Александр Сладков
Экспедиция Красного Креста отправилась на плантации коки высоко в горы. Фото автора
Если б не Международный Красный Крест, я туда б никогда не попал.
– Поедете в Колумбию?
– А что там?
– Контрабанда, партизаны, армия, полиция. Плантации коки, наконец!
– Уже едем!
Перелет Москва–Франкфурт-на-Майне–Богота–Кукута. Общее время в воздухе на пути в одну сторону – 16 часов. И вот мы на северо-востоке Колумбии. На границе с Венесуэлой. Конец ноября. Дома, в Москве, мороз, здесь – жара под тридцать. Причем круглый год. Наш переводчик Эктор усмехается:
– Мы про времена года знаем только из словарей.
Выстраивается колонна джипов с Красным Крестом на крышах и на бортах.
С эмблемками на стеклах: перечеркнутый автомат, смахивающий на «калашникова», взятый в круг. Мол, мы без оружия. И это действительно так. Кроме всего прочего, сотрудники Международного комитета Красного Креста (МККК) не держат в своих машинах навигаторов, военных карт, фотоаппаратов и так далее. Чтоб не раздражать военных или партизан-барбудос (на испанском barbudos – бородатые, так называют партизан в народе). Не давать повод для подозрения в ведении разведки. Но организация процесса почти военная. Без команды старшего движение не начинать. Не останавливаться. Пассажиров не высаживать. Все машины радиофицированы.
Итак, четыре джипа. Наша съемочная группа, наш переводчик, двое коллег-газетчиков из Бразилии и 12 сотрудников КК. Они кто откуда: Канада, Новая Зеландия, Испания… Самый главный – Роберто Сорхе. Высокий жилистый швейцарец. Маршрут: Кукута–Пальмарио–Лас Мерседес–Эль Тарра–Сан Пауло–Букараманго. По зеленым горам сквозь джунгли. Со множеством привалов и рабочих остановок. Задача – увидеть и понять работу МККК на севере Колумбии. Ситуация: партизанская война, недавнее восстание фермеров, масса перемещенных лиц, контрабанда, наркотрафик и так далее. Красный Крест старается помочь всем нуждающимся. Беженцам нужны предметы первой необходимости, пленным и заложникам – свобода, больным и раненым – доступ врачей. Обучение: воюющих – гуманитарному праву, населения – действиям в условиях минной опасности. Главный принцип – нейтралитет.
НА БАЗЕ ТРИДЦАТОГО
БАТАЛЬОНА
Первый пункт работы. База колумбийской армии. Тридцатый батальон. Въезжаем в гигантский каньон, по обе стороны которого учебные места: полосы препятствий, навесы для чтения теории, тренировочные площадки для саперов и так далее. Вижу, как группы колумбийских солдат, нагруженные, словно верблюды, строятся, получают инструкции и расходятся вереницами по учебным местам. Часть групп поднимается на ближайшую гору. Солдаты неулыбчивые, сосредоточенные.
Экипировка современная. У каждого за плечами круглый рейдовый рюкзак, обтянутый камуфляжем шлем, пылезащитные очки в чехле, подсумки с боеприпасами и штурмовая винтовка «Галил» местного производства, изготовленная, по-моему, по израильской лицензии. Это не Аргентина и не Бразилия. В Колумбии армия воюет. Причем в суровых условиях: жара, горы покрыты джунглями, серьезный противник – партизаны.
А нас приглашают под навес. Бетонные трибуны полукольцом, на них офицеры. Лекция на тему: «Права человека на войне». От одного названия мне становится скучно. Я присаживаюсь в уголке и готовлюсь к глубокой медитации (курсантский опыт сохранился). Но! В первые же секунды занятия недоуменно открываю глаза и больше от ведущего и от военных не отвожу взгляд. Какая там лекция, это спектакль! Театр одного актера. Маленький, худенький синьор Гонсалес, сотрудник МККК, моментально берет аудиторию под уздцы. Он пластичен, подвижен. Руки мелькают в калейдоскопе жестов. С ходу разгорается организованная им дискуссия.
– Если человек поднял руки, стрелять нельзя!
– Так если у него граната за пазухой?!
– Нельзя! Он сдается! И по жилым домам стрелять нельзя!
– А если партизаны из пулемета из-за этого дома бьют, как не ответить?!
– Нельзя! Издеваться над пленными тоже нельзя!
И все в таком духе. Военные горячатся, это для них не теория, это обсуждение их постоянной практики. Ловлю Гонсалеса после лекции:
– Ну, вы даете, синьор! Откуда такое умение?
– А я адвокат. Раньше только и делал, что в судах выступал, до подписания контракта с МККК.
Ясно. Говорит, частенько вот так с военными встречается. Перепроверяю его информацию в беседе с колумбийским майором тут же, под навесом:
– И часто вот так дискутируете?
– Это обязательная программа нашей подготовки. Всегда после каких-то операций появляются претензии гражданских лиц. Как только занятия эти начались по гуманитарному праву, претензий стало намного меньше.
НА ПЛАВАЮЩЕЙ ТЕРРИТОРИИ
Садимся в джипы и едем дальше. Не дорога, а черт-те что! Кажется, движемся по руслу высохшей реки. По рассыпанным булыжникам. А они размером от апельсина до арбуза. Пока трясемся, можно порассуждать о войне. Ее участники – партизаны, банды рэкетиров, полиция, армия и контрабандисты. Как говорится, крутой замес. Бандитов обсуждать не будем. Что касается армии, на севере Колумбии, точнее, на северо-востоке ее, – 11 тыс. штыков. Партизан чуть больше 500. Это по официальным данным. Не подтвердить и не опровергнуть их не могу. В казаки-разбойники здесь не играют. Каждый из участников конфликта квартирует в своем секторе. Никаких крупных операций или зачисток нет. Разовые акции – засада, налет, обстрел, захват пленных. Есть так называемые «плавающие территории». По ним мигрируют и партизаны, и военные, и полиция. Силовики – понятно, а партизаны кто?
Есть две большие группировки: FARK и ELN. Первая действует в Колумбии уже 50 лет, вторая – 30. FARK, как я понял, выступает с главными претензиями к правительству по вопросам сельского хозяйства: аграрная реформа, земля – крестьянам, помощь государства и так далее. В ее составе в основном жители районов сельских, отдаленных. ELN – это горожане, которые, взявшись за оружие, тоже ушли в лес.
Главное требование: деньги от продажи полезных ископаемых – народу, а не крупным корпорациям. Вот так. Люди готовы за эти идеи воевать. Кстати сказать, на Кубе сейчас идут переговоры. Между правительством Колумбии и лидерами FARK. И уже почти договорились о сдаче оружия, об амнистии, об участии партизан в легальной политической борьбе. Почти. Но не совсем.
А мы все едем по заросшим джунглями горам. Ночуем в маленьких городишках. Где в палатках, где в крохотных отелях.
Итак, Лас Мерседес. Городок, затерявшийся высоко и далеко в джунглях. Едва мы заезжаем, я вздрагиваю. Боже, да ведь это декорации для Голливуда! Улочки узкие, пустынные, дома низкие, одноэтажные, прилеплены один к другому. Система «стрит и авеню». Все прямо и перпендикулярно. Кое-где дети на асфальтовых тропинках-тротуарах. Играют, не обращая на нас внимания. Кое-где в тени взрослые небритые синьоры, кидающие из-под сомбреро быстрый колючий взгляд. Цокая копытами, наш путь пересекает вереница понурых мулов, груженных серыми мешками, с верховым погонщиком позади. Да ведь это готовая съемочная площадка. Здесь с ходу можно снимать вестерн. Только лавчонки гробовщика не хватает для полного антуража. И салуна с криком пьяных разбойников и ковбоев. Посреди городка – заросшая травой площадь. По ее бокам – квадратом заброшенные дома и лавчонки. В сени деревьев одиночные полицейские с винтовками наперевес. Взгляд у них усталый и напряженный. На самом главном месте – большой светлый католический храм.
Солнце быстро садится. Звучит колокол. Люди из темноты тянутся в костел. Начинается месса. Дети поют, падре читает проповедь. Тишина. По улицам из центра Лас Мерседеса тенями жители уходят на окраины с сумками в руках. Оставляя площадь притаившимся в своих укрытиях полицейским. И мы ночуем. В антимоскитных палатках, разбитых в самом большом зале местного детсада.
Старший группы МККК Роберто поясняет ситуацию. В центре города у площади полицейские разместили свой участок. И началось! Партизаны то штурмуют его, то обстреливают. Под снаряды, пущенные с ближайших гор, попадают магазины и жилые дома. Центр города, некогда веселый и многолюдный, ныне пустой. Жители домов, тех, что у площади, днем находятся в своих дворах и квартирах. А на ночь уходят спать на окраины. Там безопаснее. И это длится который год.
Сотрудники Красного Креста читают горожанам лекции о минной опасности и о работе МККК, затем мы, форсируя вброд горную речку, едем дальше.
Деревня «Три рта». Граница с Венесуэлой. Здесь сливаются воедино два горных потока и великая колумбийская река Кататумбо, что в переводе с индейского означает «Молния». Ни о какой пограничной страже нет и речи. Только кое-где на мостах стоят военные посты. Переводчик Вектор показывает пальцем на ближайший дом:
– Вот видишь? Он стоит прямо на границе! Здесь люди завтракают в Колумбии, а в туалет ходят в Венесуэле.
Это территория контрабандистов. Основной предмет промысла – бензин. В переводе на российские деньги литр его на венесуэльской территории стоит 30 копеек. Но на берегу колумбийском его цена возрастает в 60 раз. И чем дальше, глубже – тем дороже. Так вот откуда и куда идут караваны мулов, обвешанных канистрами, которые мы встречаем на всех дорогах. Вот куда везут свой груз бесчисленные мотоциклисты, гремя связками пустой пластмассовой тары.
Роберто рассказывает:
– Когда этим летом манифестанты перекрыли дорогу на два месяца, требуя улучшения условий жизни, контрабанда остановилась. Но зато и «Скорую помощь» бастующие не пропускали. Много у нас тогда работы было по разъяснению, чтоб пропускали врачей.
КОГДА БЕДНЫХ УСЛЫШАТ…
Эль Тарра. Город развлечений. На одну школу десятки биллиардных. Приезжаем под вечер. Я вижу, как по оживленным улицам, залитым рекламным светом, идет вереница солдат. Патруль. Винтовки на изготовку, взгляды сосредоточенные и тревожные. Расстояние друг от друга 6–8 метров. Поворачивая головы из стороны в сторону, солдаты сканируют окружающее пространство. Так дома не ходят. Я видел такие патрули. Американские в Багдаде. Так же настороженно бродили патрули «голубых касок» по осажденному Сараево, на Балканах. Военные здесь аккуратны и осторожны, будто они оккупанты, будто они не в своей стране, а где-то на завоеванной территории. Продвигаясь вперед, они скорее охраняют себя, чем контролируют обстановку. Кругом на стенах партизанские граффити: «Военные и полицейские! Вон из нашего города! FARK», «Когда бедных услышат, ружья перестанут говорить. FARK».
Стартуем из гостиницы рано утром, пересаживаемся на мулов и резко, в лобовую, штурмуем одну из вершин. Мулы тяжело ступают, их бока быстро мокнут от пота. Минут через 40 мы поднимаемся над джунглями и замечаем на склонах кругом, что все пространство, которое видно невооруженным глазом, покрыто рядами аккуратно высаженных кустиков с ярко-зелеными листьями. Сопровождающий нас погонщик вскидывает руку и произносит понятное слово:
– Кока.
Вот они, знаменитые колумбийские плантации коки, из которой делают отнюдь не напиток. Урожай эти плантации дают круглый год. В день средний сборщик может насобирать до одного центнера листьев. Эти листья квасят, замешивая с прокурсорами, получают так называемую «пасту». А уже за ней приезжают курьеры и увозят на «кухни», на местном сленге – полевые лаборатории. Среднемесячный доход владельца плантации – 500 долларов США. И дать альтернативу крестьянам, выращивающим коку, невозможно. Сельское хозяйство субсидируется слабо, а рядом – Венесуэла со своей сельхозпродукцией, которая стоит буквально копейки.
Мы не видим в этих местах ни армии, ни полиции. Зато переводчик наш Вектор после общения с сопровождающими нас крестьянами делает вывод:
– Они все партизаны. Барбудос!
– Почему?
– А кто же они?! Речь вон какая гладкая. Их обучают там, в лесу, не хуже, чем в университетах. Да и на обычных крестьян они не похожи…
После десятидневного рейда по партизанским местам приезжаем в Букарамангу. Колонна МККК забрасывает нас в аэропорт. Перелет до Боготы. А там Франкфурт, и снова Москва.
Богота-Москва
