Геннадий Лукьянов
Командующий 16-й армией генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский (на фото – второй справа) со своим штабом в районе Истры. Фото 1941 года
Непрерывный процесс повышения уровня управления войсками обусловлен расширением масштабов вооруженной борьбы и развитием применяемых для этого средств. Все эти грандиозные изменения на рубеже XIX–XX веков привели к тому, что визуальные методы оценки ситуации и управления войсками, характерные для эпохи Наполеоновских войн, остались на уровне тактики. Коренные качественные изменения в методах управления войсками произошли уже к началу Первой мировой войны даже с учетом ее позиционного характера. Уже в то время абсурдно было даже подумать, чтобы командир дивизии повел свои войска в бой верхом на белом коне, да еще и в парадном мундире, как это обычно делал легендарный генерал Михаил Скобелев.
Вторая мировая война, отличающаяся исключительно высокой динамикой боевых действий, потребовала от командующих таких качеств, умений и навыков, о которых Суворов, Кутузов и Наполеон и не мечтали. Для успешного проведения операций одних талантливых идей в ту пору уже было явно недостаточно. Решающую роль в планировании, подготовке и организации операций стали приобретать систематическое добывание всесторонних разведывательных сведений, предельно объективная оценка состояния собственных сил и войск противника и научно обоснованное предвидение развития ситуации.
Это положение убедительно подтвердило крупнейшее танковое сражение в июне 1941 года в районе Луцк–Броды–Дубно. Осторожное предложение начальника штаба Юго-Западного фронта (далее ЮЗФ) генерала Пуркаева отвести войска и организовать устойчивую оборону, было отвергнуто Жуковым, которого Сталин прислал в штаб фронта для «оказания помощи». Предложение Максима Пуркаева «не вписывалось» в концепцию «глубокой наступательной операции», которая считалась верхом достижений советской военной науки. Но оно позволяло предотвратить паническое бегство советских войск и их пленение немцами.
Однако Жуков, предвкушая грандиозную победу, не разобрался в довольно сложной оперативной обстановке. Располагая лишь отрывочными сведениями о противнике и ошибочными представлениями о состоянии своих войск, он решил применить учебное положение о фланговых охватах и настоял на контрударе по 1-й танковой группе Клейста силами всех механизированных корпусов фронта. Жуков не понял, что концепцию «глубокой наступательной операции» в тех условиях нужно было рассматривать применительно к группе армий «Юг», а не к войскам ЮЗФ.
Все это привело к тому, что вся операция, основанная на учебном примере, с треском провалилась, и после «оказания помощи» будущий «маршал победы» улетел в Москву, оставив ЮЗФ без бронетанковой техники и позволив войскам Клейста к 27 июня выйти к старой границе СССР в районе Острог.
ЛУЧШЕ ПОЗДНО, ЧЕМ НИКОГДА
Создавая горы оружия, руководители первого в мире коммунистического государства обязаны были сделать все возможное, чтобы уровень управления советскими Вооруженными силами был адекватен конкретным историческим условиям, как это и требует принцип историзма, вытекающий из «единственно верного марксистско-ленинского учения». При этом не вызывает никаких сомнений исключительная сложность формирования высококвалифицированных кадров для оборонной сферы. Так, известно, что для подготовки хорошего командира роты требуется не менее семи лет, а уровень командующего оперативным, а тем более оперативно-стратегическим объединением достигается в лучшем случае через 15 лет службы на всех командно-штабных должностях.
Однако в Стране Советов шла ожесточенная борьба за власть, власть абсолютную, неограниченную и несменяемую, поэтому работа по повышению уровня управления войсками стояла даже не на втором месте. Тем не менее понимание роли и значения квалифицированных военных кадров и способных командиров в современной войне, конечно, пришло и к руководителям советского государства, хотя и с большим опозданием. Весьма примечателен в этом отношении комплекс мер, предпринятых летом 1942 года по созданию в стране истребительно-противотанковой артиллерии. Фактически речь шла о формировании узкоспециализированного рода войск, оптимально адаптированного к условиям той войны в части борьбы с танками противника. Основу этих мер составляло кадровое обеспечение, материальное стимулирование и моральное поощрение, что убедительно демонстрируют следующие выдержки из приказа народного комиссара обороны № 0528 от 1 июля 1942 года:
«3. Весь начальствующий состав истребительно-противотанковых частей и подразделений, до командира дивизиона включительно, взять на особый учет и использовать только в указанных частях.
7. Установить премию за каждый подбитый танк в сумме: командиру орудия и наводчику по 500 рублей, остальному составу орудийного расчета по 200 рублей».
Не вызывает сомнений актуальность упомянутого приказа и не может не вызвать уважение четкость его формулировок, направленных на отбор высококвалифицированных кадров для этого исключительно ответственного в той войне рода войск. Непонятно только одно: неужели Ворошилову, Тимошенко и Жукову потребовался целый год войны, чтобы прийти к этим очевидным мерам? Разве им была недоступна информация о тактике применения танков и об ошеломляющих успехах немецких танковых группировок в Польше и Франции задолго до июня 1941 года? Ответ на поставленный вопрос необходимо искать в корнях истории первого в мире советского государства.
Гражданская война, вспыхнувшая после Октябрьской революции 1917 года, политические репрессии и бескомпромиссная классовая борьба обесценили человеческую жизнь в стране. Решающее влияние на мировоззрение советского человека оказала интенсивная индустриализация советской экономики, которая осуществлялась по принципу «любой ценой». В обществе культивировался сталинский взгляд на человека как на бездушный винтик, который должен крутиться так, как ему прикажут сверху.
В результате у советского человека сформировались устойчивый страх перед властью и беспрекословное подчинение любым, даже самым абсурдным приказам. В Вооруженных силах эти явления отразились наиболее выпукло: у командиров атрофировались такие важнейшие качества, как самостоятельность, решительность и способность принимать ответственные решения. В результате в войсках сформировалась атмосфера, когда было безопаснее выполнить не соответствующий оперативной обстановке приказ, чем возражать и доказывать свою правоту.
Ярким подтверждением сформированной сталинским режимом атмосферы мракобесия может служить ситуация с действиями 16-й армии под руководством Константина Рокоссовского в ноябре 1941 года. Изучив в деталях сложившуюся оперативную обстановку, Рокоссовский принимает решение отвести войска вверенной ему армии за Истру и, используя реку как естественную преграду, организовать устойчивую оборону на новом рубеже. Свой замысел Рокоссовский в деталях обсудил со своими помощниками и был уверен в том, что его план абсолютно адекватен сложившейся оперативной обстановке. Однако Жуков отверг это предложение без всякого рассмотрения и приказал: «стоять насмерть, не отходя ни на шаг».
Вопрос об отходе на Истринский рубеж для Рокоссовского был чрезвычайно важным, поэтому он обратился к начальнику Генерального штаба Шапошникову, который, разумеется, план одобрил. Но не успели войска 16-й армии получить необходимые распоряжения, как поступила короткая, но грозная телеграмма от Жукова:
«Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать».
Приведенный пример не требует особых комментариев: скудость оперативного мышления «маршала победы» в сочетании с хамством и чванством слишком очевидна. Искусство полководца заключается в поиске оптимального решения в нестандартной ситуации. Для этого требуются особые качества, в первую очередь умение взвесить многие, даже противоречивые оценки и точки зрения и готовность признать свои ошибки.
Некоторые современные историки со своих позиций дают оперативную оценку сложившейся в то время обстановке и на этом основании оправдывают решение Жукова. Трудно понять «знатоков», которые занимаются подобными оценками, лежа на диване в уютной квартире, и при этом выставляют полным идиотом начальника Генерального штаба Бориса Шапошникова, а вместе с ним и весь Генеральный штаб.
Главное здесь не в том, какое предложение верное, а в подходах к выработке решения. Как следует из исторических материалов, Константин Рокоссовский представил весомые аргументы, особо подчеркнув, что при этом он смог бы высвободить часть сил для усиления обороны на наиболее угрожаемых участках. Каковы же были аргументы Жукова? Только один: «фронтом командую я». Это же уровень фельдфебеля...
Для того чтобы не осталось никаких сомнений относительно плана Рокоссовского, предлагаем ознакомиться с воспоминаниями командира 78-й стрелковой дивизии Афанасия Белобородова (изложено в книге «Всегда в бою»):
«Ночью (24 ноября) мы получили информацию из штаба армии. Войска левого фланга, наши соседи, отошли на восточный берег Истринского водохранилища и реки Истра. На западном ее берегу осталась одна наша 78-я дивизия».
Далее Белобородов сообщает, что 25 ноября он получил приказ отвести войска на восточный берег Истры и занять оборону в городе и южнее.
Итак, отвод на восточный берег реки Истра был неизбежен. Мы не можем знать, как поступили бы на Истринском рубеже Суворов, Кутузов или Наполеон, но у нас нет сомнений в том, что каждый из них, в отличие от Жукова, смог бы опереться на интеллект и инициативу своих подчиненных.
ПРЕДВИДЕТЬ – ЗНАЧИТ УПРАВЛЯТЬ
Описанное выше исключение лишь подтверждает правило, согласно которому советские командиры были вынуждены повиноваться беспрекословно и слепо. Однако любой здравомыслящий человек сразу скажет, что описанная причина «свалилась» не с Луны и она даже не была навязана Лондоном или Вашингтоном. Нет, она стала результатом целенаправленной и систематической деятельности партийной бюрократии, разумеется, под руководством «величайшего стратега» всех времен и народов, то есть Сталина. Кроме того, только одна она не могла привести к столь катастрофическим последствиям в июне 1941 года. Поэтому придется «покопаться» более глубоко в истории, чтобы выявить объективные связи в этой не столь очевидной проблеме.
Итак, обозначим отправную точку синтеза разрозненных аналитических выводов, а именно приказ председателя Реввоенсовета № 234 от 1 марта 1925 года, которым в Красной армии вводился принцип единоначалия. Причем за этой решительной и, казалось бы, на первый взгляд правильной мерой стоял «вождь» всех времен и народов – Сталин. Хочется остудить те горячие головы, которые за этим дальновидным шагом увидели его искреннее стремление укрепить советские Вооруженные силы и освободить их от пагубного влияния партийных бюрократов. Упаси вас, господи, подумать подобным образом – Сталин преследовал совсем иные цели.
Сразу же бросается в глаза, что приказ этот подписал Михаил Фрунзе, а не Лев Троцкий, который из безграмотных крестьян создал исключительно боеспособную армию. Причем именно под руководством Троцкого эта армия разбила и интервентов, и все белое движение. Казалось бы, какие могут быть сомнения в квалификации Троцкого и в его умении организовать дальнейшее строительство советских Вооруженных сил. Тем не менее созданная по настоянию Сталина комиссия «по обследованию текучести и состояния снабжения армии», которую он оформил постановлением ЦК РКП(б) от 15 января 1924 года, отчитываясь на пленуме ЦК РКП(б) 3 февраля 1924 года, сделала следующий вывод:
«Красной армии как организованной, обученной, политически воспитанной и обеспеченной мобилизационными запасами силы у нас в настоящее время нет. В настоящем своем виде Красная армия небоеспособна».
Отчет комиссии не содержит даже упоминания о том, каким это образом политически не воспитанная и небоеспособная Красная армия умудрилась разгромить вполне боеспособных и политически воспитанных интервентов чуть ли не всего мира.
Работа этой комиссии стала одним из этапов многоходовой комбинации, спланированной и осуществленной Сталиным, по удалению Троцкого из военной организации, где его авторитет был чрезвычайно высок. Армия же была ключевым рубежом в ожесточенной борьбе за власть «строителей светлого будущего». Сразу же после пленума ЦК РКП(б), а именно 11 марта 1924 года, за серьезные упущения в работе был смещен с должности заместителя председателя Реввоенсовета ближайший соратник Троцкого Эфраим Склянский, а на его место назначен лояльный Сталину «старый большевик» Михаил Фрунзе.
После осуществления очередных этапов сталинской комбинации к марту 1925 года мы уже не видим Троцкого на ключевых военных постах. Основываясь на разработанных Сталиным подтасовках и фальсификациях, Троцкий в январе 1925 года был отстранен от должности председателя Реввоенсовета СССР и народного комиссара по военным и морским делам. Таким образом, Сталин сделал самый серьезный шаг на пути устранения своего основного конкурента в борьбе за пост вождя.
Фрунзе же, получив назначения на освободившиеся высокие посты, до поры до времени рьяно бросился выполнять все поручения Сталина. Он, правда, не понял суть таких понятий, как честь, порядочность и долг сталинского толка. Проведя в армии все намеченные Сталиным мероприятия, он оказался в роли мавра, который сделал свое дело и оказался ненужным. Сталин рассматривал Фрунзе как промежуточную фигуру и, чтобы не допустить каких-либо непредвиденных действий с его стороны, похоронил Фрунзе в начале ноября 1925 года, а на освободившиеся посты поставил абсолютно своего человека, то есть Ворошилова.
Совместными усилиями Сталин и Ворошилов суть единоначалия в Красной армии свели к тому, что функции командира и комиссара совмещались в одном лице. Комиссары упразднялись, но для организации партийно-политической работы учреждалась должность помощника командира по политической части. За этими витиеватыми формулировками скрывается переход бывших комиссаров на командную работу, поголовное устранение всех грамотных и профессиональных командиров и их замена на верных Сталину партийных функционеров. К кандидатам на должности командиров и военных начальников предъявлялись лишь следующие три требования: членство в партии, умение проводить партийную работу и преданность лично Сталину.
Более того, в принятом на XIV съезде ВКП(б) в декабре 1925 года уставе партии впервые был введен специальный раздел «О парторганизациях в Красной армии», который формализовал организационные формы, права и обязанности партийных организаций Вооруженных сил СССР. Наконец, в мае 1927 года Центральный комитет партии принял постановление «О политическом руководстве в Красной армии», окончательно ставя всю ее деятельность в полную зависимость от партийной бюрократии, то есть от Сталина.
 |
| «Война машин» уже не позволяла полководцам лихо водить войска в атаку. Н.Д. Дмитриев-Оренбургский. Генерал М.Д. Скобелев на коне. 1883. Иркутский областной художественный музей |
Таким образом, подрывать профессиональные устои советских Вооруженных сил Сталин в своих интересах и в угоду международному империализму начал еще задолго до 22 июня 1941 года.
ПОРТРЕТ КРАСНОГО КОМАНДИРА
Кто же в Советском Союзе в июне 1941 года обеспечивал «высокий» уровень управления войсками? И тут выясняется, что поставленные в середине 20-х годов на командные должности партийные функционеры к концу 30-х годов также оказались в роли уже упомянутого мавра. Действительно, сталинские репрессии 1937–1938 годов были направлены прежде всего против командного состава высшего звена: заместителей наркома обороны, командующих войсками военных округов, командующих армиями. Так, к началу войны было уничтожено 503 военных начальника от маршала до комбрига, включая всех 19 командармов 1 и 2 ранга.
Откуда же Сталин набирал командующих армиями с началом войны и что они реально могли? Сложившаяся ужасающая картина наглядно отражается в трагической судьбе 2-й ударной армии, которая погибла летом 1942 года под Любанью в результате безуспешных попыток разорвать блокаду Ленинграда. Ее первый командующий Григорий Соколов был кадровым работником НКВД, и он, разумеется, не имел ни малейшего представления об управлении общевойсковым оперативным объединением, что убедительно следует из характеристики, сделанной командующим Волховским фронтом Кириллом Мерецковым:
«Соколов пришел в армию с должности заместителя наркома внутренних дел. Брался за дело горячо, давал любые обещания. На практике же у него ничего не получалось.
На совещании, которое Военный совет фронта созвал перед началом наступления на командном пункте 2-й ударной армии, командиры соединений выражали обиду на поверхностное руководство со стороны командарма. На этом же совещании выяснилось, что генерал Соколов совершенно не знал обстановки, был далек от современного понимания боя.
Было ясно, что генерал Соколов не способен руководить войсками армии».
Вывод слишком очевиден, и 10 января 1942 года Соколов был отстранен от командования армией, а на эту должность назначили Николая Клыкова, которого уже в апреле 1942 года сменит печально известный Андрей Власов. Нужно признать, что Клыков человек сугубо военный, однако говорить о его полководческом опыте не приходится. До войны он был командиром корпуса военно-учебных заведений Московского военного округа и помощником командующего Московским военным округом по вузам, но никакого опыта управления войсками не имел.
Еще более «витиевато» складывалась карьера Ивана Федюнинского как будущего командующего 54-й армией. В 1939 году на границе с Монголией он был помощником командира полка по хозяйственной части. Однако его заметил Жуков, и вскоре Федюнинского назначают командиром 24-го моторизованного полка, а в феврале 1940 года, то есть буквально через несколько месяцев, – командиром 82-й стрелковой дивизии. В ноябре этого же года Федюнинский становится командиром 15-го стрелкового корпуса, предварительно (в августе 1940 года) получив звание генерала. Итак, за один год Федюнинский из «крепкого» хозяйственника превращается в командира крупного общевойскового соединения.
Однако 2-я ударная армия и Федюнинский – это все же особые случаи, которые скорее можно назвать нетипичными. Типичный же «механизм» становления военных начальников такого уровня демонстрирует пример с генералом Иваном Чистяковым, чье полководческое образование в тот период ограничивалось ускоренными курсами (с августа по ноябрь 1941 года) при Академии Генерального штаба. Еще в январе 1942 года он был командиром 64-й морской бригады (батальонного состава), а в сентябре этого же года (то есть через семь месяцев) его назначают командующим 1-й гвардейской армией в составе Донского фронта. Совершенно очевидно, что подняться с уровня командира бригады до командующего армией за несколько месяцев мог разве что господь бог.
Чтобы читателям было понятно, как способности советских военных начальников оценивало высшее военно-политическое руководство страны, достаточно привести выдержку из соответствующего директивного документа Ставки Верховного главнокомандования:
«Наши войска наступают обычно отдельными дивизиями или бригадами, расположенными по фронту в виде цепочки. Понятно, что такая организация наступления не может дать эффекта, так как не дает нам перевеса сил на каком-либо участке. Такое наступление обречено на провал. Наступление может дать должный эффект лишь в том случае, если мы создадим на одном из участков фронта большой перевес сил над силами противника».
Эта ошеломляющая директива производит исключительно удручающее впечатление, так как из нее следует, что советские командующие армиями только что пришли из детского сада и не имеют ни малейшего представления об оперативном построении войск в наступлении. Читая этот «замечательный» документ дальше, мы вдруг выясняем, что его автор, то есть Сталин, в том же духе учит воевать и командующих фронтами.
А как же проявили себе командиры соединений и частей, ведь от них непосредственно зависели действия войск. Чтобы внятно ответить на этот вопрос, лучше всего снова предоставить слово Верховному:
«Если бы командиры и комиссары таких дивизий были на высоте своей задачи, паникерские и враждебные элементы не могли бы взять верх в дивизии. Но беда в том, что твердых и устойчивых командиров и комиссаров у нас не так много».
После такого ошеломляющего признания напрашивается вполне резонный вопрос: а куда же подевались «твердые и устойчивые командиры и комиссары» – они что, сквозь землю провалились или их поглотил Бермудский треугольник, который для этого передвинулся на территорию Советского Союза?
В ТАНКОВЫХ ВОЙСКАХ ОДИН ХЛАМ
Еще хуже обстояли дела с командующими и командирами танковых соединений и объединений. Об уровне их квалификации свидетельствуют, например, действия под Сталинградом 5–7 сентября 1942 года 7-го танкового корпуса под руководством Павла Ротмистрова, самого грамотного в ту пору танкового командира. Как следует из материалов расследования, проведенного органами НКВД:
«Введенный в бой 5 сентября 7-й танковый корпус в количестве 180 танков понес большие потери, и на сегодня в нем насчитывается всего 15 танков. Материалы расследования, свидетельствующие о вине командира этого корпуса генерал-майора Ротмистрова, представлены на месте товарищу Маленкову».
У читателя не должно быть абсолютно никаких сомнений в личной отваге генерала Ротмистрова, в стремлении выполнить поставленный приказ. Поэтому в этом донесении под термином «вина» нужно понимать буквально «отсутствие необходимой квалификации», усиленное настойчивыми требованиями Жукова нанести контрудар как можно быстрее без детального планирования и тщательной подготовки.
Проблему подбора кадров такого уровня признал и сам Сталин, о чем свидетельствуют воспоминания заместителя начальника Главного автобронетанкового управления Николая Бирюкова. В книге «Танки фронту» он приводит такую фразу Сталина в телефонном разговоре от 3 сентября 1942 года: «…ничего с танковыми армиями не получилось. Для армий нет подготовленных командиров».
Итак, Сталин на втором году войны выясняет, что куда-то подевались квалифицированные командиры, способные управлять танковыми объединениями. Весьма поучительно понять , почему это случилось в Советском Союзе, который значительно раньше, чем Германия, начал осваивать танковую тематику:
«Однако Верховный главнокомандующий слукавил, давая понять, что все неудачи танковых армий следует отнести за счет неподготовленности командармов. Он не пожелал обнажить действительный корень зла, который заключался в самом Верховном главнокомандующем, в руководимой им Ставке, в Генеральном штабе.
В начале сталинградской осени, имевшей для страны историческое значение, руководитель Ставки оказался во власти противоречия, когда труженики тыла производили много танков, а военные не знали, как надо использовать их, чтобы получить оптимальный результат».
Автор этой деликатной критики в адрес Сталина признает, что танков советский тыл производил много, а вот применять их красные командиры не умели. Безусловно, образование и квалификация Сталина не позволяли ему понять, что победа фашистской Германии над Францией стала победой не лучшего оружия и не большего количества боевой техники, а лучшей тактики, лучшей организации, лучшей подготовки немецких командиров и солдат. Но где же была целая «плеяда» советских военных начальников, которые и должны были это увидеть. И всем этим должностным лицам не надо было кивать на Сталина и убеждать его в прописных истинах. Им следовало исполнять свой долг и готовить штабы и войска в соответствии с новыми принципами ведения войны, а не по шаблонам времен Гражданской войны 1918 года.
Накопившиеся к июню 1941 года проблемы с кадрами к концу первого года войны стали настолько очевидны буквально всем и в первую очередь высшим военным начальникам, что назрела необходимость как-то все это объяснить. Предлагаем читателю самое феноменальное объяснение, которое Сталин сделал 15 апреля 1942 года в телефонном разговоре с генералом Бирюковым:
«В (танковые) школы нужно посылать людей, хорошо проверенных, знающих дело и имеющих опыт. Вы, военные, в свое время загубили армию тем, что посылали в училища и управления разный хлам».
Эти чудовищные откровения великолепно демонстрируют лицемерие Верховного главнокомандующего и идеально согласуются с расправой над генералом Павловым: только он один, а не Сталин, виновен в разгроме советских войск в июне 1941 года. А сейчас выясняется, что Бирюков и другие добросовестные военные начальники виновны в том, что во главе танковых войск становится «всякий хлам», видимо, присланный в нашу страну Черчиллем и Рузвельтом.
В связи с этим хочется напомнить всем историкам, восхваляющим Сталина, что до 7 мая 1940 года наркомом обороны был автор книги «Сталин и Красная армия», а именно Климент Ворошилов, который практически развалил подготовку кадров для Вооруженных сил страны. И это понятно, потому, что функции палача у него отнимали почти все рабочее время: он подписал 185 так называемых расстрельных списков, по которым было истреблено более 18 тыс. ни в чем не повинных советских людей, в том числе и командиров Красной армии.
