Александр Шаравин После прокатившихся по стране чудовищных терактов даже сама верховная власть признала неэффективность нашего государства. Собственно, бессилие перед террористами – это только самое наглядное и самое горькое проявление государственной немощи.
Вот что произошло, в частности, с Российской армией. Первоначально была идея создания новых Вооруженных сил на базе Национальной гвардии. Но в дело вмешался субъективный фактор: во всех документах это новое образование подчинялось вице-президенту Руцкому. Когда их с Ельциным пути разошлись, то вместо того, чтобы переподчинить Национальную гвардию напрямую президенту, сочли, что проще эту идею похоронить. А с армией все произошло по описанной выше модели: в кресло министра обороны СССР посадили другого генерала, назвали его министром обороны Российской Федерации, сменили фуражки и нашивки, по нескольку раз объединяли и разъединяли разные виды Вооруженных сил и рода войск, поговорили о принципах комплектования и решили – реформа завершена.
Точно так же поступили и с другими силовыми ведомствами – и на Лубянке, и в МВД, и в Генеральной прокуратуре все осталось по-прежнему. Им было поручено реформировать самих себя. Естественно, дело свелось к тому, что поменяли (иногда по нескольку раз) начальников, вывески и эмблемы. Сопровождалось все это стенаниями о том, что их развалили, ошельмовали, не дают денег и прочее. В конце концов, отчитались, что теперь у нас не советские, а российские государственные институты.
Между тем ключевое для нынешней России слово – не реформа, не модернизация, а строительство, создание заново. Поскольку Россия – это не обломок и даже не "ядро" СССР и не воскресшая из праха Российская империя. Это новое государство, родившееся в августе 91-го. У него другие задачи, другие идеалы, другие возможности, другие союзники и противники. Соответственно этим реалиям и нужно было бы строить новые институты новой России. А при отсутствии таковых нечего удивляться, что мы оказываемся не готовы ко всем вызовам нашего времени – политическим, военным, экономическим и едва ли не в первую очередь – психологическим. Нельзя двигаться вперед с головой, повернутой назад.
Применительно к силовым ведомствам это означает, что мы действуем примерно так, как если бы Ленин и Троцкий в свое время поручили создание Красной Армии императорскому Генеральному штабу, а создание ВЧК – царской жандармерии. А в обоснование этого газета "Правда" воспитывала бы ностальгию по тому, как хорошо все было "при царе". К офицерам обращались бы – "господин поручик", да и армии вернули бы знамена, под которыми победили Наполеона┘
Но при таком подходе советская милиция, обученная ловить "спекулянтов", не будет защищать частную собственность, а ГБ, боровшаяся с диссидентами, – охранять права личности и гражданские свободы или успешно бороться с террористами. Ведь выловить "отщепенца" в условиях тоталитарного государства, когда каждая пишущая машинка на учете, куда легче, чем вычислить и поймать реального террориста в демократической стране. Армия, нацеленная на борьбу с НАТО и США и соответственно оснащенная, не может эффективно взаимодействовать с былыми мифическими противниками и противостоять новым, реальным врагам. Все наши силовики пытаются делать то, что умеют, чему их учили раньше. А в большинстве случаев делать это не нужно и даже вредно, опасно для наших сограждан и для страны в целом. Так что те, кто радуется восстановлению памятника Дзержинскому в городе, сохранившем его имя, должны понимать: тем самым они отдаляют возможность успешной борьбы с терроризмом.
Итак, тринадцать лет, в сущности, потеряно для создания нового российского государства. Стройка замерла, потому что нет целостного замысла, общего, генерального проекта. Нет архитекторов, нет прорабов. Есть реставраторы и ремонтные рабочие. Они занимаются тем, что оборудуют и отделывают помещения для самих себя да пытаются укреплять и как-то подновлять здания, предназначенные к сносу.
От новой власти, пришедшей пять лет назад, ждали такого генерального проекта и хотя бы начала его осуществления. Не получилось.
И причина совсем не в том, что у страны мало денег, а отсюда чиновничья коррупция и апатия. Тот, кто берет взятки сейчас, будет их брать и при десятикратно возросшей зарплате, только сумма взятки десятикратно же увеличится. Новая номенклатура не видит иного смысла своей деятельности, кроме сохранения своих кресел, и бешено сопротивляется всему, что может ее этих кресел лишить. Это происходит на генетическом уровне. Вспомним, на какой базе создавался аппарат российского правительства – на базе аппарата ЦК КПСС. Чего же мы хотим от этих людей?
С начала перестройки мы очень боялись "охоты на ведьм". Но лояльное сверх меры отношение к старым, советским кадрам вылилось в гонения на новых людей, лишенных прежних стереотипов. И ростки новой государственности оказались затоптаны. Справедливости ради надо сказать, что какие-то новые, нужные нашему государству учреждения создаются и сейчас, – скажем, Федеральная служба по незаконному обороту наркотиков или Служба финансовой разведки. Но я совершенно уверен, что и эти островки будут затоплены волнами реставрации, как это случилось с той же налоговой полицией и муниципальной милицией.
Подводя итоги: строительство нового государства вообще и его силовых институтов в частности невозможно без твердой поддержки верховной власти. Но для этого нужно, чтобы у верховной власти был внятный проект строительства, воля для его реализации и решимость опираться при этом на людей, адекватных новым задачам.
