"Мы не смотрим на аудиторию как на инструмент"

- Как вы считаете, почему зрители выбирают общественное телевидение, именно ваши каналы?

Стивен Вител: Потому что это самый большой оператор на рынке. (Смеется.) Я думаю, потому, что мы делаем наши программы привлекательными для наших зрителей. Мы знаем пристрастия аудитории и пытаемся ей соответствовать. Помимо того у нас достаточно денег для того, чтобы делать то, что мы считаем нужным и важным: хорошие новости, хорошую документалистику, хорошую драматургию. Кроме того, люди смотрят нас из-за утверждаемых нами ценностей. То, как мы доносим до аудитории информацию, - особенный, очень качественный, отражающий жизнь путь.

Йоп Далмайер: Главное для нас - это отношение к аудитории. Мы не смотрим на нее как на инструмент. Мы смотрим на зрителя как на личность, а не как на покупателя, который идет в магазин. Да, наш зритель - это потребитель, который хочет найти что-то интересное в наших программах. Мы пытаемся найти в нашей аудитории, и слушателях (компании принадлежат несколько радиостанций. - "НГ"), и зрителях, разные группы и предложить этим группам различные, интересные им программы. Мы все время находимся с ними в дискуссии о том, что им бы хотелось увидеть или услышать от нас. А на коммерческих станциях все абсолютно наоборот. Мы пытаемся предложить высококачественные программы вместо того, чтобы произвести дешевые. Это тоже одно из главных отличий общественного вещания от коммерческого. В то же время в нашей стране мы никогда не станем крупнейшим вещателем, но мы всегда будем первыми в драме, в документалистике, в информационных, новостных программах. Но никогда не войдем в десятку в развлекательном жанре.

- Таким образом, можно сказать, что цели, которое ставит перед собой коммерческое телевидение, отличаются от целей общественного?

С.В.: Да, они различны. Это разная культура, разное понимание. В конечном счете мы используем деньги для того, чтобы создавать программы, вместо того, чтобы использовать программы для того, чтобы делать деньги. (Йоп кивает головой. - "НГ".)

- Мне кажется, зрителям в России, которые интересуются политикой больше, чем европейские, было бы интересно узнать, чем отличаются информационные программы на ваших каналах от информационных на коммерческих.

С.В.: Во-первых, наш интерес к политике уже говорит о том, что мы отличаемся от коммерческих каналов, которые особо этим не интересуются. Мы наблюдаем за процессами, происходящими в английском парламенте, Национальной ассамблее и в Европейском парламенте. Кроме того, мы создаем программы о политике для людей, которые не вовлечены в политику, которые не особо интересуются ею. И пытаемся сделать политику привлекательной для той аудитории и рассказать о том, как политика может непосредственно влиять на их жизни.

Й.Д.: Вы могли видеть, что на последних выборах, которые прошли у нас 15 мая, традиционные политические партии, такие как социал-демократы, потерпели поражение, а в выигрыше оказались те партии, которые на самом деле ненавидят политику и находятся вне ее. Для нас сейчас важной задачей кажется объяснить зрителям, как это стало возможным, что на самом деле есть политика, потому как роль общественного телевидения, вообще-то говоря, - служить обществу. Вы можете увидеть, что интерес к политическим программам упал. Мы должны привлекать аудиторию к политике через политических журналистов, чтобы последние объясняли обществу, что есть политика, что происходит в парламенте. Мы должны привлекать аудиторию, которая ненавидит политику, к политическим программам и процессам, которым эта аудитория не верит. Это, конечно, очень тяжело, но мы должны это делать. Это очень странно, мы заметили, что в России политические программы смотрят с большим интересом, а люди очень любят принимать участие в дебатах. Если вы посмотрите, например, на Францию, то там то же самое. Но такая "неполитическая политическая" партия, как партия Ле Пена, набирает там до 16% голосов. То же самое происходит сейчас в Германии. Это уже произошло в Австрии. Поэтому мы должны быть очень осторожными, мы должны обсуждать между самими журналистами, как мы можем этих людей, которые отрицают общество, вернуть в него.

С.В.: И это не то, что станут делать коммерческие вещатели.

Й.Д.: Нет.

- Почему журналисты работают в ваших компаниях, почему их это привлекает? Особенно если учесть то, что получают они меньше, чем на коммерческих станциях?

С.В.: В конечном счете общественное телевидение предоставляет им больше возможностей работать глубже с темой. Это означает, что мы не представляем легких, быстрых новостей, вместо этого мы предоставляем расширенные новости о здоровье, политике, спорте, культуре.

Й.Д.: Иногда мы позволяем работать журналистам над темой в течение месяца. На коммерческих каналах это невозможно представить. Например, коммерческое телевидение не может позволить себе очень длинные документальные фильмы, а мы можем. И для журналистов это очень важно: появляться с большими темами, вместо того чтобы каждый день давать короткие сообщения. Это придает их работе больше смысла, это позволяет раскрыть больше собственных талантов.

С.В.: Мы недавно показали два фильма о Северной Ирландии, которые делал в течение года журналист, проживший около десяти лет в этой стране. На коммерческом телевидении это трудно представить.

Й.Д.: Коммерческое телевидение работает в так называемой системе "тайм-слот менеджмент". Это значит, что в определенном тайм-слоте каждая программа должна приносить деньги. У нас ничего подобного нет. Я много лет работаю на общественном телевидении и очень горжусь тем, что работаю именно там. Мне за это не стыдно. Конечно, мы зарабатываем меньше, чем на коммерческом телевидении, может быть, у нас меньше звезд, но я могу сказать, что мы действительно работаем для людей.

- Что говорят о процессах, которые происходят в России, в ваших странах?

С.В.: Мне кажется, что я не до конца понимаю, что происходит в России. Я был в русском бюро ВВС, и журналисты там жалуются на то, что сейчас стало гораздо сложнее находить темы для сюжетов из России, поскольку Путин достаточно сильно отличается от Ельцина. Большая драма происходила в России в 90-е годы. Во-вторых, Ельцин гораздо более интриговал благодаря собственному характеру. Характер Путина совсем другой, он не настолько очевидный. Журналистам сейчас гораздо сложнее находить сюжеты из ежедневной жизни России, я, конечно, не говорю о таких вещах, которые лежат на поверхности, как трагедия на Юге или вхождение России в "большую восьмерку".

Й.Д.: Наш журналист, работающий в Москве, недавно ездил на завод в ста километрах от столицы, который производит бомбы. Это в области наших интересов, потому что связано с общей безопасностью - и нашей, и вашей. Этот журналист делает много сюжетов, связанных с ядерной тематикой. В то же время он говорит, что очень сложно делать сюжеты, связанные с политической жизнью в России. Ее очень трудно объяснить тем, кто не живет в России.

С.В.: Скорее всего это трудно объяснить даже тем, кто живет здесь.

Й.Д. (смеется): Я не знаю. Но в таких ситуациях редакторы говорят журналистам: хорошо, если сделать сюжет о политике очень сложно, сделай какую-нибудь другую историю - о людях, потерявших жилье, об алкогольной зависимости┘

С.В.: Об икре┘

Й.Д.: Да. Но журналист говорит: это не лежит в области МОИХ интересов, я хочу делать сюжеты о реальной жизни, а эти истории - только видимая часть айсберга.

- Почему, как вы думаете, Россия нуждается в общественном телевидении?

С.В.: Вы уверены, что это наш вопрос? Нас пригласили принять участие в конференции об общественном телевидении, и, надеюсь, мы были полезны. В конечном счете это выбор российского общества, какое вещание оно хочет видеть. Но в целом общественное телевидение - это то телевидение, где каждый чувствует, что он иметь право быть услышанным.

Й.Д.: Я также думаю, что Россия имеет право на собственное мнение. Но что я хотел бы, чтобы произошло в этой стране: чтобы на телевидении появилась независимая журналистика. То, что я видел и слышал здесь, так это то, что государственное телевидение - это не независимое телевидение, это не независимая журналистика. Что касается коммерческих каналов, то, может быть, там не так дела обстоят, я не буду утверждать. В то же время на коммерческих каналах журналистика существует для того, чтобы приносить деньги, чтобы завоевывать определенную аудиторию. И эту аудиторию коммерческие каналы продают рекламодателю. Они продают не программы аудитории, а аудиторию - рекламным агентствам. Я приведу пример с моим коллегой из Европы, который работает в Москве корреспондентом. После того как мистер Путин не так давно провел пресс-конференцию, длившуюся два с половиной часа, журналисты с российского государственного телевидения спросили нашего корреспондента, как ему понравилась пресс-конференция. И он ответил, что первое, что его поразило, - то, что Путин не сказал ни слова о громадном несчастье - наводнении, которое произошло на Юге страны в те дни. Но, с другой стороны, сказал он, Путин продемонстрировал открытость, общаясь два с половиной часа с журналистами. Государственное телевидение показало только последнее высказывание. Я думаю, что если ты делаешь независимое телевидение, то критику ты тоже должен показывать. А общественное телевидение никогда не будет спрашивать у правительства, что показывать, оно будет контролировать правительство. Думаю, что тот пример, который я вам привел, есть доказательство того, что государственное телевидение не так уж и независимо. Может быть, я ошибаюсь. Я не говорю по-русски. Я могу смотреть российское телевидение дома по спутнику. Я вижу, что технически российское телевидение оснащено очень хорошо, но я не могу оценить то, о чем на нем говорится. Поэтому вы можете меня поправить...