Александр Сладков
Встреча с участниками событий через 20 лет. Фото предоставлено автором
Почему я сказал Соригоры? Каждая застава в Таджикистане, кроме номера и позывного, имела отдельное наименование. Например, 11-я застава 117-го отряда называлась «Баг», 13-я – Йол, а 12-я застава значилась как «Соригоры». Кишлак такой рядом стоял. Его после боя, кстати, разрушили. Но не наши – местные власти.
Итак, я прилетел в Душанбе, но на место боя попал лишь через три дня. Вертолетом сначала до Московского погранотряда, а уж потом вместе с прокуратурой военной на заставу. Кто летал и работал из репортеров тогда на границе, знает – вертолеты ходили регулярно, но журналисты были не в первых пассажирских рядах. И это понятно. Туда оружие, пополнение, обратно раненых и гробы. Война шла настоящая.
Прилетели на заставу. Нас привез экипаж из Хабаровска. Командировочные ребята. Мы потом с ними много летали. Помню, командиром экипажа был Коля Макаренко. Борттехник Толик, фамилию не помню. Веселый усач. Он все шутил, что еще месяц в Таджикистане, и он на на этой жаре так похудеет, что повезут его домой в парашютной сумке. Штурман, или правый пилот, Саня с романтическим прозвищем Борменталь.
Застава была разрушена. Полностью. Наших погибших уже увезли.
Слева, под деревом, лежал засохший на жаре труп убитого боевика, накрытый ветошью. Среди развалин были разбиты палатки, натянуты тенты. В них и рядом – черные от загара солдаты. И пограничники, и пехота из 201-й дивизии.
Трагедия? Конечно, безусловно. Но! Тогда я не вдавался в подробности. Репортаж, описание ситуации на заставе и дальше, дальше! События вихрем кружились по всей границе. И в Хорогском отряде, и в Пянджском. И в Калай-Хумбской комендатуре. Да и внутри республики тоже. Прошли годы, и я понял, что про войну в Таджикистане, в которой лили кровь наши солдатики, у нас не особо-то знают. И не особо-то интересуются. Жалко. А ведь, на мой взгляд, Россия очень много сделала для становления этой братской республики. Даже для существования, выживания, можно сказать! Чтоб ее не задушили пришлые и доморощенные радикалы еще в 91-м.
ВОЗВРАЩАЯСЬ В ПРОШЛОЕ
И вот в этом году мы с коллегами решили: давайте сделаем фильм о 12-й заставе! Ребят вспомним погибших, оставшихся в живых найдем! Сняли, он вышел на экраны. Фильм о людях, о судьбах… Но вот вопросы, поставленные нами в ходе съемок: зачем напали, кто? Сколько было наших, сколько врагов? Почему мы понесли такие потери? Почему нападение было неожиданным? Почему подмога шла так медленно? Все эти вопросы и, самое главное, ответы людей, с которыми мы встречались, – все осталось за кадром. Жалко. Поэтому постараюсь услышанное мной сейчас изложить. Наверное потом, при обсуждении в блогах, можно будет прочесть что-то типа «Опять этот пень лезет, ведь не знает ничего»! Всего знать невозможно. А узнать хотелось. Поэтому пришлось побывать во Владивостоке, в Таджикистане (на Юге и на Севере), в Липецке, Орске, Екатеринбурге, Твери, в Москве с людьми встречаться. Не с прохожими на улице, а с участниками и действительно знающими людьми.
Не стану утомлять вас хронологией наших перемещений, сосредоточусь на логике. Итак. Что произошло 13 июля 1993 года на таджико-афганской границе? Ночью, вернее, уже под утро, в кабинет начальника 117-го Московского отряда влетел подполковник Хуснулин. И произнес только одно слово: «Двенадцатая!» А на Соригорах уже шел бой. Как же получилось, что нападение оказалось неожиданным? Профукали?
Нет… Не знаю и не понимаю. Нет у меня определения произошедшему. А по сути, говорят, было так. Людей на границе не хватало. Только суверенитет объявили по всем республикам Союза – многие солдаты и офицеры засобирались домой. Украина, Белоруссия, другие…
Масюк Василий Кириллович, когда мы встретились во Владивостоке, говорил: «Представляешь! Не единицы поехали! Сотни!» Но границу-то надо защищать. Не охранять, а именно оборонять, такой приказ был. А кем? Шла помощь из других регионов России – пограничники приезжали на месяц, на два, на полгода. Их дразнили, помню, «бублигумами». Мол, жвачка, «гуманитарная» помощь. Ирония иронией, но парни те многое сделали. И в горах так же пыхтели, как «местные» погранцы, и ранения получали так же, и гибли. Так вот к весне 93-го обстановка стала накаляться на горном участке Московского погранотряда. Ни одного дня без стычек и обстрелов. Нет, воевали и на других участках других отрядов. Я говорю о весне 93-го.
И вот 29 мая (расчет на следующее утро после Дня пограничника) боевики пошли на штурм 11-й заставы «Баг» Московского погранотряда. Мой приятель хороший, Дима Бусурин, в то время заставой этой командовал. Мало того! С ним вместе в горах были (гостили) супруга, дочь двухлетняя и отец-пенсионер. А тут нападение! Шесть часов бились. Погибли, если не ошибаюсь, двое. Сержант Шеремет, когда наши вертолеты прилетели для нанесения удара, выскочил из окопа и стал палить из пулемета, радуясь прибытию помощи. Пуля, смерть. А второй паренек испугался боя. Спустился в полуподвал и, надо же, мина разорвалась, осколок достал его в, казалось бы, закрытом месте.
ДЕЗИНФОРМАЦИЯ
Почему выстояла 11-я? Мне Дима Бусурин и тогда рассказывал, и сегодня, спустя двадцать лет, подтвердил: приказ пришел. Все боеприпасы снести на заставский склад. А Дима мне говорил: «Саша! Один РС (реактивный снаряд) или мина – и все! Я безоружен!» Поэтому Бусурин этот приказ не выполнил, оставил боеприпасы в опорном пункте. И выстоял! Жена подносила снаряды, перевязывала раненых, папа-пенсионер строчил из автомата по нападающим. И остальные бились. А на 12-й…
За четыре дня до трагедии приехал начальник штаба отряда. Вздрючил личный состав: мол, смотрите, напасть могут! А еще через два дня приехал другой офицер. Сказал: все ребята, баста! Провели операцию мы хорошую! Враги теперь надолго успокоятся. Наряды с границы снять, боеприпасы на склад, отдыхайте! И на заставе вняли. Боеприпасы на склад, из всех нарядов только у ворот заставы один пост оставили. А что, участок спокойный, до границы восемь км, это если карандашом линию по карте прочертить, а если пешком – все двадцать. Операцию накануне действительно провели. И в Московском отряде на плацу (я помню, был) разложили трупы убитых моджахедов, оружие трофейное и т.д. и т.п.
А информация-то настораживающая шла! Десятки (знаю точно, сколько, но не скажу) технических пунктов разведки вдоль ответственности Московского отряда, агентура, пограничники-разведчики, местные жители, – все в один голос говорили: «Одиннадцатая! Ее снова будут штурмовать!» А я у Масюка в этот раз спросил: «Вы же чуяли! Чуяли, что на 12-ю будут нападать!» А он мне ответил: «А куда я свои предчувствия подошью?! Если все говорили – 11-я!» Масюк, правда, обратился за помощью к командиру 149-го полка Минобороны России Лактионову: мол, дай людей, технику, помоги! А тот объяснил: мне, мол, надо в дивизию сперва доложить, те в Генштаб, а потом, если дадут добро, их резолюция обратно, по той же схеме ползти будет. Правда, выделил на 12-ю одну БМП с экипажем. Они погибли в бою потом все. И машину духи сожгли.
А тут история с Тургом этим… Тург – высота командная, господствующая над 12-й заставой. Василий Масюк мне рассказывал, что приказал выставить на нем пост. Офицеры с заставы утверждали другое. Что, мол, наблюдали на нем духов задолго до нападения. Но… Разведчики, мол, их успокоили: не бойтесь, они, духи, вас еще и охранять будут. Факт тот, что все сорок девять человек к моменту нападения оставались на заставе. Во главе с начальником Михаилом Майбородой. Солдаты за глаза уважительно его называли Патрон. Достойный был офицер. Так вот, напали на них. Стали бить со всех сторон одновременно. Бой шел 10 часов 20 минут. Начальник заставы Патрон погиб в первые же часы. Вернее, был тяжело ранен в позвоночник и в легкое, позже прямо в окопе скончался. Его брат, Иван Майборода, который гостил на заставе (тоже воевал, отстреливался), собираясь потом остаться служить там же, в Таджикистане, мне в сердцах сказал: «Если бы Миша остался жив, мы б еще больше народу потеряли. Он нас еще в атаку заставил бы ходить». Не знаю, это надо там быть, чтоб рассуждать. Иван был.
ЦЕНА ОШИБКИ
В это время на 11-й заставе в хозяйстве Бусурина все сидели в окопах с автоматами в руках. Они все еще ждали нападения и были во всеоружии! Техническая разведка докладывала: боевики идут! Они уже режут проволоку ограждения! А на 11-й проволока, вот она, в 30 м от заставы! Нет никого! Не видят! И вдруг техническая разведка услышала в переговорах боевиков: «О! Пограничники выключили дизель!»
Стоп! На 11-й дизель работал! И на 13-й тоже! Значит, все-таки 12-я!
А на 12-й уже заканчивались боеприпасы, скребли по сусекам (все ж на склад сдали, а тому настали кранты). Связи с отрядом не было. Проводная, что шла по горам на столбах, быстро была нарушена. Боевиками, естественно. Радиостанция (КРС) сдохла, ее аккумуляторы повезли накануне менять в отряд. Не ко времени, как выяснилось. Пора вырываться из окружения. Убитых оставили, двух тяжелораненых, что не могли идти, таджика Азимова и дагестанца Магомаева, отнесли от заставы, замаскировали ветками и ушли. Магомаев умер, Азимова потом нашли. Он теперь в Ростове-на-Дону плиточником подрабатывает. Конечно, сейчас найдутся люди, которые скажут: о-о-о! Не вынесли раненых! Знаете, ребята, вы побейтесь в окружении без связи, до последнего патрона, а потом комментируйте. Есть пословица такая: «Жизнь через забрало видится чуть по-другому». Я, честно говоря, преклоняюсь перед замбоем заставы Андреем Мерзликиным. Он командование все, грехи все взял на себя. И вывел людей без потерь. Из ада.
Потом говорили, что здесь наркотики замешаны были, месть мафии, что, мол, кто-то там из другой мафии с кем-то не расплатился… Это была не единичная акция. Война шла по всей границе. Какая там мафия… Тут бои, там нападения. Штурм 12-й – это случай в череде остальных случаев. Вот только он обернулся трагедией. Еще говорили, что застава к моменту нападения была поголовно пьяна. Чушь. Да, у погибших в крови нашли следы алкоголя. Минимальные. Что происходило? Бой шел, а воды не было вообще. Вынося из офицерского общежития патроны, которые по разгильдяйству (и слава богу!) не сдали на склад, захватили две бутылки шампанского, выпили вместо воды. На сорок девять человек. Говорили еще, что боец, стоявший на посту, таджик, убежал, не сделав из своего пулемета и выстрела. Масюк объясняет: нет, стрелял. Меняя ствол на пулемете, не выполнил нужную манипуляцию и стрелять больше не смог. Поэтому отошел. Вот так, в общем. Говорили, что боец-пограничник один ушел за кордон с боевиками. Тоже ерунда. У погибшего солдата вытащили документы и потом показывали с ними другого человека, уже в Афганистане.
Теперь о подмоге. Василий Масюк рассказал мне вот что. Сразу после доклада о том, что на 12-й идет бой, он поднял по тревоге ДШ, десантно-штурмовую заставу. Поднял в небо вертолеты. Первая попытка высадиться у заставы, потом вторая попытка на второй площадке, на третьей, четвертой! Везде вертолеты попадали под обстрел с земли и вынуждены были уйти. Пошли по земле. Стоп! Минное поле! Стоп! На дороге фугасы! Стоп, одна засада, вторая, третья! Капитан Басманов, достойный офицер, покойный ныне, к сожалению, шел со своими бойцами по высотам, сбивая посты боевиков. А это тяжко, идти по горам да еще засады сбивать. Вот так. Встретились уже у кишлака Соригоры с теми, кого Мерзликин вывел.
ПОМНЯТ И ЧТУТ
Сколько было нападавших? Один источник (из участников) говорит – 200–250 штыков. Другой – до 500, это вместе с обеспечивающими переход границы с территории Афганистана. Но мне тут повезло встретиться и тридцать минут проговорить с очень компетентным человеком. Российский офицер, который до сих пор служит в Таджикистане. С тех пор. Знать все и везде – это его кафедра. Не слухи тасовать, а действительно знать. Он сказал: «Нападавших было не более шестидесяти человек. И боевиков таджикской оппозиции, и моджахедов афганских и наемников. Но! Это была очень серьезно подготовленная акция. Не полевыми командирами, а представителями специальных служб одного из государств региона». Какая уж тут мафия…
Теперь о том, кто нападал. Отомстили им или нет? С афганской стороны. Два деятеля, занимавшиеся подготовкой. Вернее, предоставившие подконтрольные им территории в 93-м в Афганистане, для подготовки на ней той самой акции. Оба занимают большие государственные посты у себя на родине. С таджикской стороны? Полевые командиры объединенной таджикской оппозиции. Один, говорят, бывший руководитель Государственной таможенной службы Таджикистана. Ныне пенсионер, живет в Кулябе. Другой, говорят, ныне командир президентского полка. На 9 мая недавно представлял парад своему президенту. Там же, в Таджикистане. Говорят, даже, можно сказать, утверждают, причем различные источники, что принимал участие в нападении на 12-ю заставу и Черный араб, больше известный у нас как Хаттаб. Ну вот его уже нет. Уничтожили у нас, на Кавказе.
Призываю ли я к мести? Нет. Материя политическая соткана из очень тонких ниток. Тем более там, в Средней Азии. Нарушить баланс политических сил в Душанбе? И потом пожинать все негативные плоды здесь, в России? Это что, государственный подход? Мало ли у нас во власти, скажем так, на Северном Кавказе людей, в середине 90-х, да и в начале 2000-х, которые воевали против российских солдат, а ныне мы с ними в одном окопе. Мало? Достаточно!
И потом, Таджикистан… Есть другая очень важная вещь. По крайней мере для меня. Люди-то помнят! Знаете, сколько народу сошлось к развалинам 12-й погранзаставы, когда узнали, что журналисты из России приедут! Пришли с цветами к памятнику, нас сводили (он, кстати, ухожен, вокруг деревья посажены, яблони). И говорили, говорили, говорили. Помнят и чтут.
