Жестокая борьба за турецкие проливы

Искандерун рассматривался союзниками по Антанте в качестве альтернативной цели операции. Фото начала ХХ века

Ключевым вопросом в контексте коалиционной войны Антанты и Германского блока был вопрос о контроле над Босфором и Дарданеллами. Пролив Босфор (длина около 30 км) соединяет Черное море с Мраморным, а Дарданеллы (длина 65 км) – европейскую часть Турции (полуостров Галлиполи) и азиатскую (северо-западная часть) Малой Азии, связывает Мраморное море с Эгейским.

ПРЕДМЕТ ДЛЯ РАЗНОГЛАСИЙ

Вследствие стратегически важного положения турецких проливов их статус неоднократно служил предметом спора великих держав, а в Первой мировой войне их значение особенно трудно было переоценить.

Во-первых, вступление Турции в войну в ноябре 1914 года рано или поздно приводило Россию в состояние изоляции от западных союзников – и под угрозой оказывался Восточный (Русский) фронт борьбы с Германским блоком. Во-вторых, требовалось осуществить изоляцию Германии от Турции, что диктовалось стратегическими и экономическими соображениями – блокада Германии (в силу ее зависимости от внешних источников сырья) не могла быть полностью эффективной без закрытия Дарданелл. В-третьих, учитывая стратегическое положение Оттоманской империи и количество скованных ею войск союзников, воздействие на Проливы позволяло перемолоть главные силы турецких армии и флота и разгромить их, выведя Турцию из войны. В-четвертых, выигрывалась борьба за важнейших союзников – нейтральные страны: Румынию, Болгарию и Грецию.

В военном контексте операция в Проливах отвлекала внимание турецкого командования от Суэцкого канала и других театров военных действий (ТВД) и через Черное море связывала русские войска Кавказского фронта и британские ВС в Персии, Египте и на Месопотамском фронте. Соответственно после разгрома Турции они могли быть использованы против германской и австро-венгерской армий. Это могло послужить последним толчком к крушению Германского блока. Наконец в случае удачного исхода операции в отношении Сербии и Черногории гарантированно устранялась угроза разгрома: Балканский фронт Первой мировой сохранялся в первой редакции.

Примечательно, что идея проведения Дарданелльской операции принадлежала… грекам. Задолго до вступления Турции в войну первый лорд британского адмиралтейства У. Черчилль в беседе с министром иностранных дел сэром Э. Грэем поддержал предложение, сделанное премьер-министром Греции Э. Венизелосом 19 августа 1914 года: предоставить ВС Греции в распоряжение союзников для операций против Турции. Между строк этого предложения читалось: «Для операции, связанной с овладением Дарданеллами».

Запоздалая реакция англичан была сформулирована в письме Э. Венизелосу от 5 марта 1915 года греческого консула в Лондоне, который, пообщавшись с канцлером казначейства Д. Ллойд-Джорджем, сообщал, что, учитывая желание Франции и Англии, чтобы Россия не стала всемогущей на Востоке – Франция и Англия должны взять Константинополь, сделав город интернациональным. По словам Д. Ллойд-Джорджа, для союзников России по Антанте это было бы в тысячу раз лучше, чем видеть Константинополь в руках России.

В августе же 1914 года сэр Э. Грэй убедил британский кабинет отказаться от предложения Э. Венизелоса на основании того, что выступление Греции на стороне Антанты могло тогда повлечь за собой автоматическое присоединение Болгарии к Германскому блоку.

Катастрофическая близорукость военно-политического руководства величайшей морской державы не позволила увидеть того, что увидел премьер-министр Греции – что именно в августе 1914 года практически безболезненная оккупация фактически беззащитных Проливов позволяла автоматически решить не только вопрос Балканского фронта мировой войны, но и заложить фундаментальный камень достаточно скорой победы. И никакая реакция болгар ничего в этом случае не значила, тем более что почти наверняка Болгария предпочла бы остаться нейтральной. Впрочем, идея о штурме Дарданелл и о греческом участии в этой операции сохранилась.

ЛОНДОН СТРОИТ ПЛАНЫ

Первое упоминание о возможной операции в Проливах содержится в письме У. Черчилля начальнику Главного морского штаба сэру Ч. Дугласу от 1 сентября 1914 года. В письме он указывал, что два офицера Адмиралтейства должны встретиться с двумя офицерами, назначенными директором Департамента военных операций Военного министерства, чтобы изучить и составить план захвата греческой армией Галлиполийского полуострова с целью ввода британского флота в Мраморное море.

Через два дня директор Департамента военных операций генерал Каллуэлль высказал убеждение, что предлагаемая Галлиполийская операция представляет собой большие трудности и потребует высадки не менее чем 60-тысячного десанта. Наконец, 4 сентября Черчилль послал главе английской морской миссии в Греции контр-адмиралу М. Керру телеграмму, предложив ему совместно с греками обсудить вопрос о греческой войсковой операции для захвата Галлиполийского полуострова и о вхождении англо-греческого флота в Мраморное море. Отмечалось, что такая операция должна проводиться во взаимодействии с русскими Черноморским флотом и сухопутными силами. Но переговоры об этой операции должны были вестись без ведома России.

9 сентября 1914 года Черчилль получил ответ, что Греция сможет выступить лишь при условии одновременного вступления Болгарии в войну с Турцией, то есть Греция не может довольствоваться нейтралитетом Болгарии, которой не верит. Вновь болгарский вопрос стал камнем преткновения при планировании многообещающей операции.

Вступление Турции в войну на стороне Германии помогло союзникам по Антанте иначе взглянуть на дарданелльскую проблему.

25 ноября Черчилль обратился в Высший военный совет с запиской, в которой доказывал, что суть обороны Египта – это захват Галлиполийского полуострова, но что это достаточно трудная операция, требующая значительных сил – 60-тысячного десанта, который двумя эшелонами должен быть переброшен к месту операции. Но и эта идея разбилась о «невозможность», принимая во внимание напряженное состояние Французского фронта, малую численность «Новой армии», организуемой Г. Китченером, и нехватку боеприпасов.

К весне 1915 года британцам стало ясно, что 11 регулярных пехотных дивизий для участия в Первой мировой войне недостаточно, поэтому в 1915 году Г. Китченер, заняв должность военного министра, объявил о призыве «100 000 добровольцев». Он сосредоточился на формировании добровольческих батальонов, которые придавались регулярным полевым полкам. Войска формирования 1915 года были названы «Новой армией» Китченера.

Когда в декабре 1914 года обстановка на фронтах стабилизировалась (удачный исход напряженных боев у Ипра и на Изере на Французском фронте и перенесение центра тяжести германских наступательных действий на Русский фронт – в Восточную Пруссию и Польшу), ситуация на Французском фронте позволила задуматься об активных операциях на других ТВД. Турецкое наступление на Египет было маловероятным, а 2 декабря последовало уничтожение германской эскадры адмирала фон Шпее у Фолклендских островов.

Встал вопрос о формах дальнейшего использования основной боевой силы Великобритании – ее флота. Обстановка на Французском фронте приняла характер позиционной войны, не обещавшей быстрых и решительных успехов. Положение на Восточном фронте свидетельствовало о том, что при всей своей потенциальной многочисленности русские войска не в состоянии там, где они сталкиваются с мощной железнодорожной системой и техникой германской военной машины, оказать решающее давление на Германию. Возникла мысль о нанесении эффективного удара по германскому блоку на Средиземноморском ТВД, то есть против Турции. Вопрос военно-технического сотрудничества с Россией, почти израсходовавшей ресурсы мирного времени, также выдвигался на первый план. Ллойд-Джордж обосновывал необходимость активной операции на Балканском полуострове важностью присоединения Греции и Болгарии к делу Антанты.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ НА РУССКОМ ФРОНТЕ

30 декабря 1914 года Верховный главнокомандующий русской действующей армией генерал от кавалерии великий князь Николай Николаевич младший в разговоре с британским представителем при русской Ставке генералом сэром Хэнбери-Уильямсом подтвердил обязательство России строго придерживаться концепции сосредоточения всех военных сил, «хотя бы и в ущерб собственным интересам», против «главного» врага, то есть против Германии.

В период начала крупномасштабного наступления турецких войск на Кавказском фронте русский Главковерх, признав необходимым настолько оголить от войск Кавказский фронт, насколько это будет нужным для общесоюзных интересов, все же запрашивал – не решит ли Англия оттянуть возможно большие силы турок на другие антитурецкие фронты путем военных демонстраций в «наиболее уязвимых и чувствительных местах».

Впервые с русской стороны вопрос о Проливах был поставлен министром иностранных дел С.Д. Сазоновым, для которого англо-греческие переговоры не остались тайной. 21 декабря 1914 года в письме к начальнику Штаба Верховного главнокомандующего он указывал: на огромную важность овладения обоими Проливами «с точки зрения общегосударственных интересов и огромных жертв», приносимых Россией в войне, и на невозможность добиться этого результата путем побед над Германией и Австрией, так как «очевидно, что турки добровольно не согласятся уйти из Константинополя», если не будут вынуждены к этому силой.

Считая «крепко приобретенным то, что добыто нами самими, нашею кровью, нашими усилиями», министр высказывался за самостоятельную операцию русских ВС, хотя бы и при участии Болгарии и даже Румынии. В то же время Штаб Верховного главнокомандующего (Ставка), руководствуясь «первоначальной программой военных действий», признавал самостоятельную операцию против Босфора и Дарданелл невозможной.

Соответственно начальник Штаба Верховного главнокомандующего генерал от инфантерии Н.Н. Янушкевич ответил С.Д. Сазонову, что в данное время о самостоятельной боевой операции в Проливах и речи быть не может, но если бы после победы на австро-германском фронте не удалось обеспечить обладания Константинополем и Проливами дипломатическим путем, то вопрос этот должен будет составить предмет совершенно особой военной операции, об объеме которой пока говорить бесполезно.

Но Сазонов на этом не успокоился, и 29 декабря в новом письме к Н.Н. Янушкевичу вернулся к вопросу о Проливах под тем предлогом, что МИДу необходимо знать, следует ли подготовить для наступления нашей армии к Проливам условия, которые позволили бы избежать переправы по Черному морю (то есть обеспечили проход через Румынию и Болгарию), либо сократить таковую (обеспечить высадку русских войск в Варне или Бургасе). На этот раз ответ ему был дан самим Верховным главнокомандующим. Великий князь Николай Николаевич категорически заявил, что «одни мы захватить Проливы ни под каким видом не можем». Более того, Главковерх допускал существование таких условий, при которых для достижения этой цели потребуется не только содействие второстепенных балканских государств, но и военная помощь Англии и Франции. Вследствие этого, по мнению Николая Николаевича, в данный момент следует довольствоваться тем, что Россией уже получено от Англии и Франции, то есть заявлениями союзников относительно соблюдения русских интересов при разрешении вопроса о Проливах и Константинополе.

Стратегический кругозор и русской Ставки оставлял желать лучшего.

Англо-французы начинают склоняться к практической реализации операции у Дарданелл.

После получения запроса великого князя фельдмаршал лорд Г. Китченер имел продолжительную беседу с У. Черчиллем на предмет того, что мог бы осуществить английский флот для помощи России. В этой беседе вспоминалось и о ноябрьских дискуссиях относительно возможности отправки десанта из Египта в Галлиполи. Черчилль настаивал на нежелательности серьезного наступления на Константинополь, предпочитая операцию демонстративного характера.

Соответственно и ответ на обращение великого князя был уклончивым – говорилось о том, что «будут предприняты шаги для совершения демонстрации против турок», но вместе с тем отмечалось, что никакое действие, на какое бы ни решились союзники, не сможет серьезно отразиться на численности турецких войск на Кавказе.

Французский «Буве» стал одним из множества кораблей союзников, погибших в ходе Дарданелльской операции. Диярбакырли Тахсин. Потопление линкора «Буве» в Дарданеллах

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ЦЕЛЬ

Вопрос о Дарданелльской операции рассматривался не только с точки зрения военной целесообразности, но и с точки зрения политических целей, преследуемых Англией на Ближнем Востоке. Среди последних обеспечение английских интересов в районе Проливов и Константинополя занимало особенно важное место. Но Лондон колебался, не зная, какое впечатление произведет в России укрепление Англии в районе Проливов, и сомневаясь в возможности выделить против Дарданелл силы, обеспечивающие успех операции.

Интересно, что с первых же дней планирования наряду с дарданелльским фигурировало и другое направление перспективной операции – александреттское. Александретта (тур. Искандерун) – это портовый город в Аданском вилайете, у залива на границе Сирии и Малой Азии.

Так, первый морской лорд адмирал Д. Фишер, высказываясь против «бесплодного бомбардирования Дарданелл», разработал план крупной операции, которая должна была осуществляться английским флотом и десантом, частично состоящим из войск Греции и Болгарии. Оккупация Александретты представляла для англичан особую ценность с точки зрения доступа к нефтяным ресурсам Месопотамии. Фишер предлагал под видом защиты Египта заменить индийские войска и 75 тыс. бойцов экспедиционного корпуса во Франции территориальными войсками из Англии и скрытно перебросить их в залив Безику около входа в Дарданеллы, чтобы направить их вместе с войсками, сосредоточенными в Египте, против Хайфы и Александретты. Параллельно планировалось начать наступление Греции на Галлиполийский полуостров и Болгарии на Константинополь при поддержке британского флота.

В ноте, врученной Черчиллем французскому военному атташе 15 января 1915 года, указывалось, что британское правительство решило осуществить атаку на дарданелльские форты и прорваться в Мраморное море, оккупировав при этом и район Александретты. Адмиралтейство выражало надежду, что средиземноморская эскадра французских линкоров при поддержке подводных лодок и самолетов будет поддерживать английскую эскадру. Таким образом, Александретта даже рассматривалась как стратегически более подходящий объект для воздействия английских вооруженных сил, чем Дарданеллы.

Британское военно-политическое руководство в конце декабря 1914 года – начале января 1915 года вновь говорило о желательности содействия русских морских и сухопутных сил, но лишь к тому моменту, когда внешние форты Дарданелл будут разрушены.

ПОДГОТОВКА ВСТУПАЕТ В РЕШАЮЩУЮ ФАЗУ

Характер Дарданелльской операции и состав необходимого для ее реализации количественного и качественного состава флота был определен 3 января 1915 года. В этот день Черчилль запросил командующего дарданелльской эскадрой вице-адмирала С. Кардена, считает ли он возможным форсирование Дарданелл только силами флота, включающего в свой состав значительное количество старых линейных кораблей и вспомогательных судов. 5 января Карден ответил, что не считает возможным захватить Дарданеллы одним ударом, их можно форсировать в ходе продолжительных боевых действий и при участии значительной корабельной группировки. 6 января Черчилль предложил адмиралу представить свои подробные соображения, и 11 января они были представлены. Речь в них шла исключительно о морской операции, которая должна закончиться в течение одного месяца. Возражений со стороны Адмиралтейства не последовало, но было предложено усилить корабельную группировку новейшим дредноутом «Куин Элизабет» с 15-дюймовой артиллерией главного калибра.

На заседании 13 января 1915 года Военный совет одобрил Дарданелльскую операцию, целью которой провозглашался проход – после уничтожения фортов и расчистки минных полей – англо-французской эскадры к Константинополю.

В документе от 20 января 1915 года указывалось время, желательное для начала штурма Дарданелл (15 февраля), и отмечалась нежелательность концентрации всей массы линкоров, необходимых для операции. То, что часть флота должна была быть распределена между Мальтой, Александрией и Александреттой, говорит нам о том, что уже с этапа планирования союзники закладывали в операцию минимум напора при ее реализации. Соответственно часть флота должна была быть сконцентрирована к тому направлению, на котором будут одержаны успехи.

С началом Дарданелльской операции связывался и захват Александретты.

Таким образом, решение важнейшей стратегической для всей Антанты задачи изначально планировалось в качестве демонстрации, прикрывающей операцию, преследующую чисто британские интересы – контроль над ближневосточными нефтяными ресурсами. Так, Черчилль писал Китченеру, что весьма желательно, чтобы александреттская операция осуществилась одновременно с атакой на Дарданеллы.

Но занятие Александретты не состоялось – и не по доброй воле английского правительства, а под давлением Франции, уже наметившей в качестве своей доли при разделе Оттоманской империи (помимо Сирии) Киликию и оценившей значение Александретты не хуже Англии.

Китченер, по инициативе которого был выдвинут александреттский проект, только 16 февраля 1915 года согласился выделить войска для поддержки Дарданелльской операции. Иную позицию занял Черчилль, увидевший в реализации Дарданелльской операции возможность втянуть в мировую войну Грецию и Болгарию, укрепиться в районе Проливов и предотвратить часть последствий надвигавшейся блокады.

 УВЕРЕННОСТЬ В УСПЕХЕ

Союзники были уверены в успехе.

Здесь необходимо привести «программу действий союзных правительств», выработанную С.Д. Сазоновым совместно с послами М. Палеологом и Д. Бьюкененом, «на случай обращения Порты с просьбой о мире под влиянием прорыва союзного флота через Дарданеллы». Чрезвычайно показательно в ней прежде всего то, что союзники «не заключат отдельного мира с Турцией, пока Австро-Венгрия и Германия не положат оружия». То есть речь может идти только о перемирии.

Основной особенностью такого перемирия было то, что оно рассчитано только на район Проливов и Константинополя, и лишь при необходимости может быть заключено отдельное перемирие и для других ТВД: Закавказья, района Персидского залива, Египта, Сирии с Киликией, а также Малой Азии со Смирной. Условия дарданелльско-константинопольского перемирия были для турок очень тяжелы. Среди них фигурируют наряду с разоружением турецких батарей, уцелевших на Дарданеллах и Босфоре, и с удалением мин из обоих Проливов не только немедленная выдача германских военных и коммерческих судов и вообще всех германцев, находящихся на турецкой службе, но и согласие Порты на стоянку союзных эскадр перед Константинополем, а также сдача тех укрепленных пунктов, занятие которых будет необходимым для безопасности эскадр держав Антанты и поддержания порядка в Константинополе. Совершенно ясно, что принятие таких условий было равносильно полной капитуляции.

Тем самым союзные правительства, в первую очередь английское в районе Персидского залива и Сирии, и русское – в Закавказье, сохраняли за собою право устанавливать желательные территориальные приобретения, которые затем можно было закрепить в условиях перемирий. В худшем положении оказывалась Франция, не имевшая смежных с Турцией границ, а значит, и войск, которые могли бы продвинуться в турецкие области и приобрести ценные «залоги» для будущих переговоров. Именно поэтому министр иностранных дел Франции Т. Делькассэ 1 марта 1915 года признал необходимым «заранее сговориться» как относительно дальнейшей судьбы азиатских владений Турции, так и относительно «совместной оккупации» Константинополя и его окрестностей.

Ликвидация всех средств обороны Константинополя – как со стороны Дарданелл, так и со стороны Босфора – вместе с пребыванием союзной, то есть прежде всего английской, эскадры у Константинополя означало установление английского господства в районе Проливов. Пока длилась война с Германией, Англия, разумеется, была заинтересована в сохранении дружеских отношений с Россией, но опасалась, что, добившись Константинополя, Россия может подвергнуться искушению считать основную цель войны для себя достигнутой и ослабить энергию в борьбе с Германией. Английский флот в Проливах выполнял гарантийную функцию.

Это поняли Николай II, признавший пункт «программы», в котором говорилось о согласии Порты на стоянку союзных эскадр перед Константинополем, лишним, и Ставка, мечтавшая о скорейшем выводе с Кавказа возможно большей части сосредоточенных там войск на австро-германский фронт. Центр тяжести забот великого князя находился в чисто военной задаче – снять с Кавказа как можно больше из состава тех 150 батальонов, которые участвовали в войне с Турцией. Но для того чтобы направить их на Балканский полуостров или на австро-германский фронт, нужна была достаточная гарантия, а именно: включение в число укрепленных мест, которые должны быть сданы турками, Чаталджинских позиций, господствующих с севера над районом Константинополя и Босфора, и разоружение Адрианополя – основного форпоста Константинополя – с севера, а также распространение перемирия на малоазиатский фронт с разоружением Эрзерума и отходом турецких войск к юго-западу от этой крепости.

Практически вопрос о перемирии или мире с Турцией остался, поскольку западные державы фактически подтвердили свое намерение уклониться от немедленной передачи России «ключей от Царьграда» и воспользовались в лице Франции случаем поставить вопрос о разделе малоазиатских владений Турции и организации совместного оккупационного управления Константинополем, что было равносильно временной «интернационализации» города. К общим интересам Англии, Франции и балканских государств.

Политические последствия возможного успеха англичан в Проливах настолько беспокоили Сазонова, что он задал Николаю Николаевичу вопрос – не лучше ли было бы просить наших союзников вследствие изменившейся в пользу русского оружия обстановки на Кавказском фронте повременить с действиями против Дарданелл. Но опасения МИДа не встретили отклика в Ставке, на которую не произвели впечатления и приведенные им чисто военные соображения: «рискованность задуманного предприятия и опасные последствия возможного неуспеха», с одной стороны, и улучшение обстановки на Кавказском фронте после блестящей победы в Сарыкамышской операции – с другой.

Ответ Ставки англичанам сводился к следующему: во-первых, русское Верховное командование при всем желании не может обещать помощи союзному флоту ни со стороны флота, ни со стороны армии; во-вторых, с военной точки зрения любой удар, нанесенный Турции, будет выгоден России, так как облегчит положение не только на Кавказе, но и в Европе (поскольку поражение турок переориентирует еще не определившиеся балканские государства в пользу Антанты). В Ставке отнеслись скептически к успеху «английского предприятия», основанного лишь на действиях флота.

Штаб Верховного главнокомандующего, несмотря на недавние победы на Кавказе, считал, что положение на Кавказском фронте пока непрочно, и не верил в победу англичан. Тем более что даже при условии их успеха отправка русских войск для десантной операции на Босфоре считалась тогда невозможной.

Учитывая разногласия между МИДом и Ставкой, в качестве арбитра выступил император. 14 февраля 1915 года Сазонову сообщили волю  государя, согласно которой дело об овладении Проливами должно сосредоточиться в Ставке, и допустимо только одно решение этого вопроса: присоединение к России обоих Проливов. Таким образом, и Россия, и ее союзники проявили полное непонимание значения захвата Проливов на этом этапе войны.

Русское военно-политическое руководство не имело внятного оперативно-стратегического планирования (хотя проекты овладения Босфором и Дарданеллами были составлены еще в 80–90-е годы XIX века), зациклившись на действиях Кавказского фронта. Для Англии же Дарданелльская операция первоначально была демонстрацией и прикрытием операции у Александретты, тогда как Францию интересовали только европейские фронты.

И это при том, что для России, как отмечал А. Керсновский: «С нападением… Турции война приобрела… великодержавный смысл. Соображения духовного порядка – крест на Святой Софии. Соображения политические – проливы. Соображения экономические – те же проливы, без которых Россия осенью 1914 года уже начала задыхаться. Эти троякие соображения придали войне с Турцией активно-великодержавный (и творческо-великодержавный) характер, которого была лишена оборонительная война против Германии и Австро-Венгрии».

Для союзников России по Антанте победа над Турцией фактически была битвой за сохранение их колониальных империй, за счет которых они в значительной мере черпали свои ресурсы, и за сохранение своих материальных и людских ресурсов в закончившейся на 2–3 года раньше мировой войне.