Владимир Добрин
Солдаты алжирской освободительной армии в войне за независимость. 1958 год.
Фото Здравко Печара/Музей африканского искусства, Белград
Во время моего первого посещения Алжира в 1975 году я уже знал, что незадолго до этого там прошла кровопролитная восьмилетняя война. Ее вполне можно назвать гражданской, поскольку она шла между французами и алжирцами, которые были подданными одного государства.
В то же время это была война за независимость колонии от метрополии. Потому что большинство алжирцев не считали себя гражданами Франции и всегда мечтали избавиться от ее владычества.
Но все же в большей степени франко-алжирская война оказалась гражданской. Дело в том, что в ней схлестнулись не только французы с алжирцами. Каждая из сторон, в свою очередь, раскололась на тех, кто воевал за независимость Алжира, и тех, кто был против. Смертельная схватка завязалась как между французами, так и между коренными алжирцами.
Почему же это произошло? Ведь алжирцы воевали не с дикими и голодными варварами, а с цивилизованной европейской страной, Францией, национальный девиз которой заключается в великих словах: свобода, равенство, братство.
ДО ФРАНЦУЗОВ
Живописные и плодородные земли, на которых расположился нынешний Алжир, люди обживали с незапамятных времен. Еще в XII веке до н.э. на них возникли первые финикийские колонии. С III по V век до н.э. здесь процветало государство Нумидия, завоеванное впоследствии римлянами.
Позднее в этих краях побывали и частично осели вандалы, византийцы, арабы и османы. С 1600 года здесь по очереди правили янычарские офицеры, избираемые сослуживцами и называемые деями. Поначалу они делили власть с турецким пашой, но в 1711 году перестали зависеть от Османской империи и создали своеобразную военную республику.
Спустя век она пришла в упадок, чем вызвала экспансионистский аппетит Парижа. В 1830 году французы под предлогом борьбы с пиратством и работорговлей, а также в связи с большим неуважением, проявленным к консулу Франции, высадились в Алжире. В экспедиции участвовали 100 военных кораблей и 357 транспортных судов с сухопутными войсками численностью в 35 тыс. человек и 4 тыс. лошадей.
Обе стороны воевали жестоко, не щадя никого, по принципу «выжженной земли». За первые 30 лет войны по разным оценкам было убито от полумиллиона до миллиона алжирцев, то есть треть населения страны. Французы за первые 20 лет потеряли убитыми около 96 тыс. бойцов.
В 1834 году Париж официально аннексировал оккупированные районы Алжира, но полный его захват продолжался до 1847 года. И вскоре Алжир был объявлен территорией Франции под руководством французского генерал-губернатора.
ПРИ ФРАНЦУЗАХ
В то время в Алжире жили в основном арабы и берберы. Видя, что их завоеватели обуты в черные сапоги и ботинки, они стали называть их черноногими. По другой версии, оккупанты заслужили это прозвище потому, что многие из них работали кочегарами на судах, и ноги у них были черными от угля.
Позднее прозвище «черноногие» («пье-нуар») стало почти официальным названием европейских жителей Алжира наряду с «франкоалжирцами» и «колонами», то есть колонистами или поселенцами. Сами же выходцы из Франции называли себя алжирцами, а коренных жителей – арабами или мусульманами.
Далеко не все пье-нуар являлись французами. Среди них были испанцы, итальянцы, мальтийцы, португальцы, корсиканцы и евреи. Но любой европеец, родившийся в Алжире, получал французское гражданство.
Вслед за военными там стали появляться и люди мирных профессий: фермеры, ремесленники, торговцы, чиновники, интеллигенция. С самого начала французы считали Алжир своей новой провинцией, поэтому обустраивали его как собственную территорию.
Подобного не наблюдалось ни в Тунисе, ни в Марокко, ни в экваториальной Африке или Французском Индокитае. Сенегал, Конго, Чад, Судан, Вьетнам и другие заморские департаменты были абсолютно бесправными колониями, в то время как Алжир изначально рассматривался Парижем как «африканская Франция».
С 1865 года коренных жителей Алжира стали набирать в Вооруженные силы Франции, и они сражались за нее по всему миру в составе стрелковых и кавалерийских подразделений. Алжирских мусульман тоже допускали к службе во французской армии.
С 1870-х годов европейские французы стали все чаще посещать Алжир, причем с самыми разными целями. В том числе чтобы обзавестись там жильем и работой. Алжирцы, в свою очередь, ехали во Францию. Однако многие из них не желали иметь активные контакты с метрополией, и жизнь их почти не изменилась.
Французы не посягнули на традиционный алжирский институт старейшин, и те сохранили свою власть на местах. Чиновники не вмешивались в их дела, ограничиваясь лишь сбором налогов. Казалось, у консервативно настроенных алжирцев не было причин для недовольства французской администрацией.
В смысле благосостояния населения Алжир, конечно, отставал от метрополии, но французы с самого начала боролись за его увеличение. Многие из авторитетных пье-нуар свидетельствовали, что в первой половине ХХ века уровень жизни в Алжире был таким же, как на юге Италии. То есть гораздо лучше, чем у соседей по Африканскому континенту.
К тому же экономический рост Алжира впечатлял. Даже один из лидеров местных националистов писал в 1947 году: «Созданное французами может вызывать у них чувство гордости. У Алжира есть сегодня структура подлинного современного государства. Он оснащен лучше всех североафриканских стран и может выдержать сравнение со многими странами Центральной Европы».
Изрядная сеть железных дорог и шоссе, прекрасно оборудованные морские порты, внушительные плотины и водохранилища, хорошо организованные общественные службы, система финансов, бюджета и образования – все это делало Алжир современным государством и давало ему твердую надежду на будущее.
К середине ХХ века потомки пье-нуар обжились в Алжире и, сохраняя европейскую наружность и культуру, приобрели особые, свойственные только им нюансы характера и поведения. Изменился и их язык, превратившись в диалект французского – так называемый патауэт.
При этом в городах Алжира появилось немало коренных жителей, перенявших культуру, стиль жизни и привычки европейцев. Их называли «эволюе» (эволюционировавшие, или «продвинутые»). И консервативная часть алжирцев не осуждала их, по крайней мере открыто.
Эти люди получали образование в учебных заведениях Франции и распространяли европейскую культуру среди алжирского населения. Многие из тех, кто предпочитал жить в Алжире по традиционным правилам, тоже радовались благам и преимуществам, появившимся с приходом французов. Крестьяне могли теперь сбывать больше продукции и легко обзаводиться промышленными товарами. Алжирские города богатели и хорошели. В них говорили на разных языках, и казалось, все идет прекрасно…
СКРЫТЫЕ И ЯВНЫЕ УГРОЗЫ
И все же «французский Алжир» не состоялся. Пришло время, когда алжирским европейцам и симпатизировавшим им коренным жителям пришлось покинуть страну. Почему это произошло? Когда возникла и чем подогревалась враждебность большинства алжирцев к французам и вообще к европейцам?
Началось, конечно, с захвата Алжира. Население страны всегда остро реагирует на вторжение чужаков. Кровопролитие надолго делает воюющие стороны врагами. Память о нем живет потом в поколениях, переходя от родителей к детям. И в первую очередь это касается побежденных.
Не забыли алжирцы и то, как завоеватели отбирали у них плодородные земли и распродавали их переселенцам из Европы. В итоге миллион европейцев, составлявших тогда десятую часть населения Алжира, завладели 40% алжирских земель, к тому же самых лучших.
После объявления Алжира территорией Франции на какое-то время воцарилось относительное спокойствие, нарушаемое лишь незначительными восстаниями аборигенов. Но в 1864 году французы за какую-то небольшую провинность подвергли палочным ударам одного из арабских начальников.
Такое наказание считалось в Алжире наипозорнейшим, оно никогда не применялось к свободным людям. Это событие стало причиной мощного вооруженного восстания в провинции Оран. К нему присоединились соседние племена, однако французам удалось подавить его.
Тем не менее арабы все чаще убеждались в слабости французов и их неспособности управлять Алжиром. Восстания стали регулярными. Они вспыхивали то в Кабилии, то в Оране, вызываемые либо неумелыми действиями французской администрации, либо нападениями соседних племен, науськиваемых французскими политиками.
В таких случаях Франция всегда выступала на стороне своих алжирских союзников и жестоко наказывала противников своей власти. Последние копили обиды. И когда в 1870 году началась франко-прусская война и до алжирских племен дошла весть о разгроме французских войск, повстанцы решили, что настал удобный момент для свержения ненавистного ига.
Вдобавок алжирские французы тоже разделились на сторонников правящего в Париже режима и на революционеров. Между ними начались вооруженные стычки во всех крупных городах Алжира, а в его столице возникло даже подобие Парижской коммуны. Однако стоило выступить алжирцам, как французы тут же забыли о своих противоречиях.
К восставшим арабам присоединились кабилы. Обычно побеждавшие в таких случаях французские войска были вынуждены перейти к обороне. К весне 1871 года почти вся страна находилась в руках восставших. Многие алжирские города были блокированы со всех сторон. И лишь по окончании франко-прусской войны и после уничтожения Парижской коммуны французы смогли собраться с силами и перейти в наступление в Алжире. К концу лета 1871 года они усмирили наконец повстанцев, но поддерживать там свое господство им становилось все труднее.
БОРЬБА ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ НАРАСТАЕТ
Надо сказать, что поражение в войне с Пруссией пошло Франции на пользу – по крайней мере в отношениях с колониями. Французская империя преобразовалась в республику, и новое правительство поспешило предоставить алжирцам определенные гражданские права.
Но большинство алжирцев было по-прежнему против французского владычества. На это указывали вспыхивавшие то тут, то там восстания, подобные тому, что произошло в 1879 году в Ауресе вблизи Батны.
75% коренных алжирцев оставались неграмотными, и за одинаковую работу они получали меньше французов. Это также не способствовало сближению. И хотя Алжир официально считался частью Франции, его коренным жителям нелегко было получить французский паспорт. К 1950 году им обзавелись лишь 13% из них.
Большая часть населения Алжира не участвовала в управлении страной. К тому же уровень жизни коренных алжирцев был значительно ниже, чем у пье-нуар. Отчасти ситуация напоминала ту, что царила в Южно-Африканской Республике во время апартеида.
Мириться с таким положением алжирцы не хотели, несмотря на все блага цивилизации, связанные с присутствием в их стране французов. Однако проявления недовольства сурово подавлялись. В стране действовала жесткая система полицейского контроля и политического сыска.
В этом европейцы преуспели еще до переселения в Алжир. На протяжении своей истории они часто и подолгу воевали с соседними странами. И вдобавок накопили богатый опыт в подавлении своих же соотечественников. В 1871 году французы устроили кровавую баню в своей собственной столице, убив 30 тыс. коммунаров и потеряв 7 тыс. солдат.
Когда преобладающая часть населения ощущает себя людьми второго и третьего сорта, они обязательно любой ценой будут пытаться сбросить правительство страны. И не только то правительство, что назначили захватчики, но даже избранное ими самими.
Так было всегда и везде, но люди по своей алчности, глупости или наивности раз за разом попадают в эту ловушку. В 1962 году так случилось и в Алжире. Но об этом – в следующий раз.
