Савва Ямщиков
Юрьев-Польский – пример того, как открыты были в своем творчестве строители наших церквей.
Фото Олега Ласточкина (НГ-фото)
Про фильм о гибели Византийской империи (автор и ведущий – архимандрит Тихон (Шевкунов), представленный телеканалом «Россия», не высказался, пожалуй, только совсем ленивый представитель всех поголовно СМИ. Поэтому я не стану полемизировать с предыдущими ораторами – ни с абсолютными поругателями позиции наместника Сретенского монастыря, ни с бесконечно очарованными его поклонниками.
Главным результатом появления в эфире полуторачасового проекта, с моей точки зрения, стала передача «Национальный интерес», расставившая точки над «i» и наглядно продемонстрировавшая, «кто есть кто» среди тех, кому этот самый эфир предоставляется для несения в массы своего уразумения исторических судеб России и ее сегодняшнего внутреннего и международного положения.
Выбранная авторами фильма тема, посвященная судьбе империи, хронологические рамки которой превосходят длительность существования всех мировых державных образований, близка мне прежде всего по роду профессиональной деятельности. Занимаясь вот уже полвека открытием, реставрацией, сохранением, изучением и популяризацией русского церковно-археологического искусства, я имел счастье получить основные уроки и приобрести драгоценные знания из рук блистательных специалистов, тем или иным образом исследовавших историю и культуру Византии.
Профессор Николай Сычев – воспитанник таких дореволюционных мастодонтов-византологов, какими были Никодим Кондаков и Дмитрий Айналов, – пройдя через самые страшные ступени гулаговского ада, стал многолетним моим наставником. Лекции по искусству Византии в МГУ читал академик с мировым именем Виктор Лазарев. Именно он руководил дипломной работой, которую я готовил в церквях и монастырях Болгарии, Сербии и Македонии, входивших в состав Византийской империи. Почти четверть века довелось мне учиться и дружить со Львом Гумилевым, чьи статьи и книги пробуждали мощный и страстный интерес к мировой истории, в том числе к византийской эпохе. По сей день я могу в любой момент обратиться за советом к старшему другу – археологу от бога Валентину Янину, чьи знаковые находки и открытия в Великом Новгороде проливают свет на отношения русских княжеств с Византией. А его нынешний соратник и единомышленник, классический лингвист Андрей Зализняк, расшифровывая тексты берестяных посланий, подтверждает высокий уровень грамотности и отмечает литературный дар новгородцев, постоянно контактировавших с представителями различных народов великой православной империи. Мой ответ апологетам западного образа жизни, уверяющим современников, что только беспрекословное следование и подчинение чужеземным догматам, когда экономика, общественно-политический уклад и духовное развитие России должны выстраиваться с оглядкой на «богоизбранных» заокеанских и европейских лидеров, базируется на знании истории и основах патриотизма, полученных от вышеназванных учителей-просветителей.
Истерический выкрик бывшего комсомольского вожака, а потом ректора Российского гуманитарного института г-на Афанасьева не стал для меня «громом среди бела дня». Чего можно ждать, кроме поругания «этой страны» и возвеличивания западных афанасьевских гарантов, среди которых особо важное место занимает благодетель постперестроечной России, «мировой спекулянт» Сорос, не пожалевший средств на огромные тиражи учебников и пособий, в которых отечественная история начиналась с Петра I, а заканчивалась героическими «подвигами» Бухарина, Тухачевского и других героев коротичевского «Огонька», прославлявшего их вкупе с единомышленниками Афанасьева – певцами ельцинского режима.
Почти двадцать лет обходили молчанием различные ученые, «доценты с кандидатами» многовековую историю становления российского государства, а в отдельных случаях подменяли достоверные факты несусветными домыслами и искажением подлинных реалий. Только образованцы или круто заангажированные знатоки всерьез могли доказывать, что Петр I «прорубил окно в Европу», заставив русских сбрить бороды и следовать западной моде во всем – от манеры одеваться до обычая пить «кохвий». А ведь уже в XII–XV веках у пристаней Великого Новгорода и Пскова швартовались суда из самых различных стран, а предприимчивые и любознательные жители северных княжеств постоянно совершали походы за несколько морей, осваивая тамошние достижения, которые им казались рациональными и необходимыми для укрепления экономической мощи Отечества. Выдаваемые в замужество дочери русских князей славились не одной славянской красотой, но зачастую учили своих западных супругов умению читать и писать, ибо библиотеки их отцов состояли из мировых литературных сокровищ.
Новгородские и псковские архитекторы вместе с живописцами находились в постоянном контакте с мастерами не одной только Византии. Активное сотрудничество с художниками и строителями итальянских, немецких, французских и испанских земель помогало взаимному духовному обогащению и совершенствованию изобразительного мастерства. Недаром дореволюционная искусствоведческая наука о культурных достижениях Древней Руси наглядно подчеркивает интернациональность и открытость творчества наших церковных художников. Я всегда советую квасным патриотам, замыкающимся исключительно на себе любимых, вспоминать об Аристотеле Фиораванти и Алевизе Новом – авторах архитектурных жемчужин Московского Кремля. Но и безбашенным западникам стоит помнить, что, прежде чем приступить к их строительству, князья-заказчики отправили зодчих на годик-другой изучить шедевры белокаменной архитектуры Владимиро-Суздальской Руси. В результате слияния итальянской манеры строительства с изысканными формами храма Покрова на Нерли, Дмитровского и Успенского соборов, Георгиевской церкви в Юрьеве-Польском восхищается вот уже много столетий весь мир симфонией кремлевских построек.
Русская живопись, литература, зодчество, музыка, театр и балет XVIII–XX веков, обогатившие мир бесконечным количеством блистательных творений, не могли бы появиться на свет без постоянного обмена опытом и знаниями с коллегами, творившими по всему миру. Столпы славянофильского направления в русской истории и культуре никогда не замыкались в рамках национализма, а тем более шовинизма. Советую господам Афанасьеву и Ерофееву, с пеной у рта зовущим нас и шагу не делать без оглядки на Запад, внимательно прочитать труды Аксаковых, Хомякова, Леонтьева, Достоевского и особенно самого западного из русских патриотов – Федора Ивановича Тютчева. Еще в «Сказании о Мамаевом побоище» сообщается, что Дмитрий Донской посылает навстречу татарскому хану в качестве дипломата и разведчика «избранного своего юношу, знатного разумом и смыслом Захарию Тютьшова», далекого предка великого поэта, сына итальянца Дудже (Тутче), поселившегося в Москве в 1350-х годах.
Проведший большую часть жизни вдалеке от России, любивший «пламенно и нежно» иностранных красавиц, дипломат-историк Тютчев оставил нам поэтическое наследие, которое по своей русскости разве что с Пушкиным сопоставимо. И никогда не забывал предупреждать соотечественников об опасности, постоянно угрожающей нам со стороны западных соседей. Вот как откликнулся он на несообразный и неожиданный союз христианских западных стран с мусульманской Турцией против христианского же славянского мира: «Как в роскошной этой раме/ Дивных гор и двух морей/ Веселится об исламе/ Христианский съезд князей/┘ / Только там, где тени бродят,/ Там, в ночи, из свежих ран/ Кровью медленно исходят/ Миллионы христиан».
А в наше время, пораженный вот этими словами титана итальянского Возрождения Петрарки в письме к архиепископу Генуи Гвидо Сетте (1367 год): «Вереница подневольного люда того и другого пола омрачает этот прекрасный город (Геную. – С.Я.) скифскими чертами лица, словно мутный поток чистейшую реку┘ не будь они нашим покупателям милыми, пусть лучше рвали бы зубами и ногтями скудные растения в глубине своей Скифии┘», замечательный поэт Юрий Кузнецов ответил своему собрату по творчеству:
«Так писал он за несколько лет/ До священной грозы Куликова./ Как бы он поступил – не секрет,/ Будь дана ему власть, а не слово┘/ Как-никак шесть веков пронеслось┘/ Он попал на Воронежский фронт/ И бежал за дворы и овины┘/ Он выпрашивал хлеб у старух/ Он узнал эти скифские лица./ И никто от порога не гнал,/ Хлеб и кров разделяя с поэтом/ Слишком поздно других он узнал,/ Но узнал. И довольно об этом».
Когда в передаче «Национальный интерес» сначала Ерофеев заявляет, что в атеистические большевистские времена наша страна перестала быть православной, не мешало бы ему прочитать в военных мемуарах, что у всех почти молодых солдат-сибиряков рядом с сердцем хранились крестики и ладанки от матерей и бабушек, провожавших их на смертный бой. Существование православия – в душах, а не на страницах пропагандистской печати.
Вторящий Ерофееву Павловский безапелляционно лишает современную Россию статуса православного государства, забывая, что на ее просторах живут и работают не одни павловские, глазычевы, ерофеевы и прочие противники преподавания основ православной культуры в школах. Мне гораздо ближе позиция тонкого знатока византийской истории профессора МГУ Чичерова, абсолютно доказательные постулаты мировых просветителей, процитированные историком и политологом Натальей Нарочницкой, а особенно актуально звучит призыв архимандрита Тихона предоставлять эфирное время государственного телевидения не одним только примелькавшимся, одиозным и отнюдь не обогащенным подлинными знаниями витиям, но и тем, кто действительно участвует в трудном процессе становления и возрождения России.
