Сергей Печуров
Истребитель F-14A на фоне горящих нефтяных скважин Кувейта.
Фото с сайта www.dimoc.mil
Западные специалисты оценивают многонациональную военную коалицию, сформированную при решающей роли США и предназначенную для освобождения Кувейта, оккупированного в августе 1990 года войсками Саддама Хусейна, как наиболее успешную в истории войн и вооруженных конфликтов новейшего времени. Однако здесь не все так однозначно, как может показаться на первый взгляд.
Развитие военно-политической обстановки в мире на рубеже 80–90-х годов прошлого века весьма благоприятствовало росту амбиций Вашингтона, уверенно продвигавшегося к заветной цели – устранению с международной арены СССР – главного препятствия на пути к мировой гегемонии. На этом фоне предстоящего глобального триумфа «несвоевременные», ведущие к разбалансированию ситуации в стратегически важном регионе Ближнего Востока, действия Багдада были расценены Вашингтоном в качестве опасного прецедента с возможными далекоидущими негативными для него последствиями. В свою очередь, и Саддам Хусейн, допустивший кардинальный промах в оценке складывающейся ситуации, вольно или невольно подыграл Вашингтону, сумевшему максимально воспользоваться обстоятельствами для форсированного выставления себя перед всем мировым сообществом единственной остающейся сверхдержавой и демонстрации реанимированной после вьетнамской катастрофы национальной военной мощи.
ВТОРЖЕНИЕ В КУВЕЙТ
Непосредственным поводом к вторжению иракских войск в Кувейт явилось отклонение руководством этой страны ультиматума Багдада относительно выплаты ему компенсации за эксплуатацию нефтяных полей в спорном пограничном районе Румейла, передачи ему данной территории и аннулирования иракского долга Кувейту, образовавшегося в годы ирано-иракской войны.
Причины эскалации напряженности в отношениях этих стран, разумеется, глубже и уходят корнями в историю их становления в качестве самостоятельных государств после многолетнего иноземного господства и последовавших вслед за этим перипетий в сложно развивавшихся двусторонних отношениях. Но факт остается фактом. Именно саддамовский Ирак выступил в роли агрессора: в ночь на 2 августа 1990 года четырьмя дивизиями и шестью бригадами общей численностью в 90 тыс. человек вторгся в Кувейт, а через неделю объявил эту страну своей 19-й провинцией. Кувейтская армия численностью чуть более 20 тыс. человек была разгромлена, лишь нескольким тысячам военнослужащих удалось укрыться в Саудовской Аравии.
Но не один Вашингтон близко к сердцу воспринял трагедию Кувейта. Хусейн угрожал жизненно важным интересам всех основных «игроков» региона – монархиям Персидского залива, Сирии, Египту, Турции и Ирану. Никто не хотел терпеть гегемонию Саддама.
ФОРМИРОВАНИЕ КОАЛИЦИИ
Разумеется, главная роль в складывавшейся ситуации отводилась Саудовской Аравии – хранительнице мусульманских святынь, которая поставила на карту свой религиозный авторитет и неограниченные финансовые возможности для давления на многочисленных «клиентов» из третьего мира с целью привлечения их на свою сторону в назревавшем серьезном международном конфликте.
Такое редко случающееся в истории «всеобщее совпадение интересов» при умелой игре и Вашингтона, и Эр-Рияда на дипломатической арене привело к формированию беспрецедентной по количеству участников многонациональной военной коалиции.
Оригинальность данного временного военного союза разнокалиберных государств состояла в его делении на две неравнозначные и неравноценные части, ведомые каждая своим военным руководством при их формально тесной координации – американским и саудовским генералами соответственно. Причем каждая из относительно самостоятельных составных частей коалиции, получивших неофициальные названия – «американская» и «мусульманская» – прошли свой собственный, зачастую извилистый путь становления.
Военно-политическое руководство США уже на следующий день после начала агрессии Ирака отдало распоряжение главкому Объединенного центрального командования ВС США, назначенному параллельно и командующим американской части коалиции генералу Норманну Шварцкопфу о приведении в действие Плана 1002-90, разработанного годом ранее с учетом прогнозировавшегося обострения обстановки в зоне Персидского залива. План, пунктуально выполнявшийся в ходе всей кампании, первым делом предусматривал наращивание военного потенциала ВС США в регионе.
Но для обеспечения легитимности своих действий Вашингтону прежде всего было необходимо получить поддержку ООН, что оказалось совсем не сложно, так как факт иракской агрессии был налицо. Затем следовало добиться разрешения Саудовской Аравии и других государств региона на развертывание в зоне Персидского залива сопоставимой с иракской группировкой войск отнюдь не только мусульманских стран.
Щепетильность ситуации заключалась в том, что при любом сценарии развития обстановки американцам было не миновать размещения своих войск именно в Саудовской Аравии – стране, во-первых, с которой у США не было заключено официального альянса, а, во-вторых, нахождение главных мусульманских святынь на территории которой просто не допускало присутствия здесь неисламских военных формирований. Но Вашингтону после интенсивных переговоров удалось добиться согласия Эр-Рияда, тем более что саудовцы прекрасно осознавали: если Саддам вознамерится продолжить движение, им самим не справиться.
Одновременно Вашингтону следовало заручиться и всеобъемлющей поддержкой со стороны ближайших стратегических партнеров. Однако западноевропейские союзники, всецело поддержав намерение «старшего брата» силой «разрулить» ситуацию, сами столкнулись с непростой проблемой в виде ст. 5 и 6 Вашингтонского (1949) договора об образовании НАТО, не допускавших применения войск альянса за пределами зоны его ответственности, то есть Европы и прилегающих территориальных вод. На выручку пришел Западноевропейский союз – организация, не имевшая географических ограничений применения ВС стран-членов, которая и дополнила координирующую роль НАТО в поддержке США по сколачиванию коалиции конкретными практическими шагами.
СОСРЕДОТОЧЕНИЕ ВОЙСК
На первых порах было решено сосредоточиться на разработанной американцами при участии Эр-Рияда операции «Щит пустыни», призванной защитить Саудовскую Аравию, вынудить Ирак вывести войска из Кувейта и восстановить у власти свергнутую династию Сабахов.
Первую скрипку в этой операции, разумеется, играли США, уже к 9 августа перебросившие в королевство передовой эшелон своих войск в виде усиленной воздушно-десантной бригады, двух эскадрилий истребителей, пяти самолетов ДРЛОиУ и целого ряда других подразделений, главным образом обеспечения и обслуживания. Стратегические же переброски главных сил ВС США были в основном завершены к концу октября 1990 года. А к началу наступательной фазы кампании, то есть к середине января 1991 года, в зоне Персидского залива было уже сосредоточено более 400 тыс. человек (около 20% общей численности всех ВС США), 10 дивизий, 3 бригады, свыше 2,5 тыс. танков, около 2 тыс. орудий и минометов, до 1,5 тыс. самолетов и 80 кораблей, включая 6 авианосцев.
В тот же период и западноевропейские союзники США, формально под эгидой ЗЕС, а фактически под руководством НАТО, начали методично наращивать свой потенциал в регионе. Для осуществления санкционированной ООН морской блокады Ирака был создан европейский координационный центр, который распределил между странами – членами блока зоны ответственности в водах, омывающих Аравийский полуостров, тем самым высвободив ВМС США для обеспечения наращивания коалиционной группировки войск в регионе. Всего к началу боевых действий практически все значимые европейские страны – члены НАТО, располагавшие ВМС, направили на Ближний Восток свои корабли: Греция, Дания и Норвегия – по одному, Нидерланды – два, Испания – три, Бельгия – четыре, Италия и ФРГ – по пять, Франция – 11, Великобритания – 12. Но самым значительным был вклад Великобритании и Франции.
К середине января 1991 года на территории Аравийского полуострова и в омывающих его водах было сосредоточено около 35 тыс. британских военнослужащих в составе бронетанковых, мотопехотных и других частей и подразделений СВ, а также королевских ВВС и ВМС. Причем британцы проявили себя как наиболее последовательный союзник США, а Маргарет Тэтчер, в те годы премьер-министр Великобритании, даже озвучивала наиболее амбициозные замыслы «старшего брата». Так, именно она первой из лагеря западных союзников в грубой форме выдвинула Багдаду ультиматум: «Либо он (Саддам Хусейн) уберется из Кувейта, либо мы заставим его сделать это силой!»
Вклад Франции был несколько скромнее – 12 тыс. военнослужащих. Но и это считалось большим достижением, принимая во внимание извечную англосаксонофобию официального Парижа, многомесячную трепку нервов и американцам, и «принимающей стороне» – саудовцам относительно того, кому же будет подчиняться французский контингент. В конце концов, ценой отставки французского министра обороны Шевенмана компромисс был найден: в ходе операции «Щит пустыни» французы номинально находились в составе так называемой исламской коалиции, а в период проведения операции «Буря в пустыне» перешли под оперативное командование генерала Шварцкопфа.
Другие ближайшие союзники Вашингтона, такие как Германия и Япония, воздержались от прямого вовлечения в конфликт, сославшись на конституционные ограничения, но поддержали Вашингтон в финансовом отношении. Токио, правда, направил было в Саудовскую Аравию небольшой контингент, но вскоре под давлением парламента отозвал его.
Среди европейских государств, направивших свои контингенты войск в помощь американцам, можно выделить Бельгию (600 военнослужащих), Данию (100), Грецию (200), Италию (1950), Нидерланды (132), Норвегию (227), Испанию (1956) и Швецию (525). Лояльность Вашингтону продемонстрировала даже далекая от ближневосточных проблем Аргентина, направив 450 военнослужащих. Естественно, как и практически во всех предыдущих военно-коалиционных мероприятиях под эгидой США, не остались в стороне верные Вашингтону англосаксонские союзники – Австралия, Канада и Новая Зеландия, выделив под американское руководство национальные контингенты войск, соответственно 1622, 2275 и 106 военнослужащих.
Приятным сюрпризом для американцев стало решение Чехословакии, Венгрии, Польши и Румынии направить в регион, правда, символические, отряды химической защиты и медиков.
В то же время возникла проблема с Анкарой. Несмотря на страстное желание американцев видеть в своих рядах хотя бы символическое присутствие турок, тогдашний президент этой страны Тургут Озал, поддержав на словах действия коалиции, из соображений внутриполитического порядка (сильные исламистские настроения среди турецкого истеблишмента, нежелание резко ослаблять давление Багдада на курдов на севере страны и др.) воздержался от прямого участия в коалиции, но разрешил США использовать авиабазу Инджирлик для авиаударов по Ираку.
Весьма примечательно, что и Вашингтон, и Эр-Рияд желали неформальной поддержки своих антииракских планов со стороны СССР. Но тогдашнее руководство страны, ускоренными темпами терявшее авторитет в мире, предпочло проводить совершенно бесперспективную в создавшихся условиях политику «умиротворения Саддама», хотя последний порой позволял себе по отношению к бывшему основному военно-техническому спонсору неприемлемые выходки типа «предупреждений о непередаче США каких-либо секретов об иракском военном потенциале».
ОПАСЕНИЯ ЭР-РИЯДА
Следует отметить, что если в «западном стане» союзников с точки зрения формирования многонациональной коалиции все обстояло более-менее предсказуемо, то в среде мусульман вопрос о характере действий против саддамовского Ирака решался со значительными трудностями. Саудовское руководство, не без колебаний дав Вашингтону разрешение на развертывание группировки ВС США на своей территории, вынуждено было почти сразу обставить это так, чтобы не вызвать в связи с этим взрыв негодования внутри страны и во всем мусульманском мире.
А веские причины для этого были, причем даже в семье арабских государств, где саудовцы в то время пользовались большим авторитетом. Действительно, арабы по-разному отнеслись к антииракской акции. Некоторые из них сочувственно восприняли шаги режима Хусейна, расценив их как «борьбу за справедливое перераспределение общеарабских богатств» (то есть доходов от продажи нефти). К ним относились Тунис, Йемен, Судан и Алжир. Другие арабские государства – Ливия, Иордания, а также Организация освобождения Палестины оказывали моральную поддержку Багдаду, имея в виду его антиизраильский курс. Такие страны, как Египет и Сирия, которые вошли в состав антииракской коалиции, сделали свой выбор не столько из желания помочь освободить Кувейт, сколько для воспрепятствования С. Хусейну стать лидером арабского мира и ослабления его режима в военном отношении. В принципиальном плане подобные настроения были характерны для всего исламского мира. И только арабские монархии Персидского залива действовали в отношении Ирака, руководствуясь соображениями собственной безопасности.
Подобные опасения были небеспочвенны. Так, по признанию самого С. Хусейна, сделанному после войны, его главной ошибкой якобы было то, что он не нанес решительного удара по Саудовской Аравии и ее арабским сателлитам. Кроме того, как впоследствии небезосновательно рассудили некоторые аналитики, стоило иракскому диктатору путем более масштабной агрессии установить контроль над 40% мировых запасов углеводородного сырья, и еще неизвестно, стал бы Запад бросать ему военный вызов, и не пошел бы просто с ним (Саддамом) на сделку.
ДВА РАВНОПРАВНЫХ КОНТИНГЕНТА
Саудовцы понимали, что наращиваемый в регионе американский военный потенциал, не идущий ни в какое сравнение с максимально мобилизованными возможностями местных и командированных в регион исламских контингентов войск, не оставлял никаких шансов Эр-Рияду для верховенства в формируемой коалиции. И все же, чтобы «не потерять лица» в мусульманском мире, саудовцы, к явному неудовольствию Вашингтона, настояли на формировании второй, параллельной, причем «равноправной», как они полагали, линии руководства многонациональной коалицией путем образования Командования объединенными ВС и ТВД. Упоминание ТВД было принципиально важно для Эр-Рияда с точки зрения выпячивания своего статуса «хозяина». На должность командующего был назначен считавшийся перспективным генералом внук короля и сын министра обороны саудовский принц Халед ибн Султан.
Все прибывающие контингенты иностранных войск по согласию сторон распределялись между двумя командованиями: 12 контингентов, главным образом европейских, но также англосаксонских и аргентинский, подчинили Шварцкопфу, а 25, в основном мусульманских и других государств третьего мира – принцу Халеду. Для обеспечения взаимодействия двух частей коалиции была сформирована спецгруппа связи и координации, состоящая из генералов и офицеров США и Саудовской Аравии. Кроме того, под предлогом слабого владения английским языком подавляющего числа офицеров исламской части коалиции американцам, к нескрываемому раздражению некоторых арабских командиров, удалось внедрить в их части и даже подразделения группы связи, состоящие из представителей ВС США, владеющих арабским языком.
Численность сухопутных войск, находившихся в распоряжении Шварцкопфа, втрое превышала численность войск под командованием саудовского генерала. В воздухе «соотношение сил» составляло пять к одному. По сравнению с ВМС США в регионе все ВМС союзников казались просто карликовыми. В целом соотношение численности личного состава в обеих частях коалиции составило 595 к 185,4 тыс. военнослужащих, соответственно в пользу американцев и их западных союзников.
И все же саудовский принц Халед не без злорадства отметил: «Во всей военной истории США найдется немного (если они вообще были) примеров параллельного командования подобного рода». Позже, правда, саудовский командующий был вынужден признать: «Самые значительные стратегические вопросы решались в Вашингтоне, тактические – в Эр-Рияде».
 |
| Иракская армия понесла серьезные потери в бронетехнике.
Фото с сайта www.dimoc.mil |
Фактически это означало, что на саудовского командующего и его штаб легло бремя второстепенных, но тем не менее нелегких забот по размещению, обеспечению прибывающих контингентов войск не только продовольствием, водой, предметами МТО в целом, но и порой транспортными средствами и даже оружием и военной техникой. А роль «хозяина» святых мест ислама также накладывала дополнительную нагрузку, заключавшуюся в контроле соблюдения западными участниками коалиции местных строгих обычаев, в частности, запрета на ввоз и тем более употребление алкоголя, появление женщин-военнослужащих за пределами военных городков не иначе как в длинных черных платьях-балдахинах и т.п., что порой в штыки встречалось американцами и европейцами. Но главное, и это признавали американцы, принц Халед должен был выполнять координирующую роль в беспрецедентно многообразной коалиции. Причем зачастую ему приходилось выступать «арбитром» и пытаться гасить назревавшие конфликты между «союзниками-антагонистами». Так было с командованием сирийского контингента войск (в составе мощной танковой дивизии), на первых порах весьма решительно настроенного против американцев (как, впрочем, и последних – в отношении сирийцев). В этих условиях саудовский командующий приложил максимум усилий для нейтрализации конфликта, ибо прекрасно понимал, что для стабилизации коалиции участие в ней Сирии – влиятельнейшей региональной державы – важно как никогда.
Пришлось ему повозиться и с монархическими союзниками по Совету сотрудничества арабских стран Персидского залива (Бахрейн, Кувейт, Оман, Катар, ОАЭ), поначалу решившими сформировать объединенное соединение из малочисленных национальных контингентов, но затем ввиду абсолютной бесполезности подобного формирования согласившихся с растворением этих подразделений среди саудовских частей и соединений. Точно также пришлось поступить и с большинством других союзников из третьего мира, номинально увеличивавших коалицию численно, а фактически чинивших принимающей стороне только дополнительные хлопоты. Так случилось с тремя сотнями афганских моджахедов, прибывших «воевать» «налегке». Среди других стран, чьи контингенты попали под командование саудовского генерала, следует упомянуть Бангладеш (2231 военнослужащий), Египет (33 677), Марокко (1327), Нигер (481), Пакистан (6406), Филиппины (156), Сенегал (496), Сьерра-Леоне (24), Сингапур (30) и Южную Корею (154). Саудовцы и американцы в целом были не в восторге от такого многообразия войск, вооруженных часто нестыкующимися ВВТ. Это вынудило командование обеих частей коалиции срочно принимать меры к хотя бы минимальной интеграции прежде всего средств и систем ПВО, а также проведению так называемых стыковочных учений.
ОБСТАНОВКА ПРОЯСНЯЕТСЯ
В начале ноября 1990 года, то есть к тому моменту, когда обе части коалиции были сформированы, а войска развернуты вдоль саудовско-кувейтской и саудовско-иракской границы, стало очевидно, что иракский диктатор не собирается продвигаться из Кувейта. Его соединения и части на кувейтской территории и в прилегающих южно-иракских провинциях к этому времени насчитывали около 430 тыс. военнослужащих и более 4 тыс. танков и занимали строго оборонительные позиции. Прояснились и намерения Саддама навязать союзникам нечто наподобие войны на истощение, целью которой было, во-первых, в вязких оборонительных боях нанести неприемлемые, прежде всего для американцев, потери в живой силе, что якобы должно было заставить Вашингтон пойти на определенные уступки и, во-вторых, посеять рознь среди мусульман-участников коалиции, постепенно переключая их внимание на необходимость борьбы с общим врагом – Израилем и поддерживающими его западными странами, а не с «братским» Ираком.
Надо признать, что относительно возможных потерь американцев в случае конвенциальных боевых действий расчеты Хусейна были небеспочвенны. По его мнению, да и по взглядам западных специалистов при таком сценарии развития обстановки на поле боя обе враждующие стороны реально могли иметь десятки тысяч убитых и раненых. Однако, как показали дальнейшие события, единственное, чего удалось достичь Саддаму, так это спровоцировать союзников и прежде всего США и Саудовскую Аравию на расходование непропорциональных финансовых средств. Искусственно созданное иракским диктатором (не без помощи западных СМИ) представление о своем военном потенциале как о «четвертом по величине в мире» вынудило тех же американцев к явно чрезмерным стараниям, в частности, сосредоточению в Саудовской Аравии 220 тыс. снарядов только калибра 120 мм, хотя для разгрома иракцев понадобилось лишь 3600. Навели страху на американцев и саддамовские танки Т-72, для противостояния которым были спешно поставлены в уже развернутые американские бронетанковые части новейшие по тем временам «Абрамс» М1А1, а танки более старых модификаций отправлены на родину или переведены в резерв. Все это потребовало колоссальных затрат.
С учетом складывающейся в регионе ситуации и нежелания иракского диктатора выводить свои войска из Кувейта союзное командование решило завершить так называемую оборонительную операцию «Щит пустыни» и сосредоточиться на освобождении Кувейта силой путем проведения операции «Буря в пустыне». Сигналом к началу этой фазы конфликта послужило выступление 8 ноября 1990 года президента США Джорджа Буша, в ходе которого он официально объявил о намерениях коалиции.
ОПЕРАЦИЯ НАЧИНАЕТСЯ
Фактически американский президент утвердил график боевых действий еще 30 октября, то есть за два с половиной месяца до начала военных действий. В этот период командование коалиции сосредоточило внимание на непосредственной подготовке национальных контингентов войск к боям. Одновременно шла работа по дезинформации иракцев. Через СМИ распространялось значительное количество сценариев войны, но с уклоном на «тривиальные формы и способы ведения военных действий», якобы вынашиваемые союзниками.
В действительности же начавшаяся 17 января 1991 года воздушная кампания оказалась полным сюрпризом для иракцев не только по своей продолжительности до начала наземной фазы, но и по содержанию и количеству ее этапов. Действия авиации были спланированы таким образом, чтобы к нанесению воздушных ударов по территории и войскам противника и к воздушным боям привлекать только наиболее подготовленные, сравнимые по налету часов и выучке с американскими экипажи и наземные службы ВВС союзных стран. При этом американское командование добилось права использовать по своим планам все авиационные подразделения и части независимо от их национальной принадлежности. Сделать это было совсем нетрудно, так как к боевым вылетам американцами были допущены летчики только из Великобритании, Франции, Саудовской Аравии, Кувейта и Катара. В целом за время воздушной кампании, продолжавшейся на девять суток больше запланированного (с 17 января по 24 февраля), из-за задержки трех из четырех этапов, Ираку и его ВС был нанесен тяжелейший урон. Всего авиация коалиции совершила до 110 тыс. самолетовылетов (84% приходилось на долю США), сбросив 88,5 тыс. т боеприпасов (75% – американских), в том числе 6,5 тыс. т высокоточных (американских – 90%). В итоге были созданы благоприятные условия для наземной, точнее, воздушно-наземной фазы операции, позже названной «100-часовая война».
В отличие от 39-дневной воздушной кампании, в ходе которой союзники из обеих частей коалиции безропотно выполняли решения Пентагона, наземные боевые действия, хотя в конце концов и увенчались успехом, однако выплеснули наружу ряд проблем во взаимоотношениях внутри коалиции, которые, казалось, были исчерпаны в ходе подготовки активной фазы конфликта.
Прежде всего, как оказалось, не совпадали цели обеих частей коалиции. Командиры всех арабских контингентов, включенных в оперативные командования «Север» и «Восток», имели четкие указания своих руководителей и соответственно приказ саудовского командующего на участие «только в освобождении Кувейта!» Американцы же и подчиненные им западные союзники имели более амбициозные планы – вторжение на территорию Ирака и разгром его войск.
Это, естественно, с переходом в наступление сразу же создало трудности с точки зрения несовпадения темпов продвижения и путаницу при распределении задач и зон ответственности, что вызвало взаимные упреки и сеяло недовольство среди командного состава обеих частей коалиции. Самоуверенный Шварцкопф, свысока глядевший на своих союзников из «мусульманской» части коалиции, так и не проникся пониманием деликатности миссии союзных ему арабов, отводя им оскорбительно второстепенные роли. На этом фоне не лучшим образом на и без того натянутые отношения влияло хотя и неорганизованное, но порой ожесточенное сопротивление отдельных частей и подразделений иракской группировки в Кувейте, что опять же приводило к ломке графиков и планов выполнения задач, вносило дезорганизацию в тыловое обеспечение и, как следствие, взаимные обиды и упреки.
Массу проблем для союзников и, особенно, саудовского командования создали военнопленные иракцы, которых оказалось непредсказуемо огромное количество – до 90 тыс. человек, и необходимость быстрого захоронения по мусульманским обычаям тысяч погибших иракцев. То есть те проблемы, от решения которых западные союзники просто самоустранились.
Но самым неприятным сюрпризом для союзников из «мусульманской» части коалиции явилось подозрение в «неискренности американцев и сокрытии немалого количества данных». Так, например, по воспоминаниям саудовского командующего генерала Халеда, он был изрядно озадачен, когда на вторые сутки наземного наступления, когда исход войны был еще не определен, его американский коллега генерал Шварцкопф вдруг заявил о том, что «может скоро получить приказ от президента Буша о прекращении военных действий (?!)». Эти слова командующего американской части коалиции внесли сумятицу в умы союзников-арабов относительно истинных планов Вашингтона.
Окончание 28 февраля 1991 года войны и внушительная победа коалиции, выразившаяся в потере иракцами свыше 70 тыс. человек только убитыми и ранеными (не считая пленных и пропавших без вести), около 360 самолетов, примерно 2,7 тыс. танков и сотен единиц других ВВТ при абсолютно несопоставимых потерях союзников – 795 убитых, 69 самолетов, 28 вертолетов и некоторое количество бронетехники, не принесла ожидаемой эйфории.
Дело в том, что у региональных союзников США по коалиции тогда еще возникли вопросы, на которые до сих пор нет исчерпывающих ответов. Почему американцы, вторгнувшись в Ирак, не замкнули кольцо окружения и дали ускользнуть более 100 тыс. иракцев, главным образом из элитных дивизий республиканской гвардии? Почему так неожиданно для союзников США завершилась наземная фаза операции, хотя все были уверены в том, что целью американцев является разгром иракской военной машины и устранение режима Хусейна? Почему американцы допустили то, что иракские представители на переговорах по окончании войны не подписали ни одного документа, не говоря уже о капитуляции? Подобным вопросам несть числа. Возможно, объяснение «нестандартному» завершению всей кампании заключалось в желании Вашингтона сохранить режим Хусейна как противовес крепнущему антиамерикански настроенному Ирану. А, может быть, в нежелании нести дальнейшие жертвы в надежде на то, что иракский народ сам свергнет диктатора. Теперь-то все знают, что все случилось иначе, и американцам вновь пришлось вторгаться в Ирак и увязнуть там, понеся куда более значительные жертвы. Но тогда, по меткому замечанию генерала Халеда, все закончилось «аморфно и неопределенно…». По-видимому, другого и не могло случиться, принимая во внимание амбициозность и эгоистичность «главного союзника» – США.
комментарии(0)