Алексей Мокроусов
Дизайн хороших машин близок к космическому. Mercedes-Benz W196 «Silberpfeil» 1955.
Фото ╘ Bernhard Angerer
Для человека, который сам не водит машины, выставка в венском Техническом музее может показаться собранием священных чудовищ. Так много текстов написано уже об ассоциациях, связанных с темой «человек и автомобиль». Определение уровня в социальной иерархии, символ богатства и даже проявление таких сложных сюжетов, как «Эротизм и мужчина», «Власть и мотор», являются здесь далеко не случайными. Многосторонностью с автомобильным мифом могут сравниться, наверное, только часы и ювелирные украшения. Но выбор определенной машины – это не только выбор особой формы мужественности и отражение повышенного уровня сексуальности, не только любовь к риску как черта характера, а предпочтение той или иной формы капота как верх эстетизма┘ Важнейшая часть биографии – вот что такое машина. Как сказал один английский гонщик, «первая машина также незабываема, как и первая женщина».
Окунуться в многообразие знаменитых автомашин помогает выставка «Хромированные драгоценности. Автомобили с историей», открытая в Вене. Здесь и «Феррари» легендарного дирижера Герберта фон Караяна, и «Грэф & Штифт» Карла I фон Габсбурга, и вполне заурядный на сегодняшний взгляд «Мерседес-Бенц 230» выдающегося австрийского драматурга Томаса Бернхарда.
Особый интерес вызывают исторические машины, связанные с большой историей, – такие как «Хорьх» бывшего гауляйтера Вены или уникальная «Татра 80 Landaulet», принадлежавшая в 30-е президенту Чехословакии Томашу Масареку, немало сделавшему для сохранения русской культуры в эмиграции. Всего в мире насчитывается 25 экземпляров этой модели класса люкс с 12 цилиндрами, каждая делалась под конкретного заказчика. Машина Масарека хранится сейчас в Национальном техническом музее в Праге. Другие экспонаты выставки происходят как из частных или корпоративных собраний, так и из других европейских музеев.
Все экспонаты разделены на три раздела. Один посвящен международным автогонкам (с которыми неразрывно связана массовая мода на машины в начале ХХ века), другой раздел – собственно дизайну, а последний – «представительским» моделям, принадлежавшим как государственным деятелям, так и знаменитостям. Причем у каждой из машин была своя особенность. Даже «Бентли» и «Роллс-Ройсы», выпускавшиеся на одном и том же английском заводе и поначалу мало чем внешне отличавшиеся друг друга, имели все же стилистические различия. Первый изначально считался более спортивным, второй – представительским. Соответственно «Бентли» управляли лично, к «Роллсу» по неписаным правилам полагался уже шофер.
От традиционных показов старых машин, которых сегодня во всем мире немало (среди лучших «гаражей-музеев» – собрания принца Монако и Папы Римского в Ватикане), выставка отличается не только уникальностью большинства экспонатов, но и тем, что сопровождается историческими кинохрониками и фрагментами знаменитых фильмов, где машины тоже выступали в роли «технических актеров». На больших телеэкранах, расположенных по всей выставке, показывают также интервью, в которых люди из разных слоев общества рассказывают не только о своем отношении к машинам, но и о своих отношениях с машинами. Последние не терпят равнодушия и никому не дозволяют его испытывать.
Но в центре экспозиции, конечно же, сами машины. Более трех дюжин раритетов воссоздают историю ХХ века посредством колес, фар, мощных моторов, кожаных сидений и зеркальцев заднего вида. Рожденные в разные эпохи «Мерседес-Бенц» и «Бентли», «Аустро-Даймлер» и «Альфа Ромео» показывают тот уровень, до которого может подниматься инженерная мысль, не связанная заботой о доступности цен. Хотя и серийные автомобили поражали возможностями. Так, «Альфа Ромео 8C 2900 B Lungo» разгонялся в 1958 году до 190 км/ч, причем до 100 км – уже за 9,4 секунды. Но главные рекорды на венской выставке принадлежат, конечно же, «Бугатти».
Фамилия как лейбл
О семье, которая создала едва ли не самые популярные в мире машины (их фан-клуб по-прежнему числится сегодня среди самых престижных), известно не меньше, чем об иных аристократах. Карло Бугатти (1856–1940), основатель знаменитой династии, занимался дизайном квартир. Именно в них видят многие первые примеры Gesamtkunstwerk’a, этого ключевого понятия в эстетике ХХ века. Восходит оно к творчеству Вагнера, первым понявшим оперу не просто как пение под музыку на сцене, но как синтетическое произведение искусства, сотканное из голоса, нот, декораций, света и цвета и подчиненное при этом некоей сверхидее.
Но славу отца затмила слава его детей. Этторе Бугатти (1881–1947) создал, пожалуй, самый знаменитый автомобиль столетия. Злые языки, правда, утверждали, что сам Этторе не то что чертить, даже рисовать не умел. Что, конечно, не правда (хотя, если бы правдой было, оставалось бы лишь снять шляпу перед его менеджерскими талантами). Он работал, например, для «Пежо» (в Политехническом музее в Москве тоже можно найти образец его творчества – малолитражку Peugeot Bebe), а первую машину вообще придумал в возрасте 17 лет.
Всего этот ценитель хороших вин, скаковых лошадей и жесткошерстных фокстерьеров (собак он даже разводил) в течение жизни получил почти три с половиной сотни патентов на разнообразнейшие изобретения. Известны даже опыты Этторе Бугатти в самолетостроении: не так давно в Англии выставили отреставрированный гоночный самолет Bugatti 100 конца 30-х годов, до сих пор поражающий специалистов неординарными техническими решениями. Да и спортивный вид автомобильных «Бугатти» вполне отвечал начинке: быстрее машин не делали не только в Саарланде, где разместилась фабрика, но и во всей Европе. А как бы иначе «Бугатти» ставили рекорды скорости (138 км в 1912 году) и раз за разом выигрывали престижнейшие ралли вроде Гран-при Европы в Монте-Карло? Сохранилась уникальная афиша, перечисляющая лишь часть из 442 спортивных бугаттиевских побед за короткий период – с 24 января по 12 сентября 1926 года. Казалось бы, такие успехи были лучше любой рекламы. Но семейный бизнес неожиданно не задался. Злой рок преследовал семью, члены которой испытывали лишь одну страсть – к эстетически совершенному миру.
Сперва преследуемый бесконечными любовными драмами, депрессией, вызванной войной и финансовыми неурядицами, кончает жизнь самоубийством младший сын Карло – художник и поэт Рембрандт Бугатти (1884–1916). Рембрандт был отменным скульптором, предпочитавшим создавать фигурки животных, он учился у модного в ту пору в Европе Паоло Трубецкого. Цена его работ на аукционах доходит сегодня до полумиллиона долларов. Едва ли не самая знаменитая коллекция рембрандтовской пластики была в свое время у Алена Делона.
Рембрандт, впрочем, никогда и не мыслился братом Этторе как участник автомобильного бизнеса. В этом смысле гроза разразилась, когда во время испытаний гоночного автомобиля трагически гибнет сын Этторе Жан (1909–1939). Он уже в 27 лет возглавил фирму, а работать на семейную марку начал и вовсе с 18 лет, создав несколько проектов кузовов для самых успешных моделей.
Именно на Жана, прозванного за лихаческую езду Бесстрашным, возлагались основные надежды семейного бизнеса. Окончательно этот бизнес едва не подорвала смерть самого Этторе, скончавшегося после Второй мировой войны в результате сердечного приступа, который настиг изобретателя во время очередного суда против Французского государства, конфисковавшего семейную собственность (Этторе защищался – и успешно – от обвинений в коллаборационизме).
После ухода Этторе родственники и многочисленные почитатели пытались еще развивать дело, но, несмотря на успех новых моделей у специалистов, долги становились все больше и больше, а серийный выпуск пришлось вскоре и вовсе прекратить┘ пока за дело не взялся «Фольксваген», решивший спустя полвека после остановки производства возобновить работу над новыми моделями «Бугатти».
Сенсацией на одном из недавних Парижских автосалонов стал 16-цилиндровый Veyron 16-4. Машине, названной в честь знаменитого гонщика Вейрона, выигравшего в 1939 году последний в истории «Бугатти» приз на соревнованиях в Ле Мане, мог бы позавидовать Этторе Бугатти. Ее серийное производство началось в 2005 году. Машина поражает воображение: двигатель с семью передачами весит три четверти тонны, она способна разгоняться до 400 км/ч, было бы где. Всего было выпущено 300 экземпляров этой модели.
Настоящие «бугаттисты», впрочем, все еще предпочитают антикварные модели. Например, восьмицилиндровую «королевскую» 1929 года выпуска. Лишь несколько экземпляров этой длинноносой (шесть метров как-никак) дивы мощностью в 300 лошадиных сил были сделаны по заказу королевских домов Европы. Только монархи могли себе позволить тратить по 40 литров бензина на 100 км пробега – цифра, выглядящая просто преступной в глазах нынешних экологов. Цена соответствовала успеху: за один такой «Бугатти» уже в те времена можно было купить два «Роллс-Ройса».
Впрочем, не всем царствующим особам подобное оказывалось по карману. Из семи машин в 30-е годы было продано лишь три, остальные находились на складе завода и продавались уже после войны. Пришлось выпустить удешевленную (и укороченную) королевскую модель – испанский монарх Альфонс XIII, например, разъезжал именно на такой.
Королям, впрочем, не терпелось дожидаться совершеннолетия: на одном из сохранившихся до наших дней фотоснимков можно увидеть совсем маленького Хасана, властителя Марокко, восседающего за рулем игрушечного, но вполне способного передвигаться электроварианта «Бугатти».
Хотя «Фольксваген» только начал возрождать серийные «Бугатти», сама марка никогда не исчезала с рынка. Сегодня «Бугатти» – это огромный бизнес по всему миру, начиная от небольшой гостиницы в Мюльхаузене вблизи Страсбурга, где были первые бугаттиевские заводы, и заканчивая одеждой для среднего класса и даже духами «Бугатти».
Так и должна, наверное, развиваться жизнь марки с правильной историей. Добившись успеха в одной нише, она распространяется на другие сферы потребления. «Бугатти» как пальто, конечно, что-то иное, чем «Бугатти» как автомобиль, но эта возможность прикоснуться к легенде хотя бы через ткань заслуживает понимания. Тем более если это пока что не удается сделать посредством руля.
