Михаил Тимофеев - ВЯЧЕСЛАВ АЛЕКСАНДРОВИЧ, о столь нашумевшем случае самовольного оставления железнодорожного батальона военнослужащими срочной службы во Мге говорилось достаточно много. Вы возглавляли комиссию по расследованию этого нарушения. Каковы ваши личные оценки произошедшего?
- Сразу скажу, что на первых порах этот случай освещался достаточно однобоко. Вина за произошедшее в глазах общественности автоматически была возложена на офицеров батальона. Разумеется, на самом деле все было далеко не так. По результатам работы группы проверки во Мге было возбуждено два уголовных дела. Первое - по превышению должностных полномочий офицерским составом части, второе - по отношению к солдатам срочной службы (превышение власти подчиненных по отношению к начальникам).
В ночь с 31 декабря на 1 января все начиналось достаточно банально - солдаты одной из рот злоупотребили спиртным. Начальник штаба батальона при попытке навести порядок в подразделении тоже допустил промашку - с нетрезвыми подчиненными ему не надо было устраивать никаких разбирательств. Их надо было просто изолировать до вытрезвления. С этого все и началось. Он начал их воспитывать, и словесная перепалка переросла в заурядную драку. Продолжение этой истории наступило уже 3 января 2003 года. Предыдущий случай командованием батальона от вышестоящих руководителей был скрыт, никому о нем доложено не было, и местные военачальники решили разобраться с нарушителями, что называется, своими силами. Офицеры ротного звена решили проучить подчиненных. Строевые занятия, которые были организованы на плацу 3 января, являлись внеплановыми и представляли собой разновидность коллективного наказания, что категорически запрещено. До определенной степени это и спровоцировало самовольное оставление части 24 солдатами, 20 из которых в тот же день возвратились в часть, а 4 обратились в правозащитную организацию в Санкт-Петербурге. Причем среди этих 24 военнослужащих не было ни одного из тех, кто пьянствовал 31 декабря. Нарушители к тому времени были изолированы и находились в других помещениях. Иначе говоря, строевые занятия в морозную погоду (ниже минус 20 градусов) были проведены с теми, кто был и вовсе не причастен к употреблению спиртных напитков. Несправедливость, как известно, обижает сильнее всего. Разумеется, это возмутило бойцов.
Вроде бы все знают, что в подобных случаях надо в первую очередь обращаться к своим командирам и в военную прокуратуру. Однако в ходе разбирательства выяснилось, что военнослужащие не знали, где находится прокуратура. А вот где находится Комитет солдатских матерей, они знали. Координаты им подсказал рядовой Грачев, который и привел беглецов к дверям правозащитной организации. Сам он туда не пошел. Кстати, Грачев относится к числу недисциплинированных и недобросовестных солдат. Ранее он неоднократно был замечен в самовольных отлучках и пользовался этим комитетом, как щитом, чтобы его не привлекли к уголовной ответственности. Поэтому он и знал, куда вести самовольно оставивших часть бойцов. По существу, он и спровоцировал их уход в эту организацию, которая у нас считается правозащитной.
В основе этого случая лежат, конечно, неправомерные и юридически неграмотные действия соответствующих должностных лиц. Пока идет расследование, которое окончательно расставит все по своим местам - и в отношении солдат, и в отношении офицеров.
- Как вы относитесь к тому, что и в Вооруженных силах и в Железнодорожных войсках, которые руководствуются в своей повседневной жизни общевоинскими уставами, дисциплинарный устав является откровенно недействующим документом, своеобразным сводом благих пожеланий, весьма оторванных от жизни?
- К великому сожалению, дисциплинарные права командиров к солдатам практически отсутствуют и ограничиваются набором следующих взысканий - выговор, строгий выговор и наряд вне очереди. Однако выговор и строгий выговор - скорее взыскание для генерала, а что солдату с наряда вне очереди? Он и так ходит в них регулярно. Одним словом, это чисто символический набор наказаний.
- Иными словами, сегодня действенного инструмента наказания нерадивых военнослужащих за упущения по службе практически нет?
- Получается, что нет.
- Это ведь тоже одна из причин мгинского случая?
- Скорее это основа для подобных инцидентов.
- Аналогичная ситуация и с поощрениями?
- С поощрениями чуть лучше, однако все равно их набор мог бы быть и посущественнее.
- С отменой ареста с содержанием на гауптвахте поторопились?
- Причем явно и неоправданно. Вот, скажем, во Мге было необходимо изолировать военнослужащих, злоупотребивших спиртными напитками, от остального личного состава. Однако вопрос, как это сделать практически, остается открытым. Скажем, в пункте постоянной дислокации мгинского батальона (а равно и любой другой части) никаких специальных помещений для этого не предусмотрено. Что делать? Ведь степень опьянения бывает разной, в том числе и представляющей угрозу для окружающих.
- Иными словами, сегодня требуется глубокая корректировка Дисциплинарного устава?
- В целом такая переработка, безусловна, нужна. К слову говоря, в вооруженных силах государств с устоявшимися демократическими традициями командиры обладают по отношению к подчиненным значительно большими дисциплинарными правами. И это считается там вполне нормальным.
- В сознание российской общественности настойчиво внедряется тезис о том, что дедовщина в армии является результатом целенаправленной деятельности офицерского состава?
- Категорически с этим не согласен. Я прослужил на различных командных должностях более 30 лет и могу с полной уверенностью сказать, что навязывание обществу подобной точки зрения может исходить от людей, никогда не служивших в армии и не знающих жизни войск. Ни один командир не желает видеть в своих подразделениях и частях даже незначительные признаки дедовщины, ибо она, как правило, является источником и базой для более тяжелых происшествий и преступлений.
- Как известно, офицерский состав - это становой хребет любой армии, а унтер-офицерский состав является костяком вооруженных сил. В Советской и Российской армии сержанты (в мировом понимании этого термина) отсутствуют. Это является основой многих наших бед в обучении и воспитании личного состава. Что делать?
- Такая проблема, безусловно, есть. Она существует и у нас в Железнодорожных войсках. Этот вопрос обсуждался буквально на последнем совещании у директора ФСЖВ. Необходимо и улучшить подбор личного состава на эти должности, и поднимать роль младших командиров. Пока же у нас образовался разрыв: есть солдаты, есть офицеры, а звено сержантов отсутствует. Качество сержантского состава на сегодня не отвечает даже минимальному набору требований. Офицер не может круглосуточно находиться в казарме. Если укомплектовывать должности сержантов на контрактной основе, то в конечном итоге все равно надо заниматься регламентацией рабочего дня для младшего командира этого типа. Сержант-контрактник не будет находиться 24 часа в казарме, как этого требуют интересы службы. Не уверен, что подобное сочетание - сержантов по контракту и солдат по призыву - окажется работоспособным. Мы в Железнодорожных войсках через это уже проходили. Укомплектовали некоторые должности сержантов контрактниками, но так и не получили из них младших командиров. Они стали работать как офицеры - желаемой близости к личному составу не получилось. Контрактник в определенное время суток покидал казарму и на ночь с бойцами не оставался.
- А есть ли у командира возможность выбора?
- А вот тут, что называется, картина далеко не радостная - выбирать порой не из кого. Кстати, организаторами и зачинателями пьянки во Мге выступили младшие командиры.
- А правда, что из тех, кто участвовал в правонарушениях во Мге, были солдаты всего с одним классом образования?
- Нет, такого не было. Это явное преувеличение.
- Сложившаяся система дисциплинарной практики не способствует укреплению воинской дисциплины. Однако чтобы кардинально выправить ситуацию, по большому счету ничего не делается. Считается, чтобы укрепить воинскую дисциплину, нужно по-прежнему "усилить", "умножить" и "взмощнить". Улучшит ли положение дел применение этих устаревших мер?
- Понимание, что существующим набором методов и способов проблему не решить, в Вооруженных силах и других силовых структурах, я считаю, есть. Другое дело, что не всегда понятно, на каком уровне застревают крайне необходимые инициативы. Эту проблему в войсках своими силами без помощи государства, я думаю, мы не решим. Помимо всего прочего хотел бы добавить, что трудности в армии были всегда. Однако раньше существовала целая программа патриотического воспитания молодежи. При всех своих издержках она результат все-таки приносила. К армии было совсем другое отношение. Сегодня средства массовой информации в этом вопросе играют не всегда конструктивную роль. Нельзя же в конце концов акцентировать внимание общества только на отрицательных фактах. Негатив в жизни армии, безусловно, есть, однако картину, по моему мнению, надо давать более взвешенную.
- Ранее призывной контингент в нашей стране плохо представлял особенности прохождения службы в других государствах. Не кажется ли вам, что некоторые ограничения во внутренней жизни войск следует разумно пересмотреть?
- Действительно, ранее объективной информацией о жизни армий, например НАТО, мы не располагали. Конечно, уровень жизни у них значительно выше. Однако должен сказать, что и мы за последнее время в сфере улучшения быта продвинулись далеко вперед. Что касается некоторых свобод, то общий уровень культуры нашего призывного контингента и солдат срочной службы еще, к великому сожалению, очень низок. Достаточно сказать, что в Железнодорожные войска директивой Генерального штаба разрешен призыв лиц с погашенной судимостью. Представляете, какие нравы несут в казарму эти молодые люди? Поэтому без основательности и продуманности я бы не спешил с отменой некоторых ограничений, которые кажутся отжившими и устаревшими. Последствия, по моему мнению, будут негативными. Наконец, что касается свобод и привилегий, предоставленных солдатам зарубежных армий, то напомню, что там даже и за мелкие нарушения достаточно жесткий спрос. У нас же все хотят получить права, но никто не хочет обязанностей.
- Отмена института политических работников негативно сказалась на воспитании личного состава?
- Как обычно, вместе с водой выплеснули с ребенка. Не все так плохо было в этой системе. И разрушение ее в одночасье и до основания тоже негативным образом сказалось на укреплении дисциплины, правопорядка и воспитании личного состава. Политработники в своем большинстве ушли после 1991 года и в воспитании личного состава, особенно в низовом звене, образовался своеобразный вакуум. Только с 2002 года в Новосибирске начали готовить специалистов в этой области ротного-батальонного звена. А в этих структурах должны быть все-таки профессионалы. Здесь немало своей специфики.
- На что-нибудь особенное опираетесь при работе с кадрами в Железнодорожных войсках?
- Стараемся воспитывать солдат на лучших традициях войск, каковых у нас, полагаю, более чем достаточно. С удовлетворением должен отметить, что мы не имеем никаких проблем с нашими бойцами и офицерами, командированными для выполнения служебных задач в Чеченскую Республику. Пока не зафиксировано ни одного отказа проходить службу в ОГВ. Помимо всего прочего в своей деятельности на одно из главных мест мы ставим заботу об улучшение быта бойцов.
- А как, кстати, по уровню обустроенности характеризовался мгинский батальон?
- Я бы так сказал - среди прочных середняков. Все казармы и столовая представляют собой капитальные строения, свои банно-прачечный комбинат, клуб, офицерское общежитие и котельная. Конечно, и там бывают трудности объективного характера, не зависящие от руководства подразделения. В частности, когда там работала группа проверки под моим руководством, из-за порыва на магистральном газопроводе природный газ в котельную батальона поступал далеко не в полном объеме. Из-за этого температура в некоторых жилых и служебных помещениях опустилась до плюс 13-15 градусов. Однако это продолжалось всего лишь несколько дней, и такой катастрофы, как в соседнем Тихвине, батальон не знал. Иными словами, бытовые причины не могли давать повод для недовольства личного состава.
- Только ли строгостями можно решить проблему воинской дисциплины?
- Напомню, что дисциплина бывает как бы двух уровней. Одна из них мирного времени и носит до определенной степени плац-парадную окраску. Или это можно назвать дисциплиной первого уровня. Однако подлинная организованность войск проявляется в критические минуты - скажем, на войне, в условиях окружения, потери связи с вышестоящим командованием, сильного нажима противника, отступления с большими потерями. Вот когда при этих обстоятельствах часть сохраняет организованность и боеспособность, то именно этот факт говорит о наличии в войсках дисциплины второго уровня. Ее никакими палками и взысканиями не добиться. Такая дисциплина основывается только на глубоком осознании своего воинского долга и любви к Родине. К этому мы и должны стремиться. Это воспитывается не только в армии. На том же Западе патриотизм не является, как у некоторых представителей нашей интеллигенции, последним прибежищем негодяев, а прививается гражданам стран западной демократии всеми доступными средствами и методами.
- Встречаются утверждения, что воспитатели в Российской армии не нужны. В частности, при Суворове и Кутузове их не было. Так ли это?
- Деятельность современного военачальника необычайно сложна. При Александре Суворове и Михаиле Кутузове много чего не было - ни штабов, ни командных пунктов, ни начальников служб и тыла в его современном понимании. Наша задача - создать командиру-единоначальнику наилучшие условия для выполнения боевых и специальных задач по основному предназначению.
Дарья Гармоненко 
