Масхадов успешно шантажирует Запад

	В таких бункерах чеченские бандиты содержат заложников. Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

ЧЕМ БЛИЖЕ финал чеченской драмы, тем активнее Запад обвиняет Москву в негуманности проводимой в регионе антитеррористической операции и настаивает на необходимости проведения политических переговоров с Масхадовым. Любому понятно, что с террористом вести переговоры нельзя, и именно поэтому и в Евросоюзе, и за океаном воюющих чеченцев все чаще стали называть не террористами, а сепаратистами (кстати, с недавних пор на эту терминологию перешли и некоторые российские СМИ). Слово это намного благозвучнее, потому что от него так и веет справедливой борьбой за свои права. Последнее возбуждает желание вступить в политический диалог. Возбуждает желание у Запада, но не у Москвы. И.о. президента РФ Владимир Путин в беседе с журналистами в Звездном городке однозначно назвал Масхадова пособником тех боевиков, которые захватывают заложников для получения выкупа, так как в разговоре по телефону с одним из европейских лидеров тот заявил о готовности отдать польских гражданок и гражданина Франции. По мнению Путина, сначала нужно разобраться с криминалом, а уж потом приступать к политическим переговорам.

Путин не назвал имя западного лидера - собеседника Масхадова, но и без этого ясно, что вопрос идет о Польше и Франции, так как разговор был о заложниках именно из этих стран. Если этим собеседником был, например, француз, то вполне понятными становятся особо жесткая позиция в критике Москвы за чеченскую операцию министра иностранных дел Франции Юбера Ведрина, которая отличается от позиции других стран, да и антироссийские митинги во Франции по поводу событий в Чечне проходят более активно, чем где-либо.

На вчерашней трехсторонней встрече в формате Россия-ЕС-США в Лиссабоне тема Чечни была основной, но вначале не доминировала, потому что глава российского МИДа парировал все нападки четкой, доказательной аргументацией. Приезд госсекретаря США Мадлен Олбрайт заметно активизировал чеченскую тему. Она много не говорила, но ее слова об обязанности Москвы открыть широкий доступ в Чечню наблюдателей были похожи на команду "Фас!". А дальше эту тему продолжили другие, но больше всего активничали французы.

Игорь Иванов призвал коллег понять, что Москва и Евросоюз могут добиться успехов лишь на основе стабильных отношений, не подверженных негативному влиянию сиюминутных и зачастую недолговечных проблем, какой сегодня представляется военная операция в Чечне. Возражать ему никто не стал. Москва обратила внимание на тот факт, что признание фальшивкой показанных недавно баварской телекомпанией N-24 материалов о "зверствах русских военных" никто из западных политиков никак не откомментировал. А ведь когда эти кадры с несоответствующим им текстом были показаны по всем мировым телеканалам, очень многие поспешили призвать российские власти к ответственности, обвинив в нарушении норм гуманитарного права. Кстати, как стало известно "НГ", одна из сторон, представленных на переговорах от ЕС, готовила свое выступление против России именно на основе известной пленки N-24, и только сообщение о подлоге остановило дипломатов от упреков.

Накануне форума свое недовольство выражал уже упомянутый министр иностранных дел Франции Юбер Ведрин. К слову, он неожиданно перед самым началом пресс-конференции по итогам заседания РФ-ЕС решил не участвовать в ней. Официальное объяснение - недовольство решением Лондона по Аугусто Пиночету. Но источники, близкие к французской делегации, заявили "НГ", что Ведрин просто не хотел появляться за одним столом с Ивановым на пресс-конференции. По другой же версии, глава французского МИДа боялся выглядеть нелепо после всех громких фраз возмущения в адрес России, результат которых оказался нулевым, потому что Иванов парировал это возмущение фактами.

По словам Иванова, в Чечне аккредитовано около 550 только иностранных журналистов. Ведрин считает это недостаточным. Но дело же не в одной России - возможно, что другие зарубежные журналисты не собираются в Чечню, по крайней мере в данный момент. Иванов говорит о том, что в Чечне будут работать два наблюдателя от Совета Европы. Ведрину этого тоже мало. Он почему-то забывает о том, сколько миссий во главе с комиссарами различных международных организаций уже посетили Чечню, забывает о том, что на деле Россия открыта и от Запада ничего не прячет - нечего прятать. Россия вынуждена все время напоминать об этом. Западные министры морщатся: "Да, да, мы знаем". И опять забывают.

Иванов говорит о том, что в Чечню 6 марта выезжает руководитель группы содействия ОБСЕ. Ведрин и тут недоволен. Он хочет, чтобы в Чечню ехало больше чиновников ОБСЕ. Но он почему-то забывает, с каким позором бежала группа ОБСЕ из Косово, фактически дав отмашку агрессии НАТО против Югославии. Он забывает и том, что по большому счету ОБСЕ в лице предыдущего председателя, главы МИД Норвегии Кнута Воллебэка, дискредитировала себя после того, как стало известно, что этот господин вступил в тайную переписку с Асланом Масхадовым. Тогда были тайные письма, а теперь не менее тайные телефонные переговоры, в ходе которых Масхадов, надо полагать, обещает вернуть граждан соответствующих стран, но последние должны раздуть антироссийскую кампанию. Именно это и происходит.

Поляки - еще один тому пример. Даже и ребенку ясно, что особо активные антироссийские митинги протеста в польских городах были организованы сверху. Не так уж много было этих хулиганов, чтобы их не смогла задержать польская милиция, обязанная охранять представительство. И не зря эти хулиганы сейчас на каждом углу дают интервью о том, как лихо им удалось надругаться над российским флагом.

К вышеизложенному можно добавить и еще одно доказательство того, что ни французам, ни полякам, ни самым главным на Западе - американцам не выгодно знать жуткую правду о чеченских головорезах. Это история с 13-летней Аллой Гейфман, похищенной в мае прошлого года чеченцами. Она в плену насмотрелась многого и хотела об этом рассказать в США, куда собиралась ехать лечиться, но ей не дали визу.

Чечню можно сравнить с самолетом, в котором сидят бандиты и заложники разной государственной принадлежности. Русские военные хотят освободить их всех, а отдельные западные лидеры, думая только о своих гражданах, вступают в сепаратные переговоры с террористами, да еще и поносят тех, кто готов пойти на штурм ради спасения всех заложников.

ПОСЛЕДНИЕ недели отмечены беспрецедентным обострением российско-польских отношений.

Внешняя сторона событий хорошо известна. Вначале польские власти предприняли ничем не спровоцированную акцию, потребовав выезда из страны российских дипломатов, обвиненных без всяких на то оснований в "шпионской деятельности". Затем последовало разбойничье нападение на российское Генконсульство в Познани.

Два этих события можно было бы считать не связанными между собой неприятными эпизодами, если бы они не разворачивались на фоне уже давно и, похоже, преднамеренно нагнетаемой в Варшаве атмосферы враждебности к одному из своих восточных соседей. С начала антитеррористической операции на Северном Кавказе Польша демонстративно потворствует антироссийским выступлениям и деятельности на своей территории разного рода "представителей" чеченских сепаратистов и поддерживающих их организаций. И все это - под аккомпанемент не утихающей антироссийской, а подчас - попросту русофобской кампании в польских СМИ.

Подобная линия поведения в отношении России наводит на серьезные размышления: отношения между нашими странами развивались на протяжении 90-х годов неровно, но, пожалуй, нынешнее столь резкое ухудшение их климата произошло впервые после окончания холодной войны. Бросается в глаза, что эта линия Варшавы приобрела наиболее ясные очертания после вступления Польши в НАТО. Трудно отделаться от впечатления, что именно под натовским зонтиком Варшава почувствовала себя наконец способной дать волю своим антироссийским "комплексам" и "синдромам".

Но еще труднее понять другое. Обострение польско-российских отношений пришлось как раз на момент, когда после визита в Москву генерального секретаря НАТО Дж. Робертсона Россия и альянс взяли курс на нормализацию двусторонних отношений.

Вообразить себе, что в Брюсселе сознательно добиваются сближения с Москвой и одновременно натравливают на нее одного из членов НАТО, - нечто поистине лежащее за пределами здравого смысла. Остается предположить, что агрессивность Варшавы в отношении России является плодом ее собственного видения своего места в альянсе, и оно явно выходит за рамки обычно хорошо срежиссированной общенатовской политики.

И здесь уместно задать себе и Брюсселю главный вопрос: не являемся ли мы на примере Польши свидетелями того, чем на самом деле начинает оборачиваться для Европы расширение НАТО?

Все последние годы руководители альянса стремились убедить нас в том, что России нечего опасаться за последствия расширения, которое, мол, не только не направлено против нашей страны, но и чуть ли не способствует становлению демократической, стабильной и неразделенной Европы. При этом раздавались "аттестаты зрелости" странам-кандидатам, которые при всех очевидных успехах в строительстве демократии продолжают нести исторический и психологический груз недоверия, враждебности и чувства мести по отношению к соседям и поэтому подчас не готовы строить с ними нормальные стабильные отношения.

Именно об этом мы предупреждали НАТО, когда жестко выступали против расширения альянса. Мы доказывали, что Центральной Восточной Европе предстоит еще длительный процесс "изживания" негативного наследия своей истории и делать это лучше всего в рамках общеевропейской солидарности, а не путем создания новых разделительных линий. Разве не подтверждает правильность наших оценок столь явная метаморфоза в политике Варшавы после вступления в НАТО?

На протяжении последних лет Россия терпеливо работала - и готова работать дальше - над постепенным устранением наслоений прошлого из российско-польских отношений, идет на восстановление в них исторической правды и в то же время стремится развернуть эти отношения в будущее. И вот вместо того, чтобы помочь этому, прямо скажем, нелегкому процессу, получается, что НАТО как бы выдает своему новому члену "открытый чек" на проведение политики, которая, по крайней мере внешне, противоречит даже его собственной стратегии.

Надо ли удивляться тому, что у Москвы сейчас еще больше оснований испытывать тревогу за последствия приема в альянс новых членов - как нынешних, так и тех, кто еще стучится в его двери? Ведь, скажем, у прибалтийских государств тоже есть серьезные проблемы - и не только по отношению к России, но и с точки зрения общеевропейских стандартов соблюдения прав человека. Не в надежде ли на покровительство НАТО некоторые из них продолжают упорно сопротивляться приведению в соответствие этим стандартам положения русскоязычного населения? И как воспринимать на фоне авансов, раздаваемых НАТО этим странам, например, происходящие в Латвии реабилитацию местных нацистов и преследование русских, сражавшихся с ними в годы Второй мировой войны?

Пример Польши заставляет задаться вопросом: если сейчас, когда прибалтийские государства еще числятся в кандидатах на вступление в НАТО, они то и дело разговаривают с Россией на более "повышенных тонах", чем это позволяют себе сами члены альянса, то что будет потом, если дальнейшее расширение НАТО на восток станет реальностью? Отдают ли себе отчет в Брюсселе, что проблемы, вызывающие столь острую реакцию в общественном мнении России, станут тогда проблемами российско-натовских отношений?

На Западе часто говорят о наказании так называемых "государств-изгоев", нарушающих права человека и проводящих безответственную политику на международной арене. А как быть с примерами безответственного поведения в рамках самого Североатлантического альянса? Похоже, здесь мы вновь имеем дело с необъективной шкалой оценок, с двойными стандартами, за которые уже приходилось расплачиваться осложнениями в отношениях между Россией и НАТО.

Наконец, не стоит забывать, что страны Восточной Европы и Балтии также являются кандидатами на вступление в Европейский союз, включая его формирующееся политическое и оборонное измерение. До сих пор Россия не только не выступала против расширения Евросоюза, но и видела в нем определенные возможности для развития долгосрочного экономического сотрудничества в Европе. Не следует ли в свете происходящего заново взвесить наше отношение к этому процессу?

Таков далеко не полный перечень вопросов, которые приходится ставить, глядя на происходящее в российско-польских отношениях сейчас, когда Россия и НАТО ищут пути к нормализации отношений.

Остается надеяться, что наши и западные партнеры ответят на них в духе реального, а не только декларируемого стремления к строительству мирной и безопасной Европы.