Александр Рахманов МОНИТОРИНГ
ЗА ПОСЛЕДНЕЕ десятилетие России довелось переживать и осмысливать беспрецедентный регресс обороноспособности, сопоставимый, разве что, с последствиями поражения в крупномасштабной войне. Упадка не избежали все компоненты военной организации: людской, инфраструктурный, управленческий, вооруженческий. Однако последний, объективно самый безропотный, но одновременно самый науко- и ресурсоемкий, оказался в наиболее сложном, поистине предкатастрофическом положении, пути выхода из которого до сих пор остаются предметом дискуссий.
ЛИХА БЕДА
Система вооружения образованных в 1992 г. российских Вооруженных сил стала, хотя и самым крупным, но всего лишь осколком советской системы. Вместе с военно-техническими достижениями мирового уровня были унаследованы чрезмерное номенклатурное разнообразие образцов вооружения и военной техники (ВВТ), несбалансированность боевых и обеспечивающих военно-технических подсистем, большая доля морально устаревшей техники.
За десять кризисных лет годовое бюджетное финансирование оборонных НИОКР и закупок вооружения сократилось в 10-15 раз. В этой связи серийное производство современного вооружения практически прекратилось, а дорогостоящие разработки перешли в разряд вялотекущих. Островами надежны на возрождение в оборонно-промышленном комплексе к началу XXI в. остались лишь экспортно-ориентированные предприятия, сумевшие избежать банкротства и разрухи.
Неизбежное в этих условиях старение парка отечественных средств вооруженной борьбы происходит под действием одной общей закономерности: чем интенсивнее накапливался тот или иной вид вооружения в 70-80-х годах, тем интенсивнее его регресс сегодня (по истечении предельных сроков эксплуатации). В итоге, например, во фронтовой авиации ВВС сегодня примерно половина самолетного парка неисправна. Значительная часть этой техники, по-видимому, уже никогда не вернется в строй.
Попытки выправить положение по всем типажным линиям разнообразного российского вооружения обречены на неудачу, ибо для того, чтобы переломить общее количественное сокращение боеспособного вооружения, нужны ресурсы, сопоставимые с теми, которые вкладывались 20-25 лет назад при его накоплении. Сравнительно скромные меры по восстановительному ремонту и модернизации ВВТ лишь оттягивают, но не предотвращают общий регресс и все больше осуществляются вопреки правилу "не ставить мертвому припарки".
Очевидно, интенсивность обновления (новых комплектных закупок) должна сравняться с интенсивностью старения изделий (вывода из эксплуатации), иначе количество комплектов имеющегося исправного вооружения просто приблизится к нулю. Конечно, количество новых, более совершенных и эффективных средств вооруженной борьбы существенно меньшим, особенно если это средства нового поколения. Беда в том, что более совершенные средства при нынешних бюджетно-финансовых возможностях запредельно дороги, особенно на этапе освоения производства и при малых сериях.
Отсюда проистекает еще одна кризисная метаморфоза: обесценивание затрат, вложенных в разработки, начавшиеся в конце 80-х - начале 90-х гг. - еще в прежних экономических условиях и под прежние тактико-технические и оперативные требования. Эти затянувшиеся разработки не способны завершиться принятием на вооружение и переходом к серийному производству образцов из-за их высокой по нынешним меркам сложности и дороговизны, а также неизбежного морального старения.
НЕТ ПРОРОКА В СВОЕМ ОТЕЧЕСТВЕ?
Парадокс, однако, заключается в том, что регрессивная динамика системы вооружения по крайней мере в количественном отношении в принципе гораздо более предсказуема по сравнению с прогрессивной.
Не претендуя на истину в последней инстанции, к числу абсолютно непосильных в обозримой перспективе следует, по-видимому, отнести такие военно-технические компоненты, как подмосковная система стратегической ПРО, оснащенная ядерными противоракетами, надводные корабли дальней морской (океанской) зоны, в том числе тяжелые атомные и авианесущие крейсеры, средства оперативного (фронт-армия) звена войсковой ПВО, дальние истребители-перехватчики и ряд других ресурсоемких систем, не обладающих в силу недоразвитости достаточной эффективностью или в существенной мере дублирующих другие.
Нерешительность с определением экономически посильных приоритетов свидетельствует о кризисном состоянии государственной системы планирования развития вооружения - одного из главных инструментов военно-технической политики.
Только в 1996 г. президентом РФ был утвержден первый российский планово-распорядительный документ, определяющий цели, задачи и пути сбалансированного (по срокам, типажу, номенклатуре ВВТ, ожидаемым ассигнованиям и возможностям промышленности) 10-летнего развития вооружения, снабженный конкретными финансово-экономическими ориентирами и показателями. В нем были учтены и в определенной мере скоординированы военно-технические потребности других силовых ведомств (МВД, ФСБ, ФПС, ФАПСИ, ФСЖВ, МЧС) и соответствующие бюджетные источники финансирования. На этом основании программа на 1996-2005 гг. получила статус Государственной программы вооружения (ГПВ-2005).
Одной из главных трудностей при разработке ГПВ-2005 стало отсутствие апробированной методологии обоснования и формирования долгосрочного плана развития ВВТ применительно к новым обстоятельствам российского военного строительства: превращение бюджетных ассигнований в главный лимитирующий фактор, резкое несоответствие располагаемых ресурсов задачам, многомерность потенциальных военных угроз в многополюсном (как тогда считалось) мире, неопределенность противника и, как следствие, новых задач ВС РФ, невнятность военно-доктринальных установок и др.
В 2000 г. был подготовлен следующий проект - на период 2001-2010 гг. В отличие от предыдущего он базировался на более трезвом экономическом прогнозе и в этой связи не создавал никаких иллюзий, кроме, пожалуй, одной - что именно этим путем Россия сможет своевременно выйти из кризиса вооружения.
Поскольку принципы формирования данного проекта существенных изменений не претерпели, в основу экономического расчета легло универсальное по прошлому опыту правило просить ассигнований как можно больше, насколько позволяет здравый смысл, чтобы получить хоть что-нибудь существенное. Снова были уточнены приоритеты, но необходимые для полноценного планирования исходные посылки в отношении перспективного боевого состава Вооруженных сил и других войск, экономически и технологически посильных военных задач, а главное - стратегического замысла преодоления затяжного кризиса остались по-прежнему невнятными. "А что еще можно сделать на эти деньги за 10 лет?" - вопрос, который можно поставить эпилогом к проекту новой Программы.
Нельзя не отметить, что затяжной военно-технический пессимизм породил невиданные ранее формы иждивенчества. Так, например, стало выгодно получать заказы на новые НИОКР, соглашаясь на предлагаемые заказчиками мизерные цены. Отсутствие при этом реальных результатов как исполнители, так и заказчики убедительно объясняют объективным недостатком ассигнований. В итоге прогрессивной динамики в развитии отечественной системы вооружения в обозримой перспективе не просматривается.
ПОКА ГРОМ НЕ ГРЯНУЛ...
Как же усовершенствовать государственную систему управления развитием вооружения?
Во-первых, представляется необходимым увеличить горизонт предвидения в военно-техническом планировании. Для этого следует перейти к дальнесрочному (более чем на 10-15 лет) планированию (прогнозированию). Ведь за 10-15 лет при нынешних ресурсах переломить обвал нельзя, и планирование на такой срок - это, образно выражаясь, попытка преодолеть пропасть в два прыжка. Требуется смотреть дальше - до конца переходного периода, понимая, что его главной составляющей станет неизбежное полное перевооружение армии и флота РФ. Следовательно, нужен стратегический замысел и план перевооружения войск (сил).
С другой стороны, как показала практика, сегодня даже 5-летняя исполнительская "оцифровка" плана является избыточной, поскольку относительно достоверными, особенно в условиях кризиса и реформ, являются лишь цифры первых 1-2 лет. Что уж говорить о более далекой перспективе?
Во-вторых, в отличие от традиционной программы вооружения, дальнесрочный стратегический план-прогноз перевооружения по своей сути и содержанию должен быть существенно более системным документом. В нем следует оперировать не отдельными образцами (комплексами, системами), планируемыми к разработке, закупкам или ремонту, а комплектами основного вооружения и военной техники перевооружаемых (вновь вооружаемых, довооружаемых) воинских формирований: полков, дивизионов, рот и т. п. Планируемая динамика обновляющей части системы вооружения должна соответствовать динамике вывода из строя (утилизации) заменяемого вооружения. Кроме того, план-прогноз такого масштаба не может рассматриваться отдельно от плана целенаправленной (соответствующей замыслу перевооружения) реструктуризации российского оборонно-промышленного комплекса, предусматривающей освоение новых технологий и производств, создание необходимых научно-промышленных коопераций. Одновременно следует планировать и развитие соответствующей военной инфраструктуры, системы тылового обеспечения, кадров.
А, может быть, все эти стороны военного и промышленно-технологического обновления следует объединить в единой Государственной программе обеспечения военной и оборонно-промышленной безопасности России в XXI в.?
В-третьих, нельзя забывать, что непременным условием эффективного планирования является ответ на ряд вопросов. Какую военно-стратегическую цель должно преследовать перевооружение войск (сил) и сопряженное с ним военное и оборонно-промышленное строительство в целом? Какое необходимо сочетание ближнесрочной цели поддержания боеготовности имеющихся вооружений, прежде всего ядерных, обеспечивающих стратегическое сдерживание, а также тактических, востребованных в локальных конфликтах и миротворческих действиях, с дальнесрочной целью перевооружения?
Предпочитая перспективу, а другого выбора в данных обстоятельствах, по-видимому, просто нет, следует осознавать, что продолжительность перевооружения, осуществляемого в мирное время при отсутствии прямой военной угрозы имеет свой рациональный предел. Он определяется расчетной долговечностью приобретаемых комплектов вооружения. Так, если она составит по основному вооружению 20-25 лет, то желательно уложиться в эти сроки, поскольку в противном случае к концу процесса перевооружения придется еще и компенсировать убыль средств, приобретенных в его начале. Тогда, если условно считать началом перевооружения, например, 2006 г., следует планировать его на перспективу до 2025-2030 гг. со средним темпом 4-5% в год. При этом военно-стратегическая цель должна быть достаточно определенной, например: обеспечение к концу перевооружения гарантированной способности России избежать поражения в крупномасштабной (региональной) войне против экономически и технологически развитого противника.
В-четвертых, представляется несомненным, что главный предмет исследования и последующего перспективного военно-технического планирования составляют способы достижения стратегических целей в развитии отечественного вооружения. Здесь непременно возникает дилемма: подражать новым военным технологиям Запада или действовать иначе? С одной стороны, понятно, что основные закономерности вхождения в постиндустриальную (информационную) эпоху являются универсальными для всего мира. С другой - попытки копирования западных путей при огромной разнице в экономических и технологических возможностях и тем более базирование перевооружения на импортных информационных технологиях грозят необратимым стратегическим просчетом. Выход видится в асимметричных мерах, основанных на отечественных технологических достижениях мирового уровня, по которым у России имеются реальные шансы сохранить технологическую независимость и обеспечить достаточную информационную безопасность.
В-пятых, планируя перевооружение, следует предусмотреть его подготовку. В первую очередь речь идет об организации НИОКР, которые бы своевременно завершились созданием серийнопригодных конструкций новых образцов (комплексов, систем) вооружения. Под серийнопригодностью понимается свойство образцов приобретаться в нужном количестве при объективных промышленно-технологических, финансовых, материальных, энергетических и других ресурсных ограничениях.
Технически более сложные и дорогостоящие модификации определенное время останутся объектом экспорта в страны, способные оплачивать подобные приобретения. Наблюдающийся сегодня отрыв экспортноориентированных конструкций новейших образов вооружения от реальных внутренних потребностей (яркий пример - многофункциональные истребители поколения 4+, приобретаемые соответственно Китаем и Индией) грозит утратой способности к экономически реальному перевооружению.
Можно определить период подготовки к перевооружению продолжительностью до 2005 г. За это время, конечно, не просто развернуть затянувшиеся разработки, начатые еще в конце 80-х-90-х гг., на нужды ритмичного перевооружения в условиях жестких бюджетно-финансовых ограничений. Но другого времени, по-видимому, просто не остается, ведь решение проблемы перевооружения уже давно в цейтноте.
