его книг - ни одна! - не дошла в СССР до читателя в том виде, в каком она была задумана и написана.

В командировку в Лондон отец был отправлен накануне 100-летия Ленина. Он заявил, что пишет роман о II съезде РСДРП, что ему необходимо побывать на месте событий, постоять на могиле Карла Маркса на Хайгейтском кладбище, поработать в библиотеке Британского музея, где в свое время трудился Ленин, словом - "прочувствовать атмосферу". Что ж, план его удался - прогрессивный писатель был командирован в британскую столицу. Он тут же ушел от своего "опекуна" и попросил политического убежища. Отчаянная злоба обманутых советских чиновников выплеснулась на страницы печати с такой силой, что этот мутный поток, как говорится, захлестнул тогда и тех отцовских друзей и коллег, которые внутренне готовы были ему посочувствовать и даже посмеяться втайне над околпаченными большевиками. Имя отца было так старательно вычеркнуто изо всех советских анналов, что инерция этого вычеркивания сохранилась и тогда, когда советская власть приказала долго жить.

Вскоре после "невозвращения", летом 1969 года, в английской газете "Санди Телеграф" было опубликовано интервью отца известному лондонскому журналисту и будущему своему коллеге по работе на радио Дэвиду Флойду. Желая избавиться от лжи, которая окружала его всю прошлую жизнь, наивно и немного по-детски веря, что, попав в нормальное общество, он может говорить правду безо всяких ограничений, Анатолий Кузнецов подробно и обстоятельно рассказал о своих связях с КГБ, о том, как с ним работали, как его вербовали, как он дал формальное согласие на сотрудничество, лишь бы ему позволили выехать за границу.

История простая: не пойман - не вор. А признался - получи клеймо "доносчика", а заодно и "изменника".

Многие из тех, чья "стукаческая" деятельность была секретом Полишинеля, громче всех закричали: "Держи вора!" - прекрасно продолжая при этом ездить в зарубежные командировки и поражая соотечественников произведениями, написанными по мотивам этих поездок. Надо ли называть их имена? Надо ли говорить о том, что они, оказавшись после перестройки в прекрасной форме, продолжили свое участие в творческом процессе и предпочли забыть человека, чье честное признание стало для них вечным укором?

Все авторы-эмигранты, постепенно вернувшиеся в литературную жизнь страны, в эмиграции, как говорится, продолжали свое дело. То есть - писали книги. Можно обсуждать их достоинства и сравнивать уровень литературы - но при наличии "объекта обсуждения". То есть - собственно литературного творчества. Случай же с Анатолием Кузнецовым - особый. Почти уникальный. За неполных 10 лет в эмиграции он не написал ни одной новой книги. НИ ОДНОЙ.

И это - самая главная причина забвения.

Однако точку ставить рано.

Сам он в начале 70-х на вопрос, когда же будут новые произведения, отвечал бесшабашно и все так же по-детски: "А я теперь, слава богу, свободен. Хочу - пишу, хочу - не пишу".

Но, разумеется, все было не так просто. Отказавшись раз и навсегда от выдающегося метода социалистического реализма, которому только и учили в Литературном институте имени Горького (а отец, между прочим, стал известным писателем еще до окончания этого знаменитого вуза), он решил сделать две вещи. Во-первых, прочесть побольше запрещенной в СССР литературы - Оруэлла, Кафку, Замятина, Бердяева┘ и много еще кого! - чтобы понять, как же надо и как можно писать в свободном мире. Во-вторых, написать что-нибудь "эдакое", в манере "потока сознания" или постимпрессионизма, отдаться свободному творчеству, не стесненному запретами и законами соцреализма.

И вот, проделав все запланированное, отец вдруг осознал, что писать, например, как Джойс, он не в состоянии. Попросту не получается. Некоторые отрывки из незавершенного его романа "Тейч файв" были даже опубликованы, но реакция друзей, критиков и, что самое важное, самого автора, была единодушной: слабое и формальное подражательство. А писать по-другому он попросту не умел - и, не умея лгать в первую очередь самому себе, честно признавался в этом. "Я теперь, почитав настоящих, понял, что мне марать бумагу нечего. А ведь думал, что писатель".

Уникальность ситуации - все в той же творческой манере Анатолия Кузнецова. "Исповедальность" его прозы, ее максимальная откровенность и открытость - это уже не реализм, а нечто большее. Если хотите, это уже не вполне литература. Недаром же главный труд его жизни - "Бабий Яр" - имеет весьма красноречивый подзаголовок: "Роман-документ". И, как это ни рискованно звучит, позволю себе предположить, что по складу своего дарования Анатолий Кузнецов был не столько писателем - литератором, облекающим в словесную форму некие мысли и чувства, а летописцем - человеком, которому ближе всего прямые, нелитературные высказывания.

В самом деле, что могло быть более подходящим для "исповедального" писателя, чем возможность напрямую, без каких-либо литературных условностей обращаться к своим читателям?

И писатель-летописец стал публицистом. А читатели стали слушателями.

Тексты радиобесед отца подготовлены мною к изданию, но вот незадача: пока выход книги в свет остается проблемой - кто-то не считает издание важным, кому-то денег не хватает┘ в общем, традиционная для Анатолия Кузнецова история┘

Эта книга возвратила бы в литературный обиход страны имя одного из талантливейших ее писателей. Нет сомнения, что, проживи Анатолий Кузнецов хотя бы до начала XXI века, книг было бы больше, а участие его в жизни современной России было бы весьма заметным.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


РУСАЛ сделал экологию своим стратегическим приоритетом

РУСАЛ сделал экологию своим стратегическим приоритетом

Владимир Полканов

Компания переводит производство на принципы зеленой экономики

0
557
Заявление Президента РФ Владимира Путина 21 ноября, 2024. Текст и видео

Заявление Президента РФ Владимира Путина 21 ноября, 2024. Текст и видео

0
2282
Выдвиженцы Трампа оказались героями многочисленных скандалов

Выдвиженцы Трампа оказались героями многочисленных скандалов

Геннадий Петров

Избранный президент США продолжает шокировать страну кандидатурами в свою администрацию

0
1502
Московские памятники прошлого получают новую общественную жизнь

Московские памятники прошлого получают новую общественную жизнь

Татьяна Астафьева

Участники молодежного форума в столице обсуждают вопросы не только сохранения, но и развития объектов культурного наследия

0
1131

Другие новости