Массовое сознание в военной проекции

	В России действия НАТО на Балканах воспринимались как агрессия.

Готовность сражаться за свою страну объединяет далеко не абсолютное большинство народов. К середине 90-х гг. такие граждане составляли: в США и Англии - около 70%; в России - 66%; Франции, Испании и Португалии - около 50%; Германии и Италии - 34%.

Рубежным показателем выступает отношение общества на Западе и Востоке к косовской и новой чеченской войнам, тем более что данные конфликты олицетворяют те, которые будут нарастать в XXI веке.

Отношение к косовской войне

За неделю до начала военной акции в Югославии отрицательно относилась к ее возможности значительная часть населения западных стран: 73% британцев, 60% итальянцев, 42% американцев и т.п. Негативное отношение мотивировалось тем, что конфликт повлечет за собой большие жертвы, особенно среди гражданского населения, всплеск насилия в Европе.

Правительства западных стран приложили огромные усилия, чтобы переломить общественное мнение в сторону поддержки военного вмешательства НАТО в Югославию, и к середине - концу 78-дневной войны желанный сдвиг все же произошел.

Принято выделять три степени поддержки войн населением: высокая - 70-100%; средняя - 40-70%; низкая - ниже 40%; иногда выделяется "абсолютно высокая" (85-100%) и "абсолютно низкая" (ниже 10%). В Югославии группировка западных государств по степени поддержки их населением косовской войны определялась следующим образом (см. табл. 2):

Обобщенный показатель поддержки по всем странам - 47,8% при 45,6% выступавших против войны и 6,6% неопределившихся. Степень поддержки возросла к концу войны в 1,5-2 раза (кроме Греции) по сравнению с начальной.

Сторонники силовых действий полагали, что НАТО "наводит порядок", "спасает от геноцида косовских албанцев", предотвращает мировой конфликт, способствует восстановлению демократии в Сербской Республике СРЮ и т.д. То обстоятельство, что бомбардировки Югославии привели к гибели преимущественно гражданского населения и детей (30-40% погибших), разрушили экономику, систему медицинского обслуживания, социальную инфраструктуру, лишили работы 3,5 млн. человек, не привело к увеличению числа выступавших против военного насилия. В западных СМИ военная акция представлялась как бескровная и безопасная для жизни мирных граждан.

Те, кто выступал против акции, считали ее незаконной, несправедливой, агрессивной, чреватой большой европейской и даже новой мировой бойней и т.д. Неопределившиеся, как правило, были просто поглощены собственными проблемами.

Хотя во многих городах мира проходили многотысячные митинги протеста (Афины, Париж, София и др.), однако движение за прекращение натовского вооруженного вмешательства в Югославию не стало настолько сильным, чтобы повлиять на действия политиков. Конечно, здесь сказались многие факторы: новый метод войны, обеспечивавший отсутствие потерь в войсках НАТО, очевидное превосходство в технике и общем соотношении сил, кратковременность действий (78 дней).

Характерно, что 66% американцев выступало за продолжение операций вплоть до сокрушения режима Милошевича. 53% американцев после окончания операции не считали, что НАТО одержало победу в Югославии. Такие настроения усилились после того, когда стало ясно, что югославской армии в Косово не было нанесено сокрушительного ущерба. Югославы вывели неповрежденными 600 пушек, 250 танков и 250 бронемашин. Потери составили 10 арторудий, 26 танков и 12 бронемашин. Около половины американцев считали, что в результате 78-дневной войны авторитет США в мире снизился.

Против агрессии НАТО в Югославии выступили государства с высокой численностью населения (Китай, Индия и др.), а также более 100 стран, объединенных движением неприсоединения.

Наиболее дружно протестовали против натовского силового произвола население стран СНГ, славянские народы. Вновь проявилась идея славянского единства, хотя и не с такой силой, как в XIX веке (особенно в войне с Турцией 1878 г.), а также в начале XX столетия (особенно в Первой мировой войне). Показательно, что возникло движение за принятие Югославии в новый союз России и Беларуси, которое, однако, вскоре стало почти незаметным.

Осуждение общественным мнением России ракетно-бомбовых ударов НАТО по Югославии и всей натовской операции было на порядок выше, чем на Западе. При этом российское население абсолютно поддерживало югославов: 93%. Такой показатель, при несущественных колебаниях, сохранялся практически на всем протяжении военных действий НАТО. В Москве у посольств США и других стран НАТО происходили многолюдные акции протеста.

Некоторая часть россиян выступила за оказание помощи Югославии (см. табл. 3).

Но в целом по этому вопросу преобладал осторожный подход, доминировало опасение втянуться в большую войну, напрямую столкнуться с Западом. Такому настроению способствовала позиция руководства России и большей части отечественных СМИ (см. табл. 4).

Спустя 1,5 месяца после начала конфликта официально было зарегистрировано лишь около 400 российских граждан, желающих отправиться в Югославию добровольцами. Наибольший боевой настрой проявляли юноши. Так, опрос призывников 18 районов Санкт-Петербурга показал, что за помощь Югославии выступали: деньгами - 3,9%, гуманитарными посылками - 37, 8%, оружием и военной техникой - 42,2%, отправкой войск - 11%.

С началом и в ходе косовской войны среди россиян нарастали антизападные настроения, враждебность к НАТО, установки на укрепление обороны страны, Вооруженных сил, возобновлялись лексика и дух холодной войны, события на Балканах воспринимались как угроза национальной безопасности России.

В первые дни войны до 70-75% россиян выступали за прекращение отношений партнерства с НАТО, а около 30% из них - за разрыв всяких связей. В последующем количество сторонников таких резких мер снижалось соответственно до менее 40% и 20%. Политические и военные реалии требовали наступить на горло своим эмоциям.

Если до косовской войны почти 60% населения, а среди молодежи до 80% не видели угрозы с Запада, то в ходе войны взгляды россиян существенно изменились. Уже к середине апреля 73% опрашиваемых граждан считали, что война НАТО в Югославии представляет собой угрозу для безопасности России, при 15% несогласных и 12% затрудняющихся ответить. 68% полагали необходимым для России создать свой собственный оборонительный союз с включением в него Югославии как противовес НАТО. Произошло общественное прозрение и в отношении проблем военной безопасности и укрепления армии. Выборочные опросы среди допризывной молодежи показали: если в 1998 г. меньше 40% допризывников считали необходимым укрепить оборону, то к 1 июля 1999 г. разделяющих такую точку зрения стало 84%. 48% полагали, что США представляют опасность для России при 57% отрицавших это. Оказалось, что война усилила мнение о том, что обеспечивать оборону следует прежде всего военными средствами, поставив под сомнение приоритет невоенных средств, как это утверждалось в военной доктрине РФ.

Прекращение натовских военных действий в Югославии россияне оценили по-разному: 30% восприняли это как результат миротворческих усилий России, 23% - как победу НАТО, 22% давали другие объяснения, 25% затруднились дать оценку.

Марш-бросок российских десантников 11-12 июня в Приштину с занятием аэродрома получил поддержку около 80% россиян.

В целом российское общественное мнение в отношении косовской войны оказалось более сдержанным, осторожным, миролюбивым, чем западное. У россиян не было заметных воинственных геополитических амбиций. После занятия десантниками аэродрома в Приштине 39% населения полагало, что российское присутствие в Косово должно ограничиться небольшим контингентом войск, и только 34% выступили за выделение войск наравне со странами НАТО.

Что касается Югославии, то натовская агрессия сплотила людей всех возрастов и социальных положений в поддержке правительства и президента Милошевича в отстаивании суверенитета страны. Она оказалась высокой, до 80-85%. Быстро реанимировалось понятие "враг". У посольств западных государств, особенно США, гудели многотысячные митинги, во время тревог в Белграде демонстративно устраивались рок-концерты, на которых собирались десятки тысяч граждан. Психологический разрыв между Югославией и западноевропейским сообществом выразился в разгроме культурных центров США, Франции, Великобритании, Германии в Белграде. На зданиях появилось множество надписей, таких, как "Клинтон - Гитлер" "НАТО - это нацизм", аббревиатура НАТО расшифровывалась, как "Нацистская американская террористическая организация" и т.п.

Вторая чеченская война

Первая чеченская война (декабрь 1994 г. - июнь 1996 г.) не была поддержана российским обществом. Оно сочло боевые действия ненужными, и основным виновником признало кремлевскую власть. Негативное отношение резко усилилось после крупного поражения российских войск в новогоднюю ночь с 1994 на 1995 г. В январе 1995 г. применение армии в Чечне поддержали лишь 23% населения при 55% против. Большинство россиян считали, что эта акция недостойна великой державы. 43% выступали за немедленное прекращение боевых действий. Через год общественный протест достиг пика: в начале 1996 г. 80-90% россиян относились к войне в Чечне резко отрицательно. Значительная часть СМИ систематическим выступала с антивоенных позиций, показывала чудовищные разрушения, неубранные трупы и горящую технику российских войск, бедствия и горе населения Чечни, разоблачала "партию войны", критиковала власть и силовые ведомства. Проводились, пусть и малочисленные, антивоенные митинги, собрания, демонстрации. Впервые сотни матерей устремились на Кавказ, чтобы найти и увезти из смертельного ада своих сыновей-солдат. Против войны открыто выступали многие общественно-политические движения, партии, научные организации. В ряде областей проводился сбор подписей за немедленное прекращение войны. Впервые против войны открыто выступили десятки генералов, офицеров, предпочитая трибунал участию в войне.

Настрой общества сыграл свою роль в прекращении войны, принятии властью мира, существенно расширявшего суверенитет Чечни. В марте 1999 г. 56% россиян считали, что Чечня не является субъектом Российской Федерации, 26% придерживались противоположного мнения, а 18% не определились. На юге России 71% населения считал Чечню отрезанным ломтем. Россия проиграла первую чеченскую войну, понесла существенные людские потери и огромный материальный ущерб. Было полностью разрушено народное хозяйство Чечни, дававшее около 10% валового национального продукта.

Вторая чеченская война, начавшаяся в сентябре 1999 г., явилась совершенно другой по всем главным показателям: по характеру и методу ведения; по отношению к ней населения России, в том числе мирного населения самой Чечни; по отношению граждан к армии; по количеству жертв с обеих сторон, в том числе гражданского населения; поведения СМИ и т.д.

Основная масса российского общества не видела альтернативы силовым действиям, чтобы обеспечить безопасность и спокойствие на Кавказе. Такой настрой породило вторжение чеченских боевиков в Дагестан в начале сентября 1999 г. 75% россиян выразили возмущение актом агрессии, поддержали федеральные власти и решительные действия силовых структур против сепаратистов. Граждане Дагестана создавали отряды самообороны.

Большой импульс поддержки россиянами силовых действий против чеченских сепаратистов и экстремистов придали террористические акты в Москве, Волгодонске, Буйнакске, в результате которых погибло более 300 человек, а множество были ранены и искалечены. Трагические события переполнили чашу терпения россиян.

В конце сентября - начале октября 1999 г. около 83% россиян полагали, что взрывы в российских городах осуществили чеченские боевики. Уже в сентябре в ходе боевых действий в Дагестане российское общественное мнение стало все более решительно выступать в поддержку трех видов действий против Чечни: бомбардировок (примерно по опыту натовских бомбардировок Югославии), блокады границ и применения войск для уничтожения сепаратистских формирований на всей территории республики. В сентябре-октябре за нанесение бомбовых ударов выступали 50-60% россиян, против - 30-35%. Вначале предпочтение отдавалось полному закрытию границ - до 82%, но с осуществлением терактов на территории России положение изменилось. До середины ноября после сентябрьского изгнания агрессоров из Дагестана борьба с сепаратистами сводилась к бомбовым ударам и закрытию границ, подготовке к вводу войск в Чечню. Эволюция настроений в пользу применения силы для полного сокрушения сепаратистов отражена в табл. 5.

К концу ноября 1999 г. более половины населения считало, что Россия может одержать победу в войне с Чечней (65% против 13%), что чеченская проблема может быть решена военным путем (51% - за, 27% - нет, 22% - неопределившиеся), что войну нужно вести до победного конца. К концу января 2000 г. лишь 30% россиян верили в полный успех, а 14% полагали, что война закончится "ничем". От 55 до 65% высказывались за "полное уничтожение чеченского гнезда преступности".

Если первая чеченская война поддерживалась лишь 10-15% населения, то вторая чеченская война до 1 января 2000 г. имела поддержку 50-60%. Но и она по принятым выше критериям являлась лишь "средней" и была ниже, чем поддержка косовской войны населением США, Англии и Франции, которая соответственно равнялась 73, 67 и 62%. Причем за три месяца боевых действий обозначилась некоторая тенденция снижения поддержки. Стало проявляться недовольство тем, что война приобретает затяжной характер, обходясь ежемесячно почти в 4 млрд. руб., съедает много финансовых средств. Повысилась чувствительность к потерям, страданиям мирного населения, разрушению домов, школ, больниц, предприятий.

В целом более высокая поддержка военных действий против Чечни были обусловлена рядом факторов: жаждой спокойствия и порядка, стремлением обезопасить российские города от террора, который воспринимался как дело рук чеченцев, раскручиванием "боевого настроя" населения скоординированными усилиями СМИ, более рациональным методом ведения войны, малыми потерями в личном составе и т.п. Большинство политических течений и партий поддерживали решения правительства в отношении Чечни. Оппозиция чеченской политике Москвы была слабой и воспринималась крайне негативно.

Характерным во второй войне явилось новое поведение российской армии по отношению к мирному населению Чечни. В освобожденных от бандформирований населенных пунктах командиры вступали в переговоры с представителями населения (старейшинами), договаривались о порядке дальнейшей жизни, помогали налаживать обеспечение светом, теплом, продовольствием и т.п. Во многих местах местные жители выступали за то, чтобы войска оставались на территории Чечни навсегда и не давали бандитам возможности вернуться. Все более четко определялось негативное отношение населения к режиму Масхадова и его вооруженным формированиям.

В политической жизни Чечня оказалась вопросом #1. И это в то время, когда для большей части населения на первом плане стояли экономические проблемы (52%): рост цен, безработица, бедность и т.д.

Общественное мнение в западных странах по поводу второй чеченской войны быстро расходилось с общероссийским мнением. Если во время первой чеченской кампании массовое настроение на Западе и в России практически совпадали в осуждении войны как иррациональной, то во второй войне россияне встали на позицию поддержки боевых действий, а в западном обществе усилилось негативное отношение. Европейский и американский обыватели восприняли чеченские события как подавление Россией восстания маленького народа за независимость, а не как уничтожение террористов. На Западе распространены мнения, что Россия виновна в нарушении прав человека, что она породила гуманитарную катастрофу, вынудив сотни тысяч мирных жителей покинуть свои дома и превратиться в беженцев, что в Чечне осуществляются "этнические чистки" и т.п. Со страниц газет и журналов, с экранов телевизоров европейцам демонстрируются одни и те же картинки: разрушенные артиллерией и авиацией села и города, скрывающиеся в подвалах Грозного одичавшие жители, загнанные в подземелье больницы, госпитали и т.п. Нередко боевиков, командиров и правителей мятежной Чечни показывают героями. При этом скрываются преступные действия чеченских экстремистов, похищение людей и торговля ими, культивирование рабства.

Согласно опросам общественного мнения, которые публикуются в газетах, большинство людей на Западе выступило за введение санкций против России. Это одно из следствий той информационной войны, которую развернул Запад против России, стремясь превратить чеченскую проблему из внутрироссийской в международную, дискредитировать и ослабить нашу страну. В массовом сознании Запада произошло заметное ухудшение образа России.

Исходя из вышеизложенного можно сделать ряд выводов. Во-первых, общественное мнение России стало более раскованным, свободным по отношению к военной политике государства, осуществляемым им международным и внутренним военным акциям. В течение 1999 г. в этой сфере произошли заметные изменения. Если в первой чеченской войне общественное мнение россиян в основном складывалось стихийно, было оппозиционно и пронизано пацифистскими настроениями, то во второй чеченской войне оно твердо направлялось властью и было в основном адекватно ее нуждам в сфере военных дел.

Во-вторых, правящие круги Запада проявили способность оперативно создавать выгодное для себя настроение общественного мнения по отношению к "своим" и "чужим" войнам. В связи с этим идея о правомочности вмешательства во внутренние дела других государств, в том числе с применением силы (во имя защиты прав человека), получила широкое распространение среди населения Запада и Востока.

В-третьих, косовская и чеченская войны обострили различия мировоззренческих, правовых, психологических, нравственных, научных позиций, превалирующих на Западе и Востоке по вопросам отношения к войне в целом, а также к многообразным конкретным войнам прошлого, настоящего и будущего. Различен сам "генетический код" народов, сформированный их особой историей, что облегчает политикам возможность противопоставления Запада и Востока.

В-четвертых, положительной оценке войны способствует сокращение кровавых потерь, быстрое достижение победы без больших затрат и снижения жизненного уровня народа, получение дополнительных благ.

Последние войны XX века свидетельствуют о глубокой укорененности стереотипов войны и насилия в сознании и психологии людей. Пацифистская эйфория, не раз возникавшая в XX в., сравнительно легко тонула в поднимавшихся волнах традиционного отношения к войне. Главная причина в том, что не произошло коренного изменения отношения к войне и насилию со стороны политиков, деятелей науки, искусства, СМИ. Война входит ежедневно в каждый дом в виде теле- и радиорепортажей.

И все же роль общественного мнения во всех процессах социальной жизни возрастает. Оно может принуждать политиков к войне или действовать против нее, существенно влиять на ее ход и исход. Общественное мнение как существенная социальная сила становится объектом более пристального внимания политики.