Поездка к Масуду

Теперь дети некогда состоятельных афганских семей - нищие.

МАЛЕНЬКОМУ Хафизулле 3 года, он бос, надрывно кашляет и постоянно шмыгает носом. У него явный бронхит. Боюсь, что долго он не протянет. Мы в палатке, края которой прижаты к земле комками грязи. Вместе с Хафизуллой там живут еще 15 человек, из них семь детей и четверо стариков. Остальные четверо взрослых разбрелись в поисках еды. Они вернутся к вечеру, но нет никакой гарантии, что им удастся что-нибудь раздобыть. Вокруг другие палатки, многие из которых провалились под тяжестью снега - немые свидетели уже свершившихся трагедий.

В таких же условиях, что и Хафизулла, в Анабе, расположенной на высоте 2700 метров над уровнем моря посреди высочайших гор, покрытых ослепительно белым снегом, живут еще 5 тысяч человек. Каждую неделю умирают десятки людей, почти все - дети. Все ждут прихода еще нескорой весны, которая несет надежду выжить. Подавляющее большинство беженцев - из деревень, расположенных к северу от Кабула. Сейчас это зона боевых действий между талибами и моджахедами. Беженцы нашли свое пристанище в долине, находящейся под контролем Ахмада Шаха Масуда. Они сделали выбор, на их взгляд, в пользу меньшего зла по сравнению с кабульским режимом. Но это сомнительный выбор, так как здесь им угрожает смерть от голода и холода, а там они умирали под бомбами и снарядами. Каждую неделю в деревнях, расположенных у входа в долину, подрываются на минах и теряют руки, ноги, зрение 5-6 детей.

Сейчас, когда я пишу эти строки, в Пандшерской долине находятся около 220 тысяч беженцев. На всем пути, пока наш джип полз по крутой дороге до Анабы, нас сопровождали стайки оборванных мальчишек, которые бросали комья грязи по колесам, выпрашивая монетку, кусок хлеба - чего-нибудь, что помогло бы им дожить до завтрашнего дня. Я не заметил ни одной детской улыбки. На их лицах морщины от взрослых мыслей о жизни и смерти. А ведь все они из состоятельных, по афганским меркам, семей, у которых были свои земельные наделы. Сегодня они лишились всего, как почти все афганцы, с которыми мне пришлось столкнуться за эти дни путешествия по горным и равнинным дорогам до тех пор, пока не оказался в аду, имя которому Анаба.

Впрочем, это еще относительно привилегированный ад. 5 тысяч беженцев в Анабе расположились лагерем вокруг госпиталя гуманитарной организации Emergency. Она оборудовала здесь госпиталь для лечения раненых из числа мирного населения и не ставила задачи оказания помощи беженцам. Но именно Emergency в буквальном смысле слова спасла сотни несчастных, предоставив палатки, горячую еду, емкости для воды, одеяла, биотуалеты и даже одну огромную палатку для "полевой" мечети. Этим госпиталем, в котором работает итальянский персонал, мы все должны гордиться: во всем Афганистане не найти ничего подобного. Я еще напишу об этом, так как то, что делает Emergency и лично Джино Страда, который здесь руководит, - это не только пример сотрудничества и солидарности, но и попытка выработать новую стратегию помощи, которая заслуживает внимания со стороны международных правительственных и общественных организаций, теоретически обязанных заниматься подобными проблемами.

Надо сказать откровенно: никто ничего не делает для спасения этих отчаявшихся людей. А данные по афганским беженцам просто ужасают. 1 миллион 200 тысяч находятся в Пакистане; 1 миллион 300 тысяч - в Иране; по меньшей мере 300 тысяч сконцентрировались в северо-западных районах Афганистана вокруг города Герат. Именно в районе Герата за последний месяц от голода и холода умерли 500 человек, большинство из которых дети. Не будем забывать и о беженцах в Панджшерской долине. Эти цифры, свидетельствующие о национальной трагедии, - прямой укор для международного сообщества. Ведь Комиссариат ООН по делам беженцев занимается только беженцами за границей и не имеет полномочий в отношении так называемых внутренних перемещенных лиц, т.е. беженцев в своей стране. Число последних растет день ото дня, так как Пакистан и Иран уже закрыли свои границы. Талибы, уже 4 года управляющие большей частью Афганистана, не в состоянии решить ни одной проблемы, не говоря уже о каком-либо развитии страны.

Люди бегут от них, так как нет ни работы, ни средств к существованию. Нет и гарантии собственной безопасности, если ты таджик, узбек, хазареец, т.е. не пуштун, к которым принадлежат все без исключения талибские вожди. Стоит отметить также, что в 2000 году Комиссариату ООН по делам беженцев для оказания помощи было отпущено всего 2 миллиона 427 тысяч долларов. (Для сравнения: в 1979 году во время советского вторжения в Афганистан эта цифра составляла 26 миллионов 237 тысяч долларов.) У другой организации ООН - Всемирной продовольственной программы - сегодня в распоряжении только 50 тысяч тонн муки, которой хватит на месяц 10 процентам афганских беженцев в Пакистане. Что будет потом, нетрудно себе представить.

ООН приняла решение о введении санкций против режима талибов, но выходит, что это только затрудняет оперативное оказание помощи из-за рубежа. Примем во внимание, что такая помощь - верх позора - осуществляется через Пакистан, правительство, секретные службы и военное руководство которого, по данным из многочисленных источников, являются главными организаторами военных побед талибов. А еще раньше не без их участия разгорелась яростная междоусобная война среди моджахедов.

Международные организации становятся все более скупыми на помощь. А ведь не так давно господин Камдессю, бывший директор-распорядитель Международного валютного фонда, выдвигал теорию о том, что "Запад должен стать еще богаче, чтобы помогать самым бедным". Не мешало бы ему съездить в Герат. Или в Анабу. Может, тогда он придет в себя. Где такая организация, как Юнисеф, цель которой - защита детей? За две недели, что я был в Афганистане, мне не удалось увидеть большой реальной помощи как по одну, так и по другую сторону линии фронта. Хотя в Кабуле можно встретить джипы неправительственных гуманитарных организаций почти со всего света. Но вот в районах, где умирают беженцы и нужна конкретная помощь, я видел, что центр "Скорой помощи" Международного Красного Креста был закрыт. Закрытым оказался и центр Юнисеф. А разве не они должны первыми приходить на помощь? А если не они, так кто же? И вряд ли для оказания самой необходимой помощи требуются колоссальные средства. Только одной Emergency оказалось под силу развернуть целых 6 станций скорой помощи, работающих 24 часа в сутки в зоне боевых действий на линии Чарикар - Баграм - Гульбахар и связанных с госпиталем в Анабе. Неужели все остальные вместе взятые не в силах сделать то же самое?

Естественно, возникает вопрос: а не пора ли выработать новые критерии для оказания международной помощи? Конечно, все что-то распределяют. Я подозреваю, что то, что еще осталось от организованной жизни в Афганистане, теплится за счет средств, поступающих от сотен международных организаций с различными, зачастую странными названиями, одно существование которых успокаивает совесть Запада. Но хотелось бы знать, какая часть правительственных ассигнований и добровольных пожертвований идет на конкретную помощь, а сколько застревает в бюрократических учреждениях под видом щедрых окладов функционеров.

Не знаю, жив ли еще Хафизулла. Но у меня такое чувство, что в его участи виновны многие. И не только те, кто оказался не способен прийти ему на помощь. Я не могу отделаться от неприятной мысли, что существует четкая взаимосвязь между теми, кто финансировал главных действующих лиц афганской войны, и теми, кто продавал им оружие, и теми, кто каждое утро начинает с изучения биржевых ставок на Уолл-стрит или в Милане. Все они и не подозревают, что имеют отношение к судьбе маленького мальчика из Гульбахара. Меня не покидает и другая неприятная мысль - о том, что существует взаимосвязь между участью этого босого ребенка и моими непромокаемыми ботинками специального корреспондента.