Генерал-провиант

Cнабжение грабежом

Рацион наших воителей-предков мало чем отличался от общепринятой в те или иные времена пищи. Князь Святослав, в X в. громивший хазар, печенегов и византийцев, например, предпочитал простую конину, которая нарезалась ломтями и жарилась на угольях. То же ела его дружина.

Но, как правило, русские князья, как великие, так и удельные, при всякой возможности старались создавать своего рода стратегические запасы продовольствия. Так, в древних летописях сказано, что при Святославе Ольговиче (правил в Чернигове в 1154-1155 гг.) в подвалах и кладовых детинца было сосредоточено столько еды, что это позволяло отряду в 700 человек спокойно пережить двухлетнюю осаду; кроме того, хранилось 5000 пудов меда и 800 корчаг вина.

Однако основной принцип обеспечения войска продовольствием и фуражом был един на протяжении многих веков: самоснабжение. Вплоть до создания в России регулярной армии на рубеже XVII-XVIII вв. власти предержащие фактически возлагали на самого воина заботы по добыванию пропитания для себя и корма для своего коня.

В "Военно-исторической хрестоматии", изданной в 1887 г. в Санкт-Петербурге, тыловому обеспечению стрелецкого воинства Ивана Грозного в XVI в. дается следующая характеристика: "Вместе с войной войска того времени вносили в страну разорение. Хотя служилые люди и запасались из дома провизией - пшеном, солониной, толокном, но эти запасы скоро истощались; приходилось жить грабежом. Иные бедняки по нескольку суток говели, и зачастую воеводы кормили таких Бога ради. Истощение запасов заставляло ратных людей разбегаться по домам прежде, чем кончится война┘"

Каша - мать наша

Централизованное снабжение и питание воинов по определенным государством нормам началось в России с реформ Петра I. 18 февраля 1700 г. он подписал указ "О заведовании всех хлебных запасов ратных людей Окольничьему Языкову, с наименованием его по сей части Генерал-Провиантом" (в последующем эта должность именовалась "генерал-провиантмейстер"). Во второй половине того же дня царь учредил и первый самостоятельный снабженческий орган - Провиантский приказ, ведавший поставками для армии хлеба, крупы и зернофуража.

Ровно через 5 лет, 18 февраля 1705 г., государь-реформатор впервые определил и точную норму "хлебного жалованья" своих солдат. Нижним чинам было положено в месяц на человека: муки - 30 кг (или хлеба печеного 37 кг, или сухарей 22,7 кг); крупы гречневой или овсяной - 3,1 кг; приварочного денежного довольствия - 1 руб. 47 коп.; для покупки мяса и соли - по 72 коп.

О том, что и сколько можно было купить на эти деньги, позволяет судить такой показатель: в 1718 г. за фунт (около 410 г) "говяжьего доброго мяса" в самом дорогом тогда городе России - Санкт-Петербурге - платили 1,5 коп., а за фунт "говядины средней" - 1 коп.

Любопытно, что прежде чем утвердить такие нормы довольствия, государь Петр Алексеевич сам целый месяц питался строго по ним. Не правда ли, поучительный опыт?

Однако идеализировать питание русских служивых до 1917 г. не стоит. В далеких гарнизонах, например, распевали такую песенку: "Нет ни сахару, ни чаю, нет ни пива, ни вина. Вот теперь я понимаю, что я прапора жена!" (прапорщик - первый офицерский чин в русской армии). О характере солдатской еды тоже можно судить по поговоркам XIX в.: "Каша - мать наша", "Щи да каша - пища наша" и т.д.

"Наш паек плохой - мало калорий"

Война и голод всегда неразлучны. И от недоедания страдает не только мирное население, но и часть воинов, особенно на передовой, куда доставка продовольствия затруднена. Об этом расскажет любой фронтовик, прошедший дорогами Великой Отечественной. Но порой бедность солдатского котла проистекала все от той же напасти - дефицита совести у иных военачальников, которые вели себя в войсках как царские воеводы "на кормлении".

В дневнике командовавшего в 1941-1945 гг. армиями и фронтами маршала Советского Союза (с 1955 г.) Андрея Еременко (этот дневник он вел всю войну, сознательно нарушая запрет контрразведки) есть любопытное свидетельство на сей счет. В мае 1943 г. Еременко принял Калининский фронт от генерала Максима Пуркаева, снятого с должности после проверки организации питания в его войсках комиссией Государственного комитета обороны.

"В первом квартале 1943 года (при Пуркаеве. - А.У.) было 76 случаев смерти от истощения, - пишет Еременко. - В связи с этим проходила конференция врачей. Некоторые медики, в том числе начальник Санитарного управления фронта, доказывали, что наш паек плохой - мало калорий, из-за этого солдаты болеют дистрофией и умирают┘"

Стоп! Прервем рассказ Андрея Ивановича и обратимся к нормам довольствия рядового и сержантского состава Красной Армии, введенным в действие в сентябре 1941 г. и остававшимися неизменными всю войну. Энергетическая ценность этого пайка оценивалась в 3038 ккал (95 г белков, 56 г жиров и 519 г углеводов). На сутки бойцу полагалось 750 г хлеба из муки ржаной или пшеничной обойной, 820 г макаронных изделий, 500 г картофеля, 170 г капусты, 120 г крупы, 120 г мяса, 80 г рыбы и даже 35 г огурцов или помидоров. В общем, не прав был фронтовой эскулап: отнюдь не "плохой" был паек! Что касается калорийности, он почти не уступал норме, установленной в 1914 г. для нижних чинов русской армии (3068 ккал).