Виктория Шохина Павел Санаев (р. 1969, Москва) – прозаик, сценарист, режиссер, переводчик. В фильме «Чучело» (1994) сыграл роль мальчика, заступающегося за Лену Бессольцеву, в немецком фильме «Первая утрата» (1988) – главную роль (советского военнопленного). Повесть «Похороните меня за плинтусом» была опубликована в журнале «Октябрь» (1986), потом вышла отдельным изданием и получила премию «Молодежный Триумф» (2006). Снял по своему сценарию первый российский молодежный триллер «Последний уик-энд» (приз «За лучшую режиссуру» на Международном кинофестивале «Балтийские дебюты»).
Павел Санаев – автор (пока еще) одной книги. Но какой! «Похороните меня за плинтусом» – самая страшная книга о детстве из всех, которые мне приходилось читать.
Цитата: «Меня зовут Саша Савельев. Я учусь во втором классе и живу у бабушки с дедушкой. Мама променяла меня на карлика-кровопийцу и повесила на бабушкину шею тяжелой крестягой. Так я с четырех лет и вишу». Прототипы: Саша – сам автор; дедушка – актер Всеволод Санаев; бабушка – его жена; мама – актриса Елена Санаева; карлик-кровопийца – Ролан Быков, которому посвящена повесть.
Представляясь, мальчик Саша повторяет слова бабушки. А бабушка у него – особенная. С дочерью (Сашиной мамой) она разговаривает так: «Чтоб твои органы собакам выбросили за то, что ребенка родить посмела┘ Иди карлику яйца потные вылизывать, пока он тебя терпит!» С внуком так: «Вонючая, смердячая, проклятущая, ненавистная сволочь!.. Будешь жрать, когда дадут!» Ее словарь состоит из слов «сволочь», «жрать», «потаскуха», «идиот», «кретин», «мразь». Нормальных слов для близких у нее нет.
Бабушка истерична, зла, мнительна, да к тому же культивирует в себе эти свойства. Проклятья сыплются из ее рта, как жабы. Она преисполнена претензий к окружающим и жалости к себе. «С самого утра бабушка начинала плакать, вспоминать свою неудавшуюся жизнь и проклинать за нее дедушку». Одним словом – монстр.
И главное в этом монстре – одержимость похотью власти. Бабушке нужно, чтобы все ее боялись и все ей подчинялись. И, надо сказать, это вполне удается. Дед пытается было бунтовать, но долго не выдерживает. Мать Саши задавлена страхом с детства.
В постоянном страхе живет и мальчик Саша. «Я очень боялся бабушкиных проклятий, когда был их причиной. Они обрушивались на меня, я чувствовал их всем телом – хотелось закрыть голову руками и бежать, как от страшной стихии».
Забитый, задерганный, больной ребенок с низкой, внушенной бабушкой, самооценкой – «я самый больной и хуже меня не бывает». Впрочем, болен ли он на самом деле – еще вопрос. Скорее бабушка выдумала страшную болезнь внука, чтобы властвовать над ним безраздельно. Для того же она выдумывает и нагнетает ужасы, пугает ребенка смертью. «Я хорошо представлял, как придется лежать одному в земле, на кладбище, под крестом, никогда не вставать, видеть только темноту и слышать шуршание червей, которые ели бы меня, а я не мог бы их отогнать. Это было так страшно, что я все время думал, как этого избежать. Я попрошу маму похоронить меня дома за плинтусом, – придумал я однажды. – Там не будет червей, не будет темноты. Мама будет ходить мимо, я буду смотреть на нее из щели, и мне не будет так страшно, как если бы меня похоронили на кладбище».
Повесть написана спокойно, даже бесстрастно, как бы безэмоционально. «Нулевой градус» письма, как у Камю. И только повторяющаяся деталь – бабушка почесывает «натертые резинками салатовых трико места┘» – выдает чувства маленького рассказчика. И взрослого автора.
Опрокидываются привычные стереотипы. Женщина – источник любви и тепла. Забота о здоровье ребенка – это святое. Бабушки особенно любят внуков┘ И т.п.
Эта бабушка никого, кроме себя, не любит. Любовь ее нельзя заслужить, ненависти ее – нельзя избежать. Жить с ней, находиться на близком расстоянии от нее – опасно для (душевного) здоровья.
Наверное, понять ее можно. Можно разложить по полочкам мотивацию диких поступков и злобных речей. А вот простить┘
Кончается повесть тоже просто: «┘хоронили бабушку».
Нужно быть святым, чтобы испытать при этом чувство жалости.
Да бывают ли такие бабушки? – воскликнет читатель, которому повезло с детством. Бывают, уверяю вас, бывают. Более того: это часто встречающийся русский тип (в литературе от Кабанихи до женских образов в рассказах Шукшина. И до героини повести Петрушевской «Время ночь»). Такие женщины – абсолютное воплощение ужаса русской семьи. Того ужаса, который многое проясняет в русском характере вообще.
