Афганский вызов для НАТО

В странах альянса все чаще говорят о бесперспективности миссии в Афганистане.
Фото Reuters.

НАТО получило еще один шанс доказать свою состоятельность. Теперь в Ливии. В Афганистане у нее пока это не получается. Хотя в новой Стратегической концепции Североатлантического альянса Афганистану и той роли, которую там играет альянс, уделено весьма существеное место. Начиная с 2002 года ООН и правительство Хамида Карзая неоднократно просили альянс об участии войск НАТО в военной операции в этой стране, но администрация Буша не стремилась использовать там силы Североатлантического альянса.

Лишь когда в Вашингтоне поняли, что не в состоянии самостоятельно решить взятые на себя задачи, идея привлечения альянса начала обретать практические очертания. Не последнюю роль здесь сыграло желание США привлечь союзников по НАТО для придания операции миротворческого характера, проводимой международными силами. В результате в августе 2003 года к альянсу перешло командование Международными силами по содействию безопасности в Афганистане (ISAF). Операция НАТО в Афганистане стала наглядной демонстрацией тех глобальных амбиций, которые Североатлантический альянс начал проявлять после окончания холодной войны. Альянс впервые в своей истории взял на себя ответственность за международную операцию вне рамок своей традиционной зоны ответственности. В Брюсселе было принято решение использовать традиционно сфокусированный на выполнении статьи 5 Устава функциональный потенциал альянса для реализации миротворческих амбиций этой организации, претендовавшей после Югославии на роль мирового кризисного менеджера, теперь уже глобального масштаба. НАТО первый раз за свою историю возглавила военную операцию в стране, находящуюся далеко за географическими границами Европы и для придания легитимности проводимую под лозунгом борьбы с международным терроризмом.

ПЛЕЧО СОЮЗНИКА

Как виделось из Брюсселя, главной целью участия Североатлантического союза в этой войне было повышение политической значимости альянса на международной арене и закрепление тенденции превращения этой организации из чисто военной региональной структуры в политическую организацию с глобальными интересами в вопросах обеспечения международной безопасности.

Афганский рубеж НАТО показал, что с этого момента Североатлантический альянс взял на себя роль американского военно-политического инструмента для поддержания однополярного мира, соответствующего целям и задачам Вашингтона по сохранению им глобального лидерства. При этом в Вашингтоне и в Брюсселе полагали, что только расширение альянса на Восток сможет наилучшим образом обеспечить безопасность Запада.

Эта тенденция была обозначена представителем США в НАТО Ивом Даалдером в журнале Foreign Affeirs № 5 за 2006 год, который совместно со своим коллегой предлагал скорректировать статью 10 Договора НАТО, убрав из нее ограничение на прием в члены этой организации только европейских государств. Его поддержал заместитель госсекретаря США по европейским и евразийским делам Даниель Фрайд, который в апреле 2007 года заявил, что «весь мир потенциально находится в сфере деятельности НАТО. Это трансатлантическая организация, однако пятая статья ее Устава теперь имеет глобальное значение».

Но, как известно, это противоречит Уставу ООН, в 52-й статье которого предусматривается возможность существования организаций для решения вопросов, относящихся только к поддержанию мира и безопасности в рамках конкретного региона. Тем самым в Уставе ООН констатируется, что понятие «регион» не может по своему географическому размаху охватывать весь земной шар или несколько его континентов. Статья 10 Североатлантического Договора определяла, что членами альянса могут быть только европейские государства, что полностью соответствует Уставу ООН. В связи с этим непонятно, почему кандидатом на вступление в НАТО является Грузия, которая географически не имеет никакого отношения к Европе.

Чтобы обойти данное ограничение и придать альянсу глобальные функции, в Брюсселе решили, чтобы не нарушать Устав ООН, расширить перечень угроз, имеющих глобальный характер. Сюда были включены терроризм, наркотрафик, морское пиратство, срыв поставок энергоносителей, распространение оружия массового поражения и угроза ракетных ударов со стороны стран так называемой оси зла. Под этим информационным прикрытием силы альянса оказались в Афганистане, который и стал проверкой этой организации на прочность.

ЦИФРЫ И ФАКТЫ

В настоящее время объединенные силы США и НАТО составляют военную группировку в 150 тыс. военнослужащих из более чем 50 стран мира. Характерным штрихом здесь является тот факт, что воинские контингенты только пяти европейских стран не присутствуют в Афганистане – это Беларусь, Кипр, Мальта, Сербия и Россия.

Однако мандат, выданный Советом Безопасности ООН для использования сил НАТО в Афганистане, оказался невыполнимым. Как писала в 2007 году английская газета European Voice в статье «Эпоха НАТО заканчивается», война в Афганистане показала, что «Альянс не может воевать в дальних странах. Европейские солдаты, за редкими исключениями, оказались робкими и слабыми, чтобы сражаться с таким серьезным противником. Военные стратеги альянса плохо знали страну, чтобы эффективно оказывать помощь в подготовке местных вооруженных сил. Поэтому, с точки зрения американцев, помощь НАТО оказалась бесполезной». Чтобы избежать потерь и сберечь жизни солдат, европейцы предпочитают отсиживаться на своих базах и неохотно участвуют в боевых операциях. И здесь не надо говорить о «гуманизме», потому что такое «сбережение» не гуманизм, а самая настоящая трусость. В связи с этим следует заметить, что, выдвигая идею сближения России и НАТО, руководители альянса на самом деле ищут «пушечное мясо» для участия в афганской войне вместо европейских «борцов с терроризмом», которые продолжали бы отсиживаться на базах, получая бананы, соки и мороженое.

САМЫЙ КРОВАВЫЙ ГОД

Осознавая трудности, с которыми пришлось столкнуться НАТО в Афганистане, руководство альянса тем не менее намерено продолжать тот политический курс в отношении Афганистана, который был озвучен осенью 2009 года, но с корректировкой своих позиций относительно дальнейших перспектив миссии альянса в этой стране. Этому способствовало несколько факторов, главным из которых стало серьезное ухудшение ситуации с безопасностью накануне и после президентских выборов в Афганистане в августе 2009 года. Резко возросшая военная активность талибов в конце лета – начале осени 2009 года привела к тому, что в это время показатель боевых потерь превысил общее количество погибших солдат НАТО за весь предыдущий 2008 год, что позволило говорить о том, что 2009 год стал самым кровавым для НАТО. Десятки погибших натовских военнослужащих резко изменили общественное настроение во Франции, Италии, Германии и Великобритании, что, в свою очередь, не могло не повлиять на официальную позицию правительств этих стран. Поэтому уже в конце 2009 года правительства основных участников ISAF в ходе министерских встреч в Братиславе (22–23 октября) и Брюсселе (3–4 декабря) сформулировали свое обновленное видение дальнейшего участия НАТО в судьбе Афганистана. В основу этого видения в первую очередь легло стойкое нежелание союзников США по «афганской коалиции» направлять в Афганистан дополнительные военные силы. Во-вторых, европейские столицы выступили за «афганизацию» миссии НАТО, что подразумевает постепенную передачу ответственности за обеспечение безопасности в этой стране афганским силам безопасности – армии, полиции и специальным службам. А для этого силам ISAF необходимо было сосредоточить свои усилия на подготовке афганских национальных сил безопасности (АНСБ), армии (АНА) и полиции (АНП), которые в конечном итоге должны взять на себя всю полноту ответственности за безопасность в этой стране.

ПОДВОДНЫЕ КАМНИ

Надо сказать, что идея подготовки афганских силовых структур была сформулирована еще в ходе юбилейного саммита НАТО в Страсбурге и Келе в апреле 2009 года. Именно тогда был принят ряд принципиальных решений, направленных на укрепление невоенной роли НАТО в Афганистане. Для этого были существенно расширены функции НАТО по подготовке афганской армии и полиции. С этой целью было объявлено о создании Тренировочной миссии НАТО в Афганистане, которая должна заниматься подготовкой афганских военных, их обучением в европейских колледжах и военных академиях.

Первым документом, в котором идея передачи всех полномочий в сфере безопасности в Афганистане в руки самих афганцев официально озвучивалась в качестве приоритетной цели НАТО, стала Стратегическая концепция по передаче ответственности за ситуацию в Афганистане афганским силам безопасности. Эта концепция была принята по итогам заседания министров обороны членов НАТО в Братиславе в конце октября 2009 года. Во второй раз новая стратегия НАТО нашла свое официальное отражение в Заявлении по Афганистану, принятом министрами иностранных дел НАТО и стран – участниц ISAF 4 декабря 2009 года. В документе утверждалось, что миссия НАТО будет завершена тогда, «когда афганские силы смогут обеспечивать безопасность собственной страны».

ПО МНЕНИЮ ГЕНСЕКА НАТО

На начало 2010 года в Афганистане, по данным генерального секретаря Андерса Фога Расмуссена, функционировало 60 команд, обучающих армейские кадры, и 100 команд, занимающихся подготовкой афганских полицейских. При этом численность афганской армии составляла около 113 тыс. человек, а полицейских – почти 103 тыс. На саммите НАТО в Таллине было вновь подтверждено, что стратегия НАТО заключается «в постепенной передаче ответственности в руки самих афганцев». Исходя из тех заявлений, которые были озвучены руководителем альянса, можно сделать следующие выводы:

– в 2010 году альянс начал передачу ответственности за безопасность в стране в руки афганцев в соответствии с Операционным планом ISAF;

– однако этот процесс идет медленно, что означает, что следующая фаза, главной задачей которой является стабилизация ситуации в стране, будет накладываться на выполнение предыдущей фазы;

– трудности в реализации этих шагов привели к тому, что реальные возможности по передаче контроля в каждом регионе будут определяться в индивидуальном порядке. Это, с одной стороны, говорит о том, что пока афганские силы не готовы полностью подключиться к обеспечению безопасности во всех регионах страны, а с другой, что далеко не везде фаза стабилизации обстановки завершена;

– при этом передача ответственности афганцам не будет означать немедленного ухода натовских сил из Афганистана, хотя НАТО, по словам его генсека, и не планирует оставаться в этой стране навсегда.

Действительно, представляется, что в краткосрочной и даже среднесрочной перспективе у НАТО нет другого выбора, как оставаться в Афганистане неопределенно долгое время. Дело в том, что никто другой, кроме НАТО, пока не готов, да и вряд ли возьмет на себя ответственность за стабилизацию обстановки в этой стране. В то же время ни одна международная или региональная организация в данном случае не имеет большего функционального и военного потенциала, чем НАТО.

Тем не менее логично предположить, что рано или поздно Североатлантическому альянсу все же придется уйти из Афганистана. И вот здесь возникает вопрос о том, когда это могло бы произойти. Генеральный секретарь НАТО отказывается называть какие-либо конкретные сроки, предпочитая говорить о том, что в данном случае все будет определяться не календарными планами, а зависеть от конкретных условий. Он подчеркнул, что войска альянса уйдут только тогда из страны, когда будет полная уверенность в готовности афганской армии и полиции поддерживать безопасность. Однако имеющаяся численность афганской армии и полиции, а также их оснащенность не позволяют им самостоятельно контролировать ситуацию и обеспечить безопасность в стране. И вряд ли что-то изменится к осени 2011 года, когда планируется довести численность афганской армии до 172 тыс. человек, а полиции – до 134 тыс. Серьезной проблемой остается техническое обеспечение афганской армии и полиции, а также профессиональная подготовка кадров и идеологическая ориентация афганских солдат и полицейских, большинство из которых идут в эти силовые структуры исключительно по финансовым соображениям, поскольку те небольшие деньги, которые им платят, в нищем Афганистане являются серьезным заработком.

Но главным вопросом остается способность афганских силовых структур противостоять талибам в случае ухода НАТО и США из страны. Даже при достижении ситуации, когда афганцы будут полностью готовы взять под контроль ситуацию в стране, а усилия по «стабилизации» закончатся полной победой альянса в войне с талибами, то все равно представляется практически нереальной возможность полного уничтожения движения «Талибан». В случае если талибы будут снова вытеснены с территории Афганистана в Пакистан, то в его приграничных провинциях они будут чувствовать себя вполне комфортно. Дело в том, что талибы нужны пакистанским военным и спецслужбам, которые заинтересованы в их существовании для того, чтобы они принимали участие в геополитической игре, которую ведет в регионе Исламабад.

Безусловно, европейцы хотели бы уйти из Афганистана как можно скорее, но, учитывая непрекращающееся партизанское сопротивление со стороны талибов, низкий уровень подготовки афганской армии и полиции на сегодняшний день, а также тщетность попыток созданных там прозападных политических институтов взять ситуацию под контроль, требуется дальнейшее присутствие иностранных сил в Афганистане.

Усилия НАТО в Афганистане не привели к существенным успехам в деле изменения ситуации с лучшему. Фото Reuters.

УЙТИ, НЕ ПОТЕРЯВ ЛИЦА

Сегодня для НАТО и США даже не столько актуален вопрос, как уйти из Афганистана непобежденными, сколько когда уйти из страны. Американцы не сумели за все годы проведения военной кампании реализовать две важнейшие цели: разгромить движение «Талибан» и «Аль-Каиду», чтобы было невозможно их восстановление. Решение этих двух задач оказалось альянсу не по силам. Поэтому сегодня НАТО остается только позаботиться о том, как уйти из Афганистана, не потеряв при этом свое лицо, образно говоря, в «белой рубашке».

Как видится из Брюсселя и Вашингтона, вероятными путями выхода из афганского тупика могут быть следующие:

1. «Зачистка» от талибов столицы и крупных городов страны с использованием политики «кнута и пряника» – уничтожение «непримиримых» и нейтрализация «умеренных» талибов. В рамках объявленного Бараком Обамой и Хамидом Карзаем процесса «политической амнистии» предпринимаются попытки привлечения последних к сотрудничеству с центральными властями и включения их в органы местной власти. Целью данного сценария является недопущение возрождения движения «Талибан» под лозунгом воссоединения всех афганцев на борьбу с «западными крестоносцами».

2. Решение проблемы наркотиков, включающей борьбу с наркобизнесом и наркобаронами, многие из которых, являясь полевыми командирами и чиновниками афганской администрации, используют вырученные от наркобизнеса деньги для финансирования своих отрядов и личного обогащения. Значительная доля выручки от продажи наркотиков поступает талибам, которые научились использовать фактор зависимости афганских крестьян от выращивания опиума как инструмент давления на силы ISAF и США.

Этот вариант отчасти повторяет план генерала Петреуса, который был осуществлен в Ираке. Суть плана заключается в том, что противник, хотя и продолжает периодически осуществлять теракты, но в целом утрачивает контроль над жизненно важными центрами государства, что дает возможность контингенту ISAF постепенно сокращать численность своих подразделений и передавать задачу обеспечения безопасности местным вооруженным силам под контролем американцев, чьи базы скорее всего останутся в Афганистане даже после выхода коалиционных сил с территории страны.

В Брюсселе понимают, что для достижения реальной стабилизации обстановки в Афганистане необходимы серьезные усилия не только со стороны западных и афганских военных, но также и со стороны Пакистана. И здесь у НАТО в отличие от американцев, которые оказывают серьезное военное содействие Пакистану в рамках антитеррористических операций пакистанского правительства против талибов на своей территории, нет серьезных механизмов сотрудничества с этой страной, не говоря уже о каких-либо инструментах влияния. В этой связи единственным вариантом для руководителей альянса остается налаживание начатого еще в 2007 году с Исламабадом политического диалога, на который пакистанские власти, надо сказать, идут с большим подозрением и недоверием. Успех в реализации этого сценария означал бы достижение максимума из возможного в сложившихся обстоятельствах, поскольку о полной ликвидации «Талибана» или «Аль-Каиды» без привлечения Пакистана вряд ли приходится говорить. Декларируемая победа над талибами является мифической по сути, поскольку талибы, обладающие практически неиссякаемым резервом боевиков, вполне в состоянии вести очень продолжительную партизанскую войну с любым иностранным присутствием в Афганистане.

В европейских столицах понимают, что членам НАТО следует максимально дистанцироваться от решения задач, которые американцы взяли на себя в начале операции и которые не были ими выполнены. Желая «сохранить свое лицо», руководители альянса делают акцент на том, что борьба с «Аль-Каидой» и талибами все это время является основной прерогативой США, а НАТО пришла на афганскую землю, чтобы оказать помощь народу Афганистана в поддержании порядка на локальном уровне, так сказать, в тылу, а также для создания максимально благоприятных условий для его развития. В среднесрочной перспективе европейские члены НАТО могли бы представить такой вариант как успех, поскольку после вывода основной части сил ISAF из страны ответственность передается афганским силам под контролем США, а лавры миротворческого успеха достаются НАТО.

БЕСПОЛЕЗНАЯ «ТРИАДА»

Однако практика единоличного миротворчества альянса показала, что выполнение такого рода задач ему оказалось не под силу. Разработанная в Брюсселе концепция «триады» – безопасность, управление, развитие – не может быть полностью реализована по причине того, что два ее компонента – управление и развитие – имеют сугубо гражданский характер, не свойственный военной организации. Третий компонент – безопасность – соответствует компетенции НАТО, но создание афганских силовых структур, как оказалось, потребовало значительно больших усилий, чем предполагалось ранее. Что же касается двух других составляющих – создания демократических гражданских институтов и социально-экономического развития страны, – то они должны проводиться в жизнь другими международными организациями, а задача альянса – обеспечивать условия безопасности для их реализации. Таким образом, присутствие НАТО в Афганистане показало, что эта организация ни по своему характеру, ни по функциональной, профессиональной и идеологической готовности не в состоянии заниматься миротворческой деятельностью такого масштаба.

С этой точки зрения следует рассматривать возможные перспективы сближения России и НАТО. Для этого было бы интересно рассмотреть политику альянса в критических для европейской безопасности ситуациях. Первым и самым ярким примером является реакция НАТО на «пятидневную войну» на Кавказе в августе 2008 года, когда проявилось политическое банкротство альянса, выразившееся в том, что организация не только не нашла в себе силы защитить Грузию как потенциального члена своей организации, но и не смогла сделать внятного совместного политического заявления. Другим примером, показавшим бессилие альянса, был бросок российских десантников в июне 1999 года в Косово с захватом аэродрома в Приштине на глазах у натовской группировки. Эти два события наглядно показали, что практически никакой военной угрозы для России со стороны НАТО не существует. Альянс не пойдет не только на локальные схватки с Россией, но, как представляется, не сможет самостоятельно обеспечить защиту территории своих государств. История с Грузией показала, что альянс при малейшей угрозе бросает своих союзников перед лицом достаточно сильного противника.

Положение в Афганистане показывает, что НАТО не обладает ни военным, ни идеологическим потенциалами, соответствующими его глобальным политическим амбициям, а уход из этой страны приведет его в состояние политического и идейного кризиса. Результаты войны НАТО в Афганистане будут иметь самые серьезные последствия для будущего альянса в плане его организационной и функциональной трансформации и формирования стратегического понимания своего места в мире.