Олег Финаев -СЕРГЕЙ СЕРГЕЕВИЧ, как действует ваш полк в контртеррористической операции на Северном Кавказе?
- Менее чем за месяц мы преодолели расстояние около 150 километров, первыми войдя на территорию Чечни. Сейчас динамика продвижения снизилась, и это оправдано. Нельзя сказать, что первые километры были легкими, но благодаря замыслу и военной хитрости командующего объединенной группировкой "Запад", противник не успел ни окопаться, ни занять оборону. Мы наступали буквально на пятки врага, нанося ему огнем поражение в живой силе.
Практически до предгорья активное сопротивление было оказано лишь один раз - в районе населенного пункта Рубежное, где и мы понесли потери, правда, минимальные. Противник же потерял немало своих головорезов.
- Вы командовали полком в первой чеченской кампании и руководите им сейчас. Каковы отличия между этими войнами? Что изменилось в тактике?
- Существенное и, пожалуй, главное отличие - наступать на врага стали не каким-то малочисленным войском, а в нормальном боевом составе, создавая мощные группировки на оперативных направлениях, укомплектованные как ствольной, так и реактивной артиллерией, при хорошей авиационной поддержке.
Изменилась и тактика действий с нашей стороны. Например, прежде чем продвигаться по маршруту, обязательно применяем разведку в пешем порядке, а не на бронетехнике, а также дозоры. В полной мере используем артиллерийскую и авиационную разведку. Пользуемся данными радиоперехватов, для того чтобы узнать вероятный характер действий противника. И конечно, встретив очаг сопротивления, не идем напролом, а наносим поражение всеми имеющимися в распоряжении средствами. Лишь после этого под прикрытием огня, иногда "под зонтиком", захватываем господствующие высоты.
- Единственный траур за всю первую чеченскую кампанию был объявлен Верховным главнокомандующим после расстрела боевиками 16 апреля 1996 года тыловой колонны вашего полка. Это был шок для всей армии. Каково сейчас морально-психологическое состояние личного состава?
- Я очень жалею, что в тот момент меня не было в полку. Ярыш-Марды с военной точки зрения - чистейшая нелепость. Колонна не должна была идти, даже несмотря на подписанные мирные соглашения.
Траур и обилие убитых не повлияли отрицательно на моральный дух полка. Наоборот... Именно с тех пор бандиты для себя вывели жесткое правило: "Увидишь "дубль-вэ" и морду барса (эмблема полка. - О.Ф.) - ложись и думай о встрече с аллахом". Они знают - нам есть чем посчитаться.
После Ярыш-Марды я полк вывел практически без потерь. И люди мне поверили.
В эту компанию кто-то запустил слух: мол, погружу полк - и на повышение. То есть брошу подчиненных. Но я всем объявил: мне в этой жизни по большому счету уже ничего не надо. Я буду в строю до полного выполнения полком всех поставленных задач. "Отказников" набралось не более десятка...
- Я слышал, что бандиты вас боятся...
- И правильно делают. Когда мы завоевали Рубежное, командующий приказал выехать на переговоры. Спрашиваю, а кто будет с той стороны? Глава Наурского района Таузов, - отвечают. Я говорю: "Таузов не приедет туда, где я буду вести переговоры".
Этот самый Таузов был командиром спецотряда "Борз" в Шатое. И приложил свою руку вместе с Хаттабом тогда, 16 апреля. Он знает мои слова, сказанные главе Шатойского района: "При первой встрече с Таузовым, где бы он мне не попался - я его лично пристрелю. За колонну".
Переговорщиков с чеченской стороны мы прождали час. Потом в нашу сторону кинули мину, затем мы обнаружили позиции снайперов... Но смелости выйти на переговоры у Таузова так и не хватило.
- Но не все чеченцы - бандиты. Как складываются ваши отношения с мирными жителями?
- Естественно, бандит - это не национальность. Большинство населения Чечни рады приходу войск. Они же сами видят, что из себя представляют бандформирования. Стараются не пускать их в населенные пункты, изгоняют уже засевших. Тем более что все знают нашу тактику: малейшая провокация со стороны населенного пункта - мы начинаем действовать артиллерией и авиацией.
С мирными жителями мы не воюем. Рядом с нашим нынешним лагерем - чеченское селение. Когда мы здесь встали, старейшины попросили встречи. Я сразу же выехал. Все село собралось у здания администрации - одни мужики и старики. Оказывается, они, думая, что армия будет идти, сжигая все на своем пути, вывезли женщин, детей, старушек в соседний район. А сейчас сидят в подвалах без света и воды в тревоге за свои семьи.
Я им дал слово, что эти проблемы мы решим. Согласовали с командующим - и на следующий день их колонна с нашим прикрытием двинулась в соседний район. Подобные караваны ходили уже несколько раз. Я выделяю водовозку, бывает, помогаю бензином, техникой. Ни одного факта провокаций с той стороны еще не было.
Не поверите, женщины плакали, увидев это. В дома звали, столы накрывали...
- Как обстоит дело с питанием личного состава, снабжением?
- В целом удовлетворительно. Иногда, на марше, небольшие трудности с подвозом воды, хлеба возникают. Но мы их преодолеваем - есть запас, есть сухой паек. А когда "сидим" на месте, полностью обеспечиваем людей всем необходимым - горячим питанием, баней, сменой белья. Изредка доходит "гуманитарка".
- У вас и ваших подчиненных остались в пункте постоянной дислокации семьи. Как у них дела?
- По докладам старшего в военном городке пока все у них благополучно. Охрана налажена, к зиме подготовлены.
